Женщины, или в город за мужем

кто-то равнодушно сказал
- Кончается, кажись.
Нинка достала из её авоськи бутылку с водой и хотела влить несколько капель в рот женщине, но кто-то снова сказал
-Не лей, захлебнётся. Смочи лицо.
Нинка послушалась, намочила свою косынку, приложила её к совершенно и так уже мокрому лицу несчастной. Женщина открыла глаза, потом, через секунду, села, опираясь на руку, и сказала перепуганной Нинке
- Ничего. Сейчас всё пройдёт.
Но они просидели так ещё минут тридцать. Очереди к этому времени и след простыл. Потом к ним вышел военный и сказал строго
- Здесь не сидите. Перейдите на другую сторону улицы, а тут не положено.
Нинка помогла женщине подняться. Они пошли потихоньку с частыми остановками. И Нинка рассказала свою историю, не утаивая ничего, даже про насильника кондуктора. Она сама не знала, почему ей захотелось рассказать всё это. Словно запруду прорвало. Через какое-то время они добрели до небольшого, спрятанного в листве деревьев, домика. На подоконнике в уютной, затененной веранде, женщина отыскала пузырьки с лекарством, поколдовала с ними, сделала себе питьё. Потом попросила Нинку пойти в соседний дом
- Там найди Тимофея Николаевича и попроси его сюда.
Тимофей Николаевич оказался стариком инвалидом. Перемещался он, сидя в кресле на колёсиках.
- Вас тетенька просит соседская - не зная как назвать новую знакомую,- сказала Нинка.
- Тётенька - улыбнулся старик - а ты кто?
- Нина!
- Откуда же ты такая?
- Из Варламовой.
- Из деревни что ли?
- Посёлок у нас.
- Ну что ж, передай тетеньке, сейчас прибуду. Да впредь можешь называть её Надеждой Владимировной. Впрочем, вот что, кати меня, Нина, прямо сейчас. Так, пожалуй, лучше будет.
Как только старик увидел на полу то, что осталось от тюремной передачи, тоже схватился за сердце
- Что не приняли? - испугано спросил он.
- Примут через два дня.
- А что случилось-то?
- Ничего страшного, с одним из вертухаев сцепилась.
- Разве можно с ними, с архарами. Укоризненно покачал головой старик.
- Что теперь толку горевать. Теперь мне деньги нужны, Тимоша. Вот - она кивнула на Нинку - её необходимо немедленно домой отправить. Не то пропадет. Ты не смотри, что она молоденькая. У неё трое детей.
- Так у нас только две ложки и осталось. Весь капитал ныне, да и похоже во веки веков.
- Вот и сдай обе. А нас Господь не оставит.
- Да уж оставил давно - махнул рукой Тимофей Николаевич.
- Нельзя так говорить. Недаром было сказано «Аз воздам». Это не только о дурном. Каждому по делам его.
- Не нужно мне ничего - вмешалась Нинка.
- Молчи, девонька,- строго глянула на неё Надежда Владимировна - у меня там дочка и зять, у этих кондукторов-благодетелей. Молчи! Оставишь мне данные своего мужа, может, удастся что-то про него выяснить, тогда я напишу. А тебе не нужно тут ничего узнавать. Детей надо поднимать.

