Последняя роза

­­­­   Когда утром медсестра Маша раскладывала на посту по ячейкам лотка таблетки для больных, открылась дверь в отделение.

"Рано... Кто бы это? - Маша подняла голову - Васенька! С цветами... А я..."

Она бросила взгляд на маленькое зеркальце под стойкой: "Глаза... круги! Измотала смена... Послеоперационники... Тяжелые... Что сказать? Что?.. Совру - потеряю его. Правду скажу - умрёт надежда. Больно ему будет. Не хочу... Пусть моя умрёт! Моя надежда, моя любовь... Эх! Броситься бы ему сейчас на шею! И плакать, плакать, плакать..."

От мыслей этих Маше действительно захотелось заплакать, и она сжала пальцы в кулачки. С детства так делала, чтобы не расплакаться. Помогало... Помогло и сейчас: влага в глазах, коснувшись ресниц, исчезла.

- О, розы... Какая прелесть! - улыбаясь, сказала она, выходя из-за стойки поста. - Привет. Давненько не виделись...
- Да, уж... Привет. Месяца три, наверно, - окинув Машу взглядом, ответил Вася - Хорошо выглядишь. Как всегда… Школьница.
- Школьница?
- Когда мы работали вместе, я, про себя, всегда тебя так называл.
- Почему?
- Не знаю... Может, потому, что ты какая-то хрупкая что ли, стрижка короткая, и ходишь, как девчонка, быстро. Да, на вот... Это тебе.

Маша, взглянув на протянутый двумя руками букет, вновь чуть не расплакалась. Руки! Крепкие, неторопливые, надёжные, она любила их. Она мечтала о них. Хотела их. Хотела, чтобы они её ласкали...

- Мне?.. - принимая цветы, Маша почувствовала, что краснеет. - Спасибо. Букетище! Красные... красивые... Как те... Помнишь? Три месяца приносил... Вылечил тогда ты ими девушку. Вылечил. Заведующий так сказал. Дежурит он сегодня.

"Зря я про это... Ох, зря, - замолчав, подумала Маша - Сама навожу..."

- Дежурит... Да... Он, когда я увольнялся, тоже говорил, что в его практике такого не было. Всё про цветы расспрашивал и визуализацию. Ты ведь знаешь, у ней поджелудочная никакая была, в перспективе некроз. И дальше - сама понимаешь... Сильно отравилась. Бросил парень... Только я ли ей помог? Не знаю... Тут любовь, наверное... она помогла. Ну, и визуализация маленько.

- Визуализация?
- Сначала были цветы. Соврал, что парень жалеет о ссоре, любит её и цветы через меня передаёт. А когда она, поверив, жить захотела, напечатал цветную фотографию здоровой поджелудочной: "Вот - сказал - смотри, представляй и желай, чтобы и у тебя стала такая же. Сильно- сильно желай! Днями, ночами, месяцами. Ради любви, счастливой жизни желай. Поможет, поправишься."
  Вижу, зацепилась: основательно взялась, часами, как в медитации была. Только просила передать, чтоб он ей не писал и не звонил. Выздоровлю, говорила, сама позвоню. Так что, я, особо, не причём. Кстати, как она? Может, на консультацию приходила, ну или вообще, мало ли?

" Любит! Как же он её любит! Пришёл… Знала я, придёт. Уволился, чтоб забыть. Да вот, не может. - подумала Маша - Спросил и весь напрягся, нервы, небось, - струной. А глаза... Вон, они, карие лучики надежды. Что сказать, чтоб не убить её? Что и как? Эх! Долюшка ты моя горестная..."

- Приходила, Вася, приходила. С цветами. Благодарила всех... И про тебя спрашивала. Расстроилась, что тебя не было. Очень, говорила, его хочу увидеть. Очень... Где ты сейчас работаешь, сказать… если придёт? Встретитесь, поговорите...
- В Бурденко, госпитале. Собрался контракт подписывать - в Сирию. Не знаю... Может, подожду немного. Да и с академическим в институте тянут.

Увидев, как просветлело веснушчатое лицо Васи, Маша очередной раз захотела заплакать. И букет в руках стал почему-то холодным, тяжёлым. " Кулачки вы мои, кулачки, - с тоской подумала она – Не сжать… Цветы…"
- Розы… Сейчас я их, Вася, сейчас… - кинулась она к посту. Но, не дойдя до него, увидела вышедшего из ординаторской заведующего отделением и остановилась .

- Василий! Здравствуй, дорогой, - подходя, приветственно взмахнул тот рукой – Рад видеть. Ты лучший из лучших. Да… Жаль уволился. Таких медбратов поискать… Помню, какую тяжёлую больную вытянул. Честь и хвала… Приходила она. Неблагодарная… Приходила. Пойдем-ка в кабинет, поговорим.

Маша заметила, как вновь напрягся Вася: изменилась походка - не было обычной лёгкости. Она с жалостью смотрела ему вслед, на его ладную, невысокую, мальчишескую фигуру. С жалостью и болью. Нарастающей болью: Маша знала, что скажет Васе заведующий. При ней всё было…

…Красивая блондинка, с бриллиантовыми серёжками, в облегающем, декольтированном платье, выговаривает в коридоре заведующему:

- Избавьте! Избавьте меня от вашего сотрудничка, - почти кричит она – Медбрата вашего… Коротышки, вруна… То наплёл, что цветы мне от любимого приносит. А сейчас, вечерами, частенько болтается под окнами. Зачем?! Что он возомнил?.. Видеть не хочу! Так и передайте – не хо-чу!..

Вспомнив эту сцену, Маша вспомнила и то, как после услышанного, она забежала в свободную перевязочную и, упав на кушетку, рыдала. Рыдала тяжело, трудно. Тело сотрясалось волнами , а всё существо её кричало: " За что?! Добрейшего человека!.. Что я скажу Васеньке?! Ну почему?.. Почему всё так складывается?!. Почему?"

И сейчас, бледная, губами коснувшись цветов, Маша, шепнув "Почему?", замерла. Замерла и затаила дыхание, словно боясь пропустить ответ от прекрасных роз, всё знающих о любви.

Но промолчали розы. Промолчали… Промолчала и Маша, увидев в расстроенных глазах Васи тот же вопрос, когда он, выйдя от заведующего, проходил мимо неё. Она только, глядя ему вслед, на цыпочки встала. Как дети на перроне вокзала, когда провожают дорогих для себя людей. Вставая так, им, наверное, хочется взлететь, чтобы полететь за ними, любимыми.

И Маше хотелось, но вместо этого она медленно подошла к окну, открыла его и, наклонившись, заплакала. Слёзы каплями срывались с её щёк и устремлялись вниз, к небольшому прямоугольному зеленому газону. И туда же падали розы. Одна за другой…

Все упали. Кроме последней, одиннадцатой, зацепившейся за рукав халата…
     
 Н.Гузенко    19.07.2021