"Когда еврейское казачество восстало..."
(народная песня)
К двухэтажному домику на окраине Ниццы съезжались машины. Они проезжали через кованные железные ворота, играли клаксонами у парадного крыльца матчиш и останавливались. Из каждой машины вначале показывалось необъятных размеров брюхо, за ним выезжал шнобель и в конце концов показывался, и сам обладатель того шнобеля — глава семейства. За ним из авто высыпались его домочадцы. Все они входили в дом и рассаживались в гостиной на пуфики и диваны.
Последним из семейства Ильиных-Зальцманов привезли стопятидесятилетнего дедушку Эмусаила, который видел живым не только Ленина, но и батюшку царя Александра-миротворца.
Семейство Ильиных-Зальцманов планово собиралось раз в год, чтобы по-честному поделить дивиденнды, но в этот раз они собрались на внеочередное плановое собрание,, для того чтобы обсудить события в Казахстане, где у них жили родственники, которые занимались там семейным бизнесом — имели филиалы банка «Честный кредит».
В связи с революционными событиями — возникла угроза не только семейному бизнесу, но безопасности членам семьи. Первым слово взял глава американского филиала Юзик Ильин-Зальцман:
— От имени акционеров нашего американского филиала я рад категорически приветствовать всех здеся присутствующих наших родственников...
— Юзя, надо, таки, говорить не здеся, а тута, — подала голос тетя Хая, внучатая племянница дедушки Эмусаила, которая работала секретаршей у Троцкого. Этим она очень гордилась и потому всех поучала и наставляла.
— Тётя, Хая, нам сейчас не до того, наши братья и сёстры оказались в Казахстане, в самой гуще революционных событий и боюся, шо правильно говорить — им, таки, не сильно там поможет, — стал нервничать Юзик.
— Ша! Шо ты там, Хая, со своими правилами лезешь!?... Шо ты, Юзик, конкретно можешь предложить? — вмешался в ссору глава французского отделения банка Гоша Ильин-Зальцман, внучатый племянник дедушки Эмусаила, прихватизировавший сначала золото Колчака, а потом и вывезший из СССР золото партии.
— Я бы предложил обратиться к конгрессу США и для начала ввести миротворческие войска в Казахстан, а потом вывезти их весь золотой запас и принять их в НАТО, — высказался Юзик.
— Нет. Звать американские войска ещё рано, а вот попросить сенат о материальной помощи добровольцам-ополченцам, будет в самый раз. И только после того, как революция победит, и мы поставим марионеточное правительство, золотой запас можно будет и вывезти в Америку, — вынес вердикт дедушка Эмусаил, и обращаясь к Ильину добавил. — Собирай, внучек, добровольцев и в путь, будешь вершить историю, деньгами мы тебе поможем.
— Ура! Война до победного конца, стреляем и ваших, и наших — потом разберёмся: кто есть кто, — радостно потирая потные ладошки, ответил нагулянный от коммунистов байстрюк, семидесятилетний выкрест Ильин. — Я с детства воспитан для войны, всю жизнь служил, был офицером и сейчас готов добровольно идти на войну.
— Одна поправочка, дедушка — не мы, Америка поможет, — поправил дедушку Эмусаила умник Юзик.
— И ещё...не забудь внучек, взять свой украинский паспорт, — обращаясь к Ильину, сказала тётя Хая.
— А он мне зачем? — удивился Ильин.
— Для того случая, если тебя убьют, шобы всем было видать украинский след...
— Дельное предложение, тётя, — заметил Гоша.
— Как думаешь добираться? — меряя давление, задал Ильину вопрос Юзик.
Но тот уже был далеко. Получив добро от родственников — он вскочил в свою машину и помчался на аэродром в Ле-Буржэ, где под парами, всегда наготове, стоял российский военно-транспортный самолёт. Там его уже ждали добровольцы — отбросы парижского дна, российские эмигранты готовые воевать — где угодно и за кого угодно, лишь бы им платили.
Liberté.
