"Холод собачий!" - выстукивали морзянку ошалевшие от стужи зубы. Мои зубы.
С трудом, сквозь тупую далёкую боль и глухой набатный звон, я разлепил намертво склеенные веки.
"Баш агыряр! Голова болит!" - начала отстукивать морзянка мозга, перескакивая с туркменского на русский.
"Мен ниреде (где я)? В Ашхабаде" В общаге?" - удивлённо постучался в мою "баш-келле" вопрос. - "Итин аяз (холод собачий)!"
-Итин аяз! - крикнул я сиплым еле слышным шёпотом и посмотрел на серую простыню, прикрывшую моё обнажённое тело.
Я что, в Ашхабаде, в своей военной общаге?
Ведь тактика "мокрой простыни" используется только там, в условиях страшной жары и духоты.
Рецепт прост, как всё гениальное: смочить водой простынь и накрыться. И спокойно дрыхнуть, пока вода не испарится.
А потом вставать и опять смачивать ткань.
Но здесь почему-то страшно холодно! На жаркий душный Ашхабад ну совсем не похоже! Да и постель почему-то жёсткая, как жестяной патронный "цинк"!
И где моя военная форма с погонами капитана?
Лязгая от собачьего холода зубами, я резко поднялся и опустил ноги. И сразу в глазах полыхнуло разноцветным огнём, а голову прошибло жутким набатным перезвоном. Карусель крутанула моё бренное голое тело и выбросила из седла.
Очнувшись на холодном вонючем полу, я принюхался:
"Странная вонь! Карболка? Хлорка? Странная сладковатая вонь, как будто собака сдохла!"
Вторая мысль была чисто практичной:
"Резко не вставать! Вдруг повредился в жутком пике!"
Потихоньку повернув голову вправо-влево, я убедился в целостности "баш-келле". Тихонько ощупал голую холодную грудь, таз и ноги:
"Ф-ф-фу! Вроде всё цело!"
Чуть привстав, я сел, скрестив ноги по-туркменски.
"Странное помещение!" - нахмурил я брови, нащупывая на большом пальце ноги какую-то прилипшую бумажку.
Бумажка оказалась биркой, присобаченной к резинке.
"Общажные шутники!" - подсказал мой разум. - "После пьянки подшутили!"
"Да нет! Какая пьянка?" - ответила вторая половинка мозга.
Но почему так тихо и темно? Так и чешется мой язык вопросить, как поручик Ржевский:
"Темно как в жо...е у кого?"
Улыбнувшись анекдоту, я начал вспоминать.
Вспомнил, как прилетел в Москву из Ашхабада. Как брат мой Рома встретил и повёз к себе в Сергиев Посад, где он учился в иконописной школе. Но сразу же "развернул оглобли", получив сообщение о приезде сестры из Волжского.
Сестра запросила братней помощи.
Дело в том, что с мужем они держали ветеринарную клинику. А товар закупали в Москве. Так дешевле.
Сегодня утром они сошли с поезда, чтобы пробежаться по ветеринарным базам. И жаждали успеть на обратный вечерний поезд.
Вот и просили нас выручить и посетить несколько "кошачье-собачьих" адресов, сэкономить им время:
-Товар уже оплачен. Нужно просто забрать!
Как не выручить сестрицу?!
Последний адрес оказался у шайтана на куличках. Там, куда метро не проложило свои подземные мрачные фиорды.
Надо было спешить!
Но, выскочив из вагона метро на станции, больше похожей на остановку надземной электрички, мой рассеянный братишка-художник уронил на шпалы кепку.
Пока Рома прыгал с высокой платформы вниз да поднимался, к нам подвалила толстая неряшливая тётка в железнодорожной форме:
-Нарушаем? На пути выходить запрещено!
-Извините! Кепка у брата упала! - попытался я объясниться.
-Ничё не знаю! Штраф давай!
Рома, вылезший на платформу, возмутился:
-Да Вы чего? Какой штраф? За что? За своё имущество?
-Не хотите платить? - злобно усмехнулась злая тётка. - Ну-ну!
