"День десятый нашей разлуки.
Мой прекрасный возлюбленный М, супруг мой, я все так же преданно жду твоего возвращения. Твой могущественный дядя говорит, что мой отец уже перевернул всю Империю в поисках нас и самое лучшее сейчас - надежно спрятать личные вещи. Он прав, ибо если Оковы попадут не в те руки, неисчислимые бедствия захлестнут наш мир.
В это мгновенье я смотрю на них и поражаюсь: Оковы, всегда служившие символом насилия, напротив, ныне созданы для того лишь, чтобы освобождать из-под власти мелких тиранов тех, кто и так свободен дважды: по факту рождения и по факту смерти.
Жизнь моя, душа моя, вчера я отдала твоему дяде ларец с документами, некоторыми вещами нашего сына, а так же Оковами при условии, что мы вместе с ним спустимся по змеиному лабиринту в ледяное безмолвие. На нашем пути прольются прохладные струи, на каждом шагу нас будут поджидать ловушки смерти. Но мы прорвемся и вернемся невредимыми. И я тебе укажу путь, любовь моя, дабы если ты возвратишься и не застанешь нас в живых, смог вернуть себе все вещи. Как видишь, даже перед лицом смертельной опасности я забочусь прежде всего о твоих интересах.
Смерть... И жизнь... Я иногда задумываюсь что такого имеется в каждом живом существе, что заставляет зарождаться, взрослеть и двигаться грубое физическое тело? Обычный толчок, импульс, запускающий процессы роста? Ну тогда мы бы напоминали равнодушные растения, озабоченные только борьбой за ресурсы. Но нет! Все разумные существа кроме роста думают, творят, вожделеют, окунаются в пучины страстей. И наша любовь тому подтверждение. Это словно сгусток магии, спущенный в плод во чреве матери волей неведомого демиурга. И когда сгусток неожиданно покидает бренную оболочку, она стремительно разлагается, возвращая свои составляющие земле. И земля, поглотив скорбные жертвы, порождает то, что будет питать новые грубые тела. Однако, если сгусток магии долго присутствует в теле, избегая ужасов преждевременной смерти, плоть все равно разлагается через старость, болезни и морщины, только очень медленно. Мы можем маскировать то, что на поверхности, пытаясь омолаживать нашу кожу, можем тренировать наши мышцы, но внутри мы каждую секунду все равно истлеваем.
И наш разум безумно боится тлена, разложения. Посмотри: молодое тело всегда нам кажется красивым, желанным, а старое уродливым, отталкивающим. Но это на самом деле не так. Любое создание прекрасно: и пухлый розовощекий младенец, и сгорбленный седой старик. Просто так мы прячем свои страхи за иллюзиями, высокопарно называя подобное эстетикой. И каждый выбирает свой путь бегства от страха. Кто-то делает вид, что смерти не существует. Он избегает любого упоминания о ней и забивает голову текущими делами, словно ребенок, прячущийся под одеялом от наступающей ночной тьмы. Кто-то заранее умирает, навечно погруженный в молитвы, медитации, истязание грешной плоти. Он ограничивает себя в еде, сексе, удобствах. Он словно уже находится в могиле и тянет туда других, иногда насильно. Он называет это моралью, религией. И это тоже все от страха. Кто-то, напротив, беспечно бросает вызов смерти. Он предается самым чувственным, изысканным удовольствиям, страстям, встречая переход в загробную Навь в объятиях любовников и любовниц, за обильным столом, уставленным яствами и винами, в кругу таких же бесшабашных друзей. Кто-то идет дальше, яростно бросаясь в жаркую битву, чтобы геройски погибнуть молодым, сильным воином, пока кровь бурлит в венах, словно шипучее вино.
Но все равно, что бы мы ни делали, нас всех ждет один конец. И великий правитель, и ничтожный простолюдин, и воин, и крестьянин рано или поздно уходят туда, где нет плоти. Как это можно остановить? Поглощая детские жизни, омолаживая свое бренное тело? Но символ розы запрещает нам заниматься подобными мерзостями. Дети в общей массе не совершили того, за что было бы этично с ними так жестоко поступать. С преступниками - да, с невинными - нет.
Тогда остается что-то сделать с самим телом. Например, остановить процессы разложения, а для этого умереть и снова возродиться в нетленном виде. Или позволить сгустку магии слиться с хранилищем и оттуда управлять сменой тела, словно сменой одежды.
Я не знаю, какой путь предпочесть. Твоя Л слишком глупа, чтобы сделать верный выбор, мой возлюбленный М. Мой слабый ум в смятении. Но я знаю одно: ты достигнешь цели, супруг мой, ты победишь Смерть. И наш сын встанет рядом с тобой, подле двух престолов: живых и мертвых."
Я захлопнул дневник княжны Леоноры и устало закрыл глаза.
***
- Невероятное фамильное сходство, - воскликнул толстый господин, решительно тыча вилкой с подцепленным сочным куском белорыбы сначала в мою сторону, а затем в сторону парадного портрета в тяжеленной золоченной раме. - Теодор де Гренвиль гордился бы таким внуком.
- Да, наш мальчик вырос и возмужал, - проворковала мачеха Франциска, бросив на меня откровенный взгляд, перехватив который, мой опекун еще больше помрачнел. - Он сейчас лучший студент Академии.
