Пока горит сигарета

Эдда делала вид, что не замечает недовольных взглядов Мари из-за стекла их магазинчика.

«Вот дура,» - беззлобно думала она. – «Видит же, что сигарета у меня в руке. Докурю и приду».

Эдда стояла, прислонившись своей немаленькой попой к деревянной тумбе, которая изображала из себя лавочку, хотя на самом деле прикрывала какой-то вентиляционный люк. Никакой форменной одежды в их магазине не требовалось. Не одевайся, как попугай и этого достаточно. Пестрых цветов Эдда сама никогда не выносила. Поэтому на ней была широкая, серая юбка, темная кофта и длинный, почти до колен, черный кардиган. На ногах легкие туфли без каблука – работа стоячая, ноги надо было жалеть.

«Сигарета - лучший таймер,» - сказал ей как-то младший брат Михель. – «Горит пять минут, если не затягиваться».

Михелю можно было верить. Он всегда был умным. Всегда у него в руках была какая-нибудь книжка.

«А я затянулась всего раза три,» - посмотрев на тлеющую сигарету, подумала Эдда. – «И еще на три-четыре затяжки осталось. А значит, что? Что пять минут точно не прошло, и что Мари - полная дура, если этого не понимает».

И Эдда, и Мари работали продавцами в небольшом продуктовом магазине на одной из улиц городка Варсаллы, что стоит на берегу Средиземного моря. Лет десять назад городок начал набирать популярность у туристов из Европы, тогда и появилась этот магазинчик, а Эдда стала в нем работать.

Но как только к их берегу стали прибывать беженцы из Африки, туристы исчезли, а с ними исчезли и обороты в магазине. Местные жители сначала жалели приплывавших на лодках чужаков, потом просто сочувствовали, потом стали недолюбливать, а потом ненавидеть. Ничего личного, просто бизнес. Власти Италии хотели соответствовать высоким европейским стандартам, а потому проявляли заботу о мигрантах: жилье, пропитание, медицинская помощь, учеба для детей. Но коренные жители, которые в большинстве своем хоть никогда и не изучали закон сохранения энергии, тем не менее хорошо представляли, как он работает. Если у кого-то прибавилось, то у кого-то убавилось. Если мигрантам дают жилье и еду, это означает, что на них тратятся деньги. Местные сразу смекнули, что именно из их кармана забирались наличные, чтобы отдать их пришлым. Как после этого относиться к чужакам? Те же, в свою очередь, ненавидели местных, так как считали их слишком жадными, нежелающими поделиться хоть небольшой частью своих богатств с ними, несчастными и убогими.

«Ага, богачи!» – думала Эдда. – «Пашешь с шести до шести, чтобы потом вернуться домой поспать и набраться сил, чтобы снова работать с шести до шести».

«Была бы я богатой,» – мысли женщины продолжили двигаться во взятом направлении. – «Курила бы «Мальборо», а не «Штелле». У тех есть фильтр. Крошки табака не попадают в рот. А ведь именно из-за них начинают, как говорил ее младший брат, желтеть зубы».

«Эх, Михель, Михель, где ты теперь?!» - вздохнула Эдда.

Младший брат пять лет назад уехал покорять Америку. Сначала от него приходили открытки, где брат писал, как у него все хорошо, а потом перестали.
«Или наверх выбился, или…,» - Эдда не закончила мысль и затянулась дымком.

Первый раз она попробовал курить лет в десять. Глотнула дыму из сигареты, голова закружилась, появилась тошнота, и тогда Эдда решила, что никогда не будет курить.

«Надо же,» - удивилась женщина, вспомнив свои мысли после первой затяжки. – «А сейчас это, можно сказать, единственная радость в жизни».

Пикнуть товаром; сказать особо тупому покупателю цену; взять деньги; нажать на кнопку, чтобы открыть кассу; положить деньги; задвинуть ящик кассы; отдать сдачу; криво улыбнуться; пожелать хорошего дня… Когда эта череда действий, повторяемых из года в год в течение последних десяти лет, становится невыносимой, то спасают только сигареты. А тут еще Мари выглядывает, как бы напоминая, что пора заканчивать с перекуром.

«Тоже мне, начальница выискалась,» - ругнулась про себя Эдда. – «Ну и что, что ты дальняя родственница хозяина магазина. Я продавец, и ты продавец. Я - полдня за кассой, а ты - в зале. Потом наоборот. Ты станешь за кассу, а я пойду смотреть, чтобы шустрые покупатели не жрали чипсы, не заплатив. В чем между нами разница? Правильно! Нет никакой разницы! Вот и не надо строить из себя босса».

Вообще-то, Мари была ничего. Мужиков почему-то ненавидела, но Эдда-то не мужик. Если бы не ее желание везде и всегда выпячивать свое родство с владельцем магазина, то с ней вполне можно было бы работать. Мари, например, делала вид, что не замечает, как Эдда немного обсчитывает и несильно обвешивает покупателей. Да и в решительный момент она не подвела.

