я в Израиле 31 работа простая, хотя, что просто

«Ай Кю Эс Гидравлик»

В лишкатке (лишкат авода – учреждение, занимающееся безработными) мне дали направление на работу.  Промзона «Залив Хайфы». В этот раз поиск занял немного, всего лишь четыре часа. Улица Джеймс Ватт. Узкий проулок, в конце его тупичок. С одной стороны приоткрытые высокие железные ворота. Длинное помещение. Справа токарные станки, слева несколько фрезерных. Слева ещё  одна широкая  комната. Оттуда доносится звук и вспышки сварки. Прошёл в офис. Нашёл хозяина, невысокий худощавый мужчина лет пятидесяти, зовут Йоси.  Он вежлив, доброжелателен:
-- работать хочешь?
- да.
- где раньше работал? Сколько в час ты хочешь? Где живёшь?
Я назвал несколько мест работ предыдущих, ответил на остальные вопросы.
-- хорошо. Выходи завтра на работу. А сейчас идём, покажу, что и как у нас тут.
Честно говоря, для меня всё это  оказалось несколько неожиданно. Внутренне я был настроен на отказ что с его стороны, что со своей. При поиске  заводика, обнаружилось, что за последние годы тут – это третье место его расположения.  А в лишкатку на бланке  заказа рабочего указан первый адрес.  Уже это говорит о немалом. Плюс, мне достаточно одного – двух взглядов, чтобы почувствовать место работы. Это – не моё. (хотя, вспоминая, вынужден признать – не один раз так было – «любви» с первого взгляда к месту не возникало, а работал на таких заводиках  много времени). Ну да раз уж так всё катится, начав, не буду останавливаться. На работу, так на работу. Делай, что можешь и будет то, что будет.

Людей тут немного.
Хескель, шестьдесят два года. Сутулый, худой, в прошлом – сам хозяин  заводика по обработке деталей. Налоги заели и он отошёл от дел. Но не дома же сидеть. Умелец, знает и может работать на всех станках, хотя в основном работает на токарном, мимоходом станет и на фрезерный, сделает то, что надо, если и не точно, то уж быстро, а потребуется, сделает и точно и аккуратно. Покрикивает, только как то без крика, может дать совет, не настаивая на его осуществлении, очень не настаивая, но присматривать будет. Разумный, не упрямый, хотя чувствуется в нём остатки хозяина.
 Слава. Ему пятьдесят восемь, получается, на год старше меня.  Кепочка, очки на кончике носа, тёплая жилетка, чуть полноват. Накинь на шею ленту – метр и точно еврейский портной. Из Дагестана. В Израиле двадцать лет. Работает токарем,  но так же, как и Хескель, порой становится за фрезерный. В прошлом – мастер по моделированию. Авто и авиамодели. Тут решил этим не заниматься.
 Оман. Имя его тоже Йоси, но обращаются к нему не по имени. Я часто поначалу оглядывался, слыша зов – Оман…. То ли – Роман, то есть – я, и это  меня, то ли нет?  Ему сорок три. Плотный, весёлый. Оказывается, лет пятнадцать у него отдано  приготовлению пищи – держал кафе небольшое. Это дело ему по душе было, но…развод, делёж имущества и он окунулся в совсем иную область – работа  руками с металлом. Тут он слесарь, и, как я заметил, хороший слесарь. Головастый.
Иногда за  токарный станок становится ещё и брат хозяина – Моше. Невысокий, седой, тихий. Как оказалось, он моложе меня на пару лет. Работал преподавателем в техническом училище. Теория механообработки. Что там и как, не знаю, вроде раз или два в неделю он преподаёт.  На фрезерный тоже иногда становится. Работать не умеет, но старается, разумеется, ему помогают все. На токарном да,  что то может. Я не приглядывался. У него имеется небольшой безвредный пунктик. После дождей или при работе с эмульсией на большом станке, зачастую на полу остаются совсем не маленькие лужи. Когда Моше работает рядом, он все тряпки, что попадаются на глаза, бросает в эти лужи, дабы их подсушить.
Я с лужами борюсь иначе – коль уж нельзя от них уберечься в первооснове – на станке. Разгоняю их сжатым воздухом или щёткой по большей площади. А окна заделать хозяин обещал, обещал…. И продолжает это делать.
А когда я стал настаивать, мол, это же опасно, не дай бог, как говориться, электричество где пробьёт, притащил мне деревянный поддон под ноги – вот, мол, и решение проблемы….