Вечером, сидя в поезде, Нинка время от времени незаметно проводила рукой по тому месту, где у неё были в тряпочке подшиты деньги. Столько она ещё никогда в своих руках не держала
- Этого на год, а то и больше хватит, а там Ваську отпустят - думала она.
Поезд на станцию Варламово прибыл в два часа ночи. Нинка торопливо дошла до своего дома в поселке. Мальчишки спали на обычном месте. Зойки в кроватке не было.
- Может с ними улеглась - подумала Нинка и стала искать её впотьмах, рядом с мальчишками. Но дочери там не оказалось. Нинку вдруг обожгла дурная догадка. Она растолкала Мишку и, чувствуя, как подступает к горлу тошнотворный комок, спросила, не узнавая собственного голоса
- Где Зойка.
- Мы её на кота поменяли - заревел мальчишка.
- На какого кота?
- Он у нас убёг.
- Где Зойка? - ничего не понимая, крикнула Нинка и встряхнула сына, думая, что он всё ещё не проснулся.
- У Кривоглядки - заливаясь слезами ещё пуще, выдавил из себя мальчишка.
Нинка выскочила за дверь и её вырвало. Она утерлась первой попавшей под руку тряпкой и побежала к дому Кривоглядки. Дверь была заперта. Нинка громко заколотила в неё кулаком. Немедленно в приоткрывшейся щели показалось лицо старухи, словно она, поджидая, стояла с другой стороны
- Тише ты, заполошная. Дитё разбудишь - пропуская Нинку в хату, сердито выговорила она. В комнате приятно пахло лесными травами. В переднем углу, под иконкой, мерцала лампадка. На кровати спала Зойка. Чтобы она не свалилась, Кривоглядка приладила к краю доску, которую заботливо застелила одеялом. Сама же она спала на полу, на овчинном тулупе.
- Пойдем - сказала старуха - я тебя покормлю.
Они прошли за русскую печь, в закуток, который служил хозяйке кухней. Зажгли керосиновую лампу. Старуха достала сковородку с жареными грибами и картошкой.
- Рыбаки-то тебя ухой, я вижу, не накормили.
- Какая там уха. Я ведь и правда чуть с ума не спятила. Утром я им обоим всыплю.
- А и зря. Не за что их наказывать. Сестрёнку не бросили и на речку с собой не потащили. На меня оставили. Сама подумай чего их наказывать. Ты вот что, Зойку приводи ко мне. Тебе с четверыми одной теперь не справиться. А я пока в силах тебе пособлю.
Трое их у меня - Мишка, Толик и Зойка.
- А будет четверо. Тяжелая ты. Неужто не знала?
- Не знала - с ужасом сказала Нинка, разом поняв, почему её тошнит от малейшего волнения.
- Что же теперь делать? Как же без Васьки-то я?
– Как все другие, протчие.
- А я было думала задержка, потому, что психовала последнее время. Вот гадство!
- Глупая! Это весть благая, а не гадство!
- Какое уж там! Я и с этими не знаю, как выжить.
- Выживем. Я помогу. Есть у меня немного деньжат.
Я приторговываю на станции лесной ягодой, вареньем. Скопила немного. Куда мне одной они. Так что иди домой спокойно. Зойка проснётся, я тебе её приведу.
Ещё через две недели пришло письмо от Надежды Владимировны. Нинка сразу помчалась к старухе Кривоглядке. Та прочла ей вслух.
- Нина, удалось нам узнать, что твой муж Василий осужден по статье 58-10.Переписываю тебе её – Пропаганда, или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст 58-2-9), а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы, того же содержания, влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
Ниночка, срока на какой он осужден, узнать не удалось. И куда его отправили тоже не известно. Тебе по закону должна быть вручена соответствующая справка, но бывает и такое, что она не доходит. Будь умницей. Храни тебя и твоих деток Господь.
Нинка испугано охнула
- Какие сведения? Он же Васька безграмотный совсем.
Кривоглядка усмехнулась
- Видать, им там всякие нужны. Безграмотные тоже.
- Сколько сказано-то, шесть месяцев? Выходит, я даже родить не успею?

Но через шесть месяцев ничего не случилось. И через шесть лет про Ваську не было ни слуху, ни духу. Старуха Кривоглядка умерла уже после войны, в сорок девятом году. В шестьдесят втором, будучи тридцатилетним, успешным человеком, Мишка попытался выяснить судьбу своего отца. Ему ответили – Собко Василий Анатольевич умер от язвенной болезни желудка в одна тысяча девятьсот сороковом году в Карлаге.