Район, где находился их магазинчик, считался спокойным. Раньше считался. Но после того, как Италия стала привечать беженцев, таковым перестал быть. Потому Эдда и Мари работали до шести, а потом приходил Валентино, пожилой мужчина, тоже какой-то дальний родственник их хозяина. Тот уже работал до полуночи. Нет, и к мужчине-кассиру могут заявиться грабители, но у Валентино было два достоинства. Он был пожилым, и поэтому считалось, что он способен на решительные действия. Терять-то ему особо нечего. Жизнь прожита.

Второе достоинство было у Валентино под прилавком. Там он крепко-накрепко приделал старую охотничью двустволку, у которой наполовину спилил ствол. А потом подумал-подумал и обрезал приклад. Уж больно он выходил из-под прилавка и тыкался в самое неподходящее место Валентино. К спусковым крючкам обрезанной двустволки он протянул веревку, которая другим концом крепилась к полу. Надави на нее ногой, две порции мелкой дроби пробьют прилавок и попадут в район паха непрошенному гостю – любителю чужих денег. Выжить после этого грабитель, возможно, сможет, но любить уже никогда.

Вспомнив эту незамысловатую шутку Валентино, Эдда криво усмехнулась и сделала еще одну затяжку сигаретой.

Этот обрезок ружья постоянно находился под прилавком. Только без патронов. В шесть приходил Валентино, выгонял женщин и аккуратно вставлял в стволы два красных картонных цилиндрика. Все, к вечерней торговле он был готов.

Эдда как-то попросила оставить патроны и на день тоже. Но Валентино что-то пробубнил про опасность, необходимость подготовки… Женоненавистник чертов! Вот и пришлось им с Мари в сложный момент выкручиваться самим. Можно сказать, голыми руками.

День - не время для грабежа, но тот парень, наверное, этого не знал. Черный, как и большинство беженцев. Одет, естественно, непрезентабельно. Спортивные штаны и грязная, бывшая когда-то белой, майка. Что там у него - ногах, Эдда не рассматривала, потому что черный тыкал ей в лицо на удивление новеньким короткоствольным револьвером и что-то хрипло кричал. В такие моменты сложно смотреть по сторонам.

Кричал грабитель, наверное, что-то про деньги, потому что свободной от револьвера рукой он указывал в сторону кассы, за которой в тот момент стояла Эдда. Где в этот момент была Мари, женщина не знала. Наверное, выскочила через черный ход и улепетывает подальше от магазина.

И почему-то в тот момент все плохое, что произошло в жизни Эдды: смерть родителей, пропавший за океаном Михель, неудачи с мужиками, сигареты без фильтра – собралось комком в ее голове, готовое выплеснуться отчаянием и яростью наружу. А тут еще этот молодой черный кретин сует в нос стволом револьвера! Это стало последним, завершающим штришком к картине никчемного существования Эдды.

«На хрен такую жизнь!» - подумала она, открыла кассу, заметила, как грабитель скосил вниз глаза, а потом в эти самые глаза и сунула своими растопыренными пальцами.

«Бей прямо в глаза,» - когда-то давно показал ей этот простой прием все тот же младший брат. – «Хоть одним пальцем, но попадешь. Боль будет ужасной».

Эдда, как видно, попала не в один глаз. Грабитель заорал еще громче, чем до этого, бросил револьвер, и обеими ладонями схватился за лицо. Бросить-то револьвер он бросил, но до этого все же успел выстрелить. Пуля просвистела рядом с головой Эдды, пробила стенку и улетела в соседний магазинчик, где сразу же поднялся шум и гам.

И тут, как раз вовремя, подскочила Мари. Она оказывается никуда не убежала, а пряталась за прилавками. В руках у нее была бита. Этой битой, со все своей нереализованной в обычной жизни ненавистью к мужчинам, Мари трахнула орущего, почти ослепшего грабителя по голове. От удара тот без чувств рухнул на пол.

«Да-да-да,» - затянулась еще раз Эдда. – «Переполох был тогда знатный».

Черный быстро оклемался. Один его глаз заплыл, но другим он зло посматривал на схвативших его полицейских. Потом он утверждал, что пришел в магазин купить поесть. Но это у него не прокатило. Револьвер оказался полицейским и был пару недель назад утерян в мелкой заварушке с беженцами. Поэтому на незадачливого грабителя навесили всех "собак", и к Эдде с Мари претензий не было. А за магазинчиком, где они работали, закрепилась слава бесперспективного для грабителей места. Ведь теперь все знали, что здесь не только вечером, но и днем работают люди, которые готовы рискнуть своей жизнью, но не отдать жалкие гроши из кассы.

Эдда последний раз затянулась и двинулась в магазин. Ей навстречу вышла Мари. Была ее очередь помедитировать с сигаретой.
- Вот такая вот жизнь, Мари, - сказала ей Эдда.

Та на нее удивленно посмотрела, но напарница, не говоря больше ни слова, метко швырнула бычок в стоящую у входа урну и скрылась внутри магазина. До шести оставалось еще пара часов. Можно было еще успеть обсчитать и обвесить, забредших в их магазин покупателей. Совсем немного, совсем не сильно.

Конец

Если вам понравился этот рассказ, то, возможно, что вам понравится и другое мое произведение – роман «На 127-й странице». Он размещен здесь, на этом сайте: https://fabulae.ru/prose_b.php?id=120979