Зохер. Он – друз (одно из ответвлений религиозных у арабов не мусульман, а христиан). Молодой, ему где то около тридцати пяти, сообразительный, грамотный, умелец, как и остальные. Сварка, токарные, фрезерные, слесарные работы – пожалуйста, всё сделает. Он тут инженер, учился в университете, и начпроизводства и бригадир и сборщик  и сам работает, так же, как и хозяин. Занимается и техразработкой чертежей и заведует инструментом. Как то показывал мне деталь, которую теперь делают на программных станках, а год назад он её вместе с Хескелем сделал. Правда, признался, что на программном её делают минут сорок, а у них уходило на одну  четыре – пять часов. Всё равно молодцы. Но такая работа здесь – большая редкость. Было так раз, что с Зохером ремонтировали станок фрезерный, до семи вечера возились. Он говорил, что, как и куда, а я помощником. Меня поразило, когда разобрали шпиндель, как легко, не задумываясь, быстро и привычно он его собирал – там одних колец на основном стержне штук десять, да подшипники, прокладки, шайбы. Это было …скажу так, круто!
Когда надо было разобраться с чертежом, уточнить размеры, и я зашёл к нему в офис, он на компьютере   работал с различными программами, которые используются при  работе со станкам СНС (программными).
Было ещё и так. Я делал деталь, высокий большой цилиндр. Придумал, как всё изготовить, зажимая в тисках. На её торце находились  парные отверстия, которые сложно было выставить параллельно неподвижной губке тисков. Мне вспомнилось нечто похожее в прошлом. Ту часть детали, что на уровне тисков, прижимать к призме, стоящей в упоре, и вращать в ней. Вместо фрезы зажать стержень, предварительно выставив центр детали. Стержень отодвинуть от центра на рссчитаный размер и произвольно в сторону. В готовые парные отверстия вставить две  шпильки, к ним приставить планку. При вертикальном  вращении детали, она остановится тогда, когда планка упрётся в верхний стержень. И готово – всё на своих местах, можно дальше работать с деталью. Такой приём работы не часто встречается, но для работающих на фрезерных станках много лет, он известен. Конечно, не каждому и, повторюсь, довольно редко применяется. Зато сколько времени экономит! Поначалу, увидев, что я делаю что то непривычное их глазу, народ молча ходил мимо, потом хозяин с вопросом, и остальные подошли. Я хотел отмахнуться – потом всё увидите, но это было бы как то не очень уважительно, так мне подумалось. Я объяснил. Никто не понял. Ещё раз обьяснил, чуть ли не на пальцах. Не поняли. Ясное дело, чтобы понять, мышление должно быть заточено (настроено) несколько иначе. Они все умные люди и с опытом работы. Но каким? С опытом, как сделать быстро и потому привычно. После третьего объяснения я уже было решил – хватит, увидят – поймут. И  тогда Зохер сказал – я понял.   Видно, более гибкое мышление сработало. Остальные разобрались только тогда, когда я сделал первую деталь. Но стереотипы всё же сильнее. Меня озадачали другой, якобы срочной, работой. А настраиваться по новой я не захотел. Да и видно же, их такое новое не привлекает, а время то идёт. Я плюнул, стал на большой станок и сделал детали. Быстрее, да, быстрее. Почему бы и нет, когда выставляешься столярным уровнем…это подобно тому, что большим грубым напильником править ногти на руках, а что, я так делал как то, или топором открывать консервы. Ну, кушать захочешь, а иного инструмента не будет под рукой, и топор сгодится. Но…да что говорить? Детали были сделаны. Быстро, неточно и неаккуратно, а это и ненужно было для этой работы, главное – их взяли и  занялись дальнейшей сборкой узла с ними. Всё, цель достигнута, «..враг разбит, победа за нами»….
     Кто ещё работает на заводе? В отделении офиса, где компьютеры стоят,  в одном из углов стол и сидит пожилой человек, но как мне пояснили, к заводу он отношения не имеет.
    Служащая, секретарша Луиза. Сорок два ей, фигурка девушки, работает....наверное хорошо, раз сидит тут, я так чаще видел у неё на мониторе карточную игру, чем что другое. Но часы работы в начале месяца, за прошедший,  считает, ещё бывает с бумажками какими то бегает, через цех идёт – отвлекает, одета по местному, в обтяжку и потому смотрится неплохо, местами даже очень тянет  проверить, а настоящее ли там…но, на работе это вредно. Закономерность известная ещё с Союза – на работе о женщине, к ошибке в работе..