Пока мы спешили к выходу из метро, метрошная фурия сопровождала нас зловредными шипящими звуками.
"Пускай себе шипит!" - думали мы, наивные гости гостеприимной столицы великой России.
У тётки, как оказалось, была своя, давно отработанная тактика.
Когда мой братец оказался в створе неприметной двери, тётка мощным жирным тазом резко ударила худосочного интеллигента.
И влетел мой Рома, как футбольный мяч, прямиком в узкую мрачную комнату отдела милиции.
-Ваши клиенты! Не хотят платить! - брякнула тётка и вышла.
За грязным столом, застеленном газетой и остатками рыбы, потягивал пивко здоровенный широкоплечий мент с погонами старлея.
На его пивопровождение молча и хмуро взирал сержант. Руки его покоились на короткоствольном автомате.
-Штраф давай! - без всякой подготовки сообщил старлей, отодвигая пустые бутылки. И начал листать паспорт Ромы грязными, воняющими рыбой, сальными толстыми пальцами.
Брат мой, следуя своей привычке, вежливо улыбнулся и начал рассказывать, что бедным студентам духовной семинарии мало платят, что ничего запрещённого законом он не совершал.
-Ты чё, не понял? Штраф давай! - чавкая сушёной воблой, прервал его мент.
Мои капитанские погоны старлея ничуть не смутили, не заинтересовали. Понимал он, что военный народ ему неподвластен. Одна только морока с вызовом военной комендатуры.
А проку, тем более денежного - ноль.
-Товарищ старший лейтенант! Мой брат ничего не нарушал. Он только своё имущество поднял! - попытался помочь я братишке.
-Штраф плати за него! - прочавкал мент.
-Так не нарушал же!
Мутные жестокие глаза мента уткнулись в мою поджарую военную фигуру:
-Чё ты, бл...дь, сказал? Придурок! Ненавижу военных!
Чтобы погасить непонятную злобу мента, я примиряюще улыбнулся:
-Я тоже ненавижу некоторых военных. Например, тыловиков. Воруют целыми эшелонами!
Реакция ментовского старлея оказалась странной. Ударив воблой по столу, он сшиб бутылки с пивом.
-Это я, бл...дь, ворую?! - с придыханием зашипел он. - Сука! Ты, бл..дь, ответишь за базар!
Чтобы отвлечь старлея от его странного хода мыслей, искривлённого пивом, я произнёс как можно серьёзнее:
-Мой брат — иконописец. Лицо духовное! Нельзя его обижать. Кто обижает таких, что-нибудь случается.
Лошадиная морда старлея искривилась неподдельным испугом и злобной истерикой:
-Пошёл ты на х..й, долб..б! Чтоб на лбу тебе х..й вырос!
Очень мне хотелось долбануть хама по его свино-говяжьей хамской роже, очень!
Но толстый пузатый сержант грозно лязгнул затвором автомата и ткнул холодный ствол в мою грудь.
Идиот! Не учили ментов, что тыкать стволом в грудь противника — смерти подобно! Смерти самого мента!
Никак ведь не успеет он среагировать на молниеносный обезоруживающий удар опытного тренированного врага.
Сержант не подозревал, что моё подсознание среагирует само собой, помимо здравого смысла.
Молниеносный удар! Ствол - в моих руках.
Круглый толстый сержант катался по грязному полу, как колобок.
И вопил от боли.
Старлей, зажав в щели лошадиных зубах рыбину, разевал широкий рот. Прямо как рыба, выброшенная на берег.
Очнувшись, он усмехнулся:
-Нападение на сотрудника? Это "уголовка", капитан!
При этом рука старлея нашаривала что-то под крышкой стола.
-Пистолет ищете? - направил я ствол на старлея. - Не надо! Пограничники стреляют лучше!
Мент поднял руки и покрутил ладонями. Мол, ничего нет, успокойся. И начал "вешать лапшу" о великой законности его ведомства.
-Паспорт брата отдай! - приказал я.
-Щас! