Они ехали уже трое суток, останавливаясь только затем, чтобы заправить бак, купить еду и сходить в туалет. Поочередно вели машину, и пока один сидел за рулем, другой отсыпался на заднем сидении. Мэтт держался довольно бодро, стремясь как можно скорее и дальше уехать от ненавистных ему мест, Кэрол была обессилена.
Она спала на заднем сидении, и уже не в состоянии была вести машину. Видя, как она измучена, Мэтт не заставлял ее больше садиться за руль.
Он гнал машину вперед, не обращая внимания на тупую боль в онемевшей спине, на уставшие руки, держащие руль уже восемнадцать часов подряд, на слезившиеся от напряжения глаза и пронзающую его мозг нестерпимую боль.
Понимая, что нужно отдохнуть, что, управляя машиной в таком состоянии, он рискует их жизнями, Мэтт, в конце концов, сдался и, свернув с основного шоссе, поехал дальше по дорожному указателю, который обещал довести до мотеля. Вскоре он разглядел в темноте огоньки и с облегчением вздохнул. Боже, как же хотелось ополоснуться под душем, нормально поесть и растянуться во весь рост на мягкой постели.
Остановившись перед небольшим двухэтажным домом, на котором неоновым светом горела вывеска «Мотель», Мэтт заглушил мотор и обернулся назад. Протянув руку, он слегка встряхнул Кэрол за плечо.
- Котеночек, просыпайся! Приехали.
- Приехали? Куда? - девушка привстала, с трудом подняв отяжелевшие веки, и сонно посмотрела в окно.
Разглядев вывеску, она улыбнулась.
- Слава Богу! Я думала, я так и умру здесь, на заднем сидении. Спасибо, что, наконец-то, сжалился надо мной.
- Не обижайся, котеночек. Ты же понимаешь, что чем дальше и быстрее мы уедем, тем тяжелее ему будет нас отыскать и догнать.
- Думаешь, он будет за нами гоняться? - усомнилась Кэрол, вылезая из машины.
- Я не думаю, я уверен. Не тот человек, этот Джек Рэндэл, чтобы вот так запросто позволил утереть себе нос!
С этим Кэрол не могла не согласиться.
Достав из багажника чемодан, Мэтт свободной рукой сжал кисть девушки и повел за собой к дверям мотеля.
Документов у них никто не спрашивал, поэтому Мэтт смело написал в графе регистрационного журнала вымышленные имена. Дежурный выдал им ключ и вежливо поинтересовался, не желают ли они заказать ужин, который, при желании, может быть подан прямо в номер. Мэтт согласно кивнул и, подхватив чемодан, поднялся вверх по лестнице на второй этаж, где располагались их апартаменты. Кэрол устало поплелась за ним.
Приняв душ, она немного взбодрилась, почувствовав себя значительно лучше. Пока Мэтт купался, она присела возле телефона и набрала домашний номер Куртни. Трубку снял Рэй.
- Привет, это я.
- Кэрол! - закричал он в трубку. - Ты где?
- Я далеко, Рэй. Куртни вернулась?
- Нет еще. Кэрол, немедленно возвращайся домой, ты меня слышишь?
- Нет, Рэй.
- Если вы уехали из-за меня, я готов извиниться перед ним! Черт с ним, буду любить его, как родного, только, умоляю, возвращайтесь!
- Пожалуйста, простите меня, если сможете. Я очень люблю и тебя, и Куртни. У меня все хорошо, не волнуйтесь. Я еще позвоню. Пока.
Она слышала, как он что-то кричит в трубку, но решительно нажала на рычаг. На глаза навернулись слезы. Глубоко вздохнув, Кэрол прилегла на кровать. Разлука с Куртни и Рэем, а также то, как нехорошо она с ними поступила, заставляло ее сердце обливаться кровью. Но если бы она потеряла Мэтта, ее сердце бы разорвалось на кусочки и от него вообще бы ничего не осталось. Она сделала свой выбор, и ни на секунду в нем не усомнилась.
Она вздрогнула, услышав в ванной какой-то странный звук, как будто упало что-то большое и тяжелое.
Вскочив, Кэрол бросилась к двери.
- Мэтт, с тобой все в порядке?
Он не ответил, и тогда она, не колеблясь, открыла дверь.
Он лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни. На краю ванны было смазанное пятно крови, а из раны на разбитом лбе Мэтта струйкой сбегала на пол кровь.
- Мэтт! Мэтт, ты жив? - Кэрол прижалась ухом к его груди и, расслышав равномерные удары, облегченно вздохнула. Поднявшись, она открыла кран и, набрав в ладонь воды, плеснула ее в лицо Мэтта. После третьей попытки привести его в чувства, он, наконец-то, приоткрыл глаза. Непонимающим взглядом он посмотрел на склонившуюся над ним девушку.
- Мэтт, что с тобой? Тебе плохо?
- В глазах потемнело, - рассеянно отозвался он.
- Ты ударился головой о край ванны, когда падал. Сильно болит?
- Не знаю…
- Попробуй встать.
Он послушно поднялся на ноги, поддерживаемый девушкой и вышел из ванной. Подведя его в кровати, Кэрол осторожно уложила его на белые простыни.
- Сейчас, подожди минутку, - она бросилась к чемодану и торопливо его раскрыла. Выхватив оттуда маленькую аптечку, она вернулась к Мэтту и присела рядом. Он молчал, смотря куда-то перед собой усталыми покрасневшими глазами, пока Кэрол обрабатывала его рану.
- Ты просто переутомился. Видано ли, почти четверо суток за рулем! Все, я больше не допущу такого, ты слышишь меня? Мы будем на ночь останавливаться в мотелях и отдыхать столько, сколько потребуется.
Он молчал. Отвернувшись на бок, он закрыл глаза.
- Мэтт, тебе плохо? - взволновано спросила Кэрол.
- Голова болит, - прошептал он так тихо, что она с трудом разобрала его слова.
- Выпьешь обезболивающее?
Так и не дождавшись ответа, она наклонилась и посмотрела ему в лицо. Он спал. Вздохнув, Кэрол поцеловала его жесткие черные волосы, мокрые после душа. Осторожно, боясь его потревожить, она прилегла рядом и, разглядывая красивое измученное лицо, легонько гладила его по голове.
С тех пор, как они уехали, он был сам не свой. Мрачный, молчаливый, задумчивый. И очень грустный.
Он становился все более раздражительным и несдержанным, злился на все и на всех, по поводу и без.
Кэрол объясняла это усталостью и эмоциональным напряжением, не желая признавать настоящую причину его дурного настроения. Она чувствовала, что он так и не поверил в то, что между ней и Джеком ничего не было. Он не поверил ей.
Это приводило ее в отчаяние. Он не задавал больше вопросов, не пытался что-то узнать, даже не спросил о том, правда ли то, что она ночевала у Джека, а он - у нее. Кэрол готова была все объяснить, но сама не решалась вернуться к этой теме. Почему он не спрашивает? Значит ли это, что он уже все для себя решил, и, чтобы она не говорила, он все равно не поверит?
Кэрол хотелось выть от досады. Как, как ему доказать, что она не обманывает его? Будь проклят тот день, когда она пригласила Джека зайти, и он встретился с Рэем, когда она позволила ему подумать, что у нее с Джеком роман! Будь проклята та ночь, когда она согласилась поехать к Джеку и провела ее в его квартире! Будь проклята та ночь, когда Джек остался у нее! Она сама загнала себя в эту ловушку. Будь неладен этот Рэй и его длинный язык!
Ну почему он лезет в ее жизнь? Они с Мэттом были так счастливы, а он пришел и все разрушил! Теперь между ней и Мэттом холодная стена, которой он отгородился от нее, и она не знала, как через нее пробиться. Ведь она ни в чем не виновата, она не сделала ничего плохого. Она не заслужила пощечины, не заслужила недоверия! Она отдала всю душу, так ждала, так боролась, и в результате оказалась предательницей, лицемеркой, обманщицей. Он ударил ее. Она никогда бы не подумала, что он может ее ударить. Он не извинился, значит, все еще считал, что она это заслужила, что поступил правильно. Горькая обида затаилась у нее в душе, хотя она этого и не показывала. Она старалась его понять, оправдать в своих глазах. Было очень больно, что он поверил словам человека, которого видел впервые в жизни, а ей даже не позволил объясниться и сразу поднял на нее руку. Но сейчас она думала только о том, как его убедить, что с Джеком у нее ничего не было. В данный момент это было для нее самым важным.
Ей не нравилось, как он выглядел, но она списывала это насчет усталости. Когда он пришел к ней из больницы, он не походил на того изможденного и нервного человека, которого она оставила в палате, а в день их свадьбы он был таким красивым, и даже, казалось, помолодевшим, что она решила, что все его печали остались позади, он успокоился и пришел в себя от потрясшего его горя. Но теперь он выглядел еще хуже, чем в больнице. Из-за глубоких теней вокруг, глаза казались немного запавшими, а белки с покрасневшими сосудами придавали ему больной вид. Лицо снова как будто осунулось, черты обострились. Усталый больной взгляд, изможденное лицо, и странно смотревшийся на фоне всего этого возбужденный блеск в черных зрачках, как будто внутри он был чем-то очень взбудоражен, а снаружи казался обессиленным и унылым. А еще эти головные боли. Наверное, это из-за них он так измучен и раздражителен. Опять упал в обморок. Так и убиться можно. Шутка ли - головой о ванну! Как бы после этого удара его боли не усилились еще больше. Хотя, в принципе, они же не настоящие, а вымышленные. Это сбивало Кэрол с толку. Как такая боль может быть вымышленной? Как могут быть вымышленными обмороки? Может, врачи чего напутали или не доглядели? Человек так мучается, а они говорят, что с ним все в порядке! Разве такое возможно? Нет, как только они обоснуются где-нибудь – где, они пока еще не решили - она настоит на том, чтобы он прошел повторное обследование.
Принесли ужин. Кэрол не стала будить Мэтта. Он крепко спал, и даже во сне выглядел несчастным и грустным. Поев, она выключила свет и устроилась рядышком на постели. Взяв его крепкую тяжелую руку, она поднесла ее к губам и горячо поцеловала. Потом прижала к сердцу и, удовлетворенно вздохнув, закрыла глаза. Ей ни о чем не хотелось думать. Ни о том, что ждет ее впереди, ни о том, что осталось позади. Ей было хорошо сейчас, рядом с ним, мужчиной ее мечты, а все остальное не имело значения.
Ей снова приснился кошмар. И никогда ей еще не было так страшно во сне, как на этот раз. Случилось что-то ужасное. С ней. На этот раз именно с ней. Настал ее черед. Она это поняла.
Она стояла и не могла пошевелиться, а со всех сторон на нее наступал ненавистный черный туман. Он медленно окутывает ее, с ног до головы, она кожей его ощущает. Впервые она почувствовала его, до этого она его только видела. Холод и озноб. Темно. Трудно дышать. Черная пелена забирается в глаза, ослепляя ее, в нос и рот, и душит. Ее охватывает паника. Она пытается закричать, и не может. Пытается вырваться, но он держит крепко. Словно она попала в большой кокон, как муха, и он держит ее, чтобы отдать на растерзание приближающемуся кровожадному пауку.
Она чувствовала, что к ней приближается что-то ужасное. Она знала, что это. Она уже видела это много раз, только никогда оно ее не трогало. Оно забирало других. А теперь оно приближается к ней. Две светящиеся точки.
Чьи-то страшные глаза. Как она ненавидела и боялась этих глаз, которые мучили и пугали ее всю жизнь.
Она не сразу поняла, что это. Теперь она знала.
Это смерть. Это боль. Страх. Отчаянье. Тьма. То, что она называет черным туманом. А кокон, в который она попала - это могила.
Глаза приблизились и налились кровью. Пусть они ее убьют, но только не забирают с собой туда, откуда пришли. Пусть исчезнет этот удушливый холодный туман, она не хотела в нем оставаться. Она хотела к Эмми. Она мертва, но она в другом месте. Светлом и чистом.
И вдруг она почувствовала, что свободна.