На второй день моего пребывания на заводе,  дали работу с деталями, которые я для себя назвал «грибками».
Цилиндр, длиной с полторы ладони, диаметром с кулак ( это так описываю, чтобы не загружаться размерностями), с одной стороны его раскованная (расплющенная) голова – две параллельных плоскости, которые соединены конической поверхностью, с другого конца – резьба, ступеньки и шестигранник. Деталь, после поковки,  поначалу идёт к токарю, он её протачивает по цилиндру, на голове конус делает. Затем она  возвращается в термичку, где отпускается – делается немного мягче, ибо материал её очень твёрдый и труднообрабатываемый, сплав, применяемый для изделий, используемых в морском деле. И опять токарь. Делает её  красивой и резьбу с другого конца цилиндра. Потом ко мне. Я фрезерую из  двух плоскостей откованных четыре, под небольшим углом ( в разрезе смотреть – нечто вроде ромба). Опять термичка и токарь. И ещё раз ко мне. Шестигранник. Да с  допуском на размерах парных плоскостей в три сотки – три сотых доли миллиметра. И опять и снова и ещё раз токарная обработка. Всего деталей сто. Их разбили на две партии по пятьдесят штук. Каждая деталь весом килограмм шесть. Стоимость всей работы – тридцать пять тысяч шекелей. ( к этому я ещё вернусь).
Любопытно мне стало, куда идут такие «игрушки»?  Оказалось, для грузовых  больших контейнеров в морские порты и затем в дорогу на кораблях  мира. Именно так, они расходятся по всему земному шарику. Изготовители этих деталей, прежние, отказались от них – слишком трудоёмкая работа, а стоимость невысокая. Нашему хозяину предложили – он ухватился, реально не представив себе всего процесса. Сумма то оплаты заказа сама по себе немалая. Но! Сделали половину партии и всё стало на свои места. Месячная  работа двух токарей, трёхнедельная фрезеровщика. А то и тоже месячная.  Это только примерно по минимуму и для половины партии. И даже с учётом того, что я появился у них и  почти вдвое сократил время фрезерных операций. Хозяин всё таки понял, что невыгодно этим заниматься и отказался от заказа. Да, половину мы сделали, как уж там они рассчитывались, не знаю.
Мне эти «грибки» дались тяжело. По вечерам засыпал в кресле, сидя у компьютера, просыпаясь от холодка слюны, текущей по щеке, как старый дед. (по форме то, да – годы! А  по сути, то есть, в реальности…нет. Не чувствую!).
Те, кто делал эти «грибки» ранее, так были рады от них избавиться, что отдали и приспособления  к этой работе. Я начинаю работать, а мне говорят – плоскости под углом которые, делай в призме, вот уголки для установки. Я посмотрел – деталь в призме прижимается прихватом. И отказался от такого способа, а стал зажимать в тиски. О, как меня стали убеждать – нет, так не надо, заказчик хочет только вот так… А я упёрся. В