Я сделал вид, что ничего не заметил, и усиленно заработал вилкой и ножом. Вот правильно, что на Земле не принято устраивать из столовой художественную галерею предков: как-то не совсем уютно вкушать изысканные яства под горделивые взгляды бывших герцогов с герцогинями де Гренвиль и их многочисленных отпрысков. Хотя с другой стороны, мне вспомнилось, как Шерлок Холмс анализировал предков Баскервилей и именно это ему помогло в расследовании загадочной смерти сэра Чарльза. Надо будет после трапезы повнимательнее поизучать лики прошлого, мысленно откинув бороды, усы и прочие несущественные детали. А сейчас лучше сосредоточиться на изучении подаваемых блюд: не хочется после ужина в мою честь отправиться в мир иной с перекошенной от конвульсий мордой и в собственной рвоте.
Сегодня днем Димус лично сгонял в Сиенду, раздобыл у местного знахаря яд якобы от крыс и заставил изучить его в магическом зрении. Интересный опыт разглядывать не ауры живых существ, а структуру неодушевленных материй. Сперва у меня ничего не получилось, но потом в голове что-то щелкнуло, словно при просмотре стереограмм, когда ты улавливаешь, как правильно расслабить взгляд и опа! сквозь яркий орнамент проступают 3D объекты. Как заявил мой приятель, у безобидных вещей правильная, гармоничная структура. А вот то, что несет отпечаток болезней и смерти, имеет изломанную, уродливую сетку-прообраз в пространстве. Он оказался прав: и чистый яд, и еда, в которую его потом добавили, в магическом зрении казались сгустком изломанных линий.
И вот теперь я методично сканировал каждое блюдо, оказывающееся передо мной или Алексом де Муаром. Но, видимо, мой опекун решил никого сегодня не травить. Хорошо, если это так. В любом случае, лишняя осторожность не помешает.
- Вся столица только и говорит, что о неожиданном появлении юного наследника герцога де Гренвиля в стенах нашей славной магической Академии, - защебетала дородная дама, какая-то графиня де Непомнюкакзовут, по комплекции под стать своему супругу, толстому господину с вилкой. - К сожалению, из-за путешествия по Южному побережью мы не попали на сам судебный процесс, поэтому всем семейством дружно устремились в ваш замок. Как же нам повезло, что граф Маркус - постоянный гость на наших приемах и мы можем запросто попасть на ответный ужин с участием талантливого милорда Лэрри. Теперь нам будет что рассказать по возвращению в столицу. Леди Перипл умрет от зависти, что я опередила ее и побывала первой в гостях у юной знаменитости.
Граф де Виллан скривился, но все-таки выдавил подобие улыбки.
Тем временем слуги внесли роскошный десерт, представлявший собой целое произведение искусства: на каждой изящной фарфоровой тарелочке, расписанной под озеро, возвышался небольшой замок. Самая высокая башенка завершалась алой ягодкой бутовницы в сладком сиропе. Я тут же вспомнил Фаину и невольно окунулся в приятные воспоминания. Надо будет в ближайшее время еще раз заглянуть к страстной вдовушке на чай.
- Мы тоже решили присоединиться и нанести визит, - отозвалось еще несколько гостей. - Кстати, леди Перипл известила, что в ближайшее время собирается попутешествовать в здешних краях. Зная ее характер, она обязательно навестит ваш замок.
Так, улыбка моего опекуна теперь больше напоминала оскал кота Тома, когда мышка Джерри уронил на его лапу наковальню. Подозреваю, что он не слишком-то рад всей этой неожиданно нагрянувшей модной столичной тусовке.
- Герцог Мерсо де Гренвиль вел замкнутый образ жизни и, думаю, он был бы против слишком частых визитов, - слегка резковато ответил граф Маркус. - Я разделяю его точку зрения, тем более что избыток внимания может привести к тому, что мой воспитанник преисполнится ненужного высокомерия и тщеславия.
- Ой, такому красивому мальчику это пойдет только на пользу, - опять защебетала дородная графиня. - Милорд Лэрри, я слышала, вы пишете стихи в стиле поэта Дайрона. Ах, почитайте же нам.
К ее просьбе присоединилось еще несколько гостей. И это оказалось как нельзя кстати: я только занес ложечку, чтобы подцепить сочную ягодку бутовницы, как вспомнил, что не успел просканировать это блюдо. Видимо, воспоминания о вчерашнем дне через чур меня расслабили. Упс, десерт, который только что поставили передо мной, был буквально нашпигован ядом. По крайней мере в магическом зрении его структура выглядела предельно уродливым переплетением разорванных линий. Интересно, это тот же яд, которым отравили прежнего владельца тела, или де Виллан решил разнообразить ассортимент?
- Может, сперва мой воспитанник доест свой ужин? - недовольно проворчал граф.
- Отказать гостям означает проявить ненужное высокомерие и тщеславие, а данное поведение недостойно истинного аристократа,- гордо заявил я и отставил подозрительную тарелочку в сторону.
Хорошо бы сейчас незаметно запульнуть в опекуна темным шариком с руной чревоугодия или еще чем-нибудь поинтереснее. Жаль что на нем браслет с мощной защитой от черной магии. Как истинный ризанц, граф не пренебрегал подобными вещами. Ладно, переключим внимание на гостей.
В итоге званный ужин закончился моим поэтическим мини-выступлением и бурным желанием присутствующих, чтобы я нанес им ответные визиты. Кроме этого, некоторые пообещали познакомить со своими дочурками на выданье, само собой, умницами и красавицами. Обменявшись кучей визиток, мы проводили гостей до ворот замка и я тут же заявил, что жутко устал и хочу спать. Схватив за рукав ничего не понимающего Алекса, который в настоящий момент благоговейно разглядывал ангелоподобную Франциску де Гренвиль, явно намереваясь продолжить светскую беседу, мы удалились в охотничий домик.
Главное, чтобы все подумали, будто мы и правда решили завалиться в кровати. Однако, я решил, что пока рано заканчивать этот дивный вечер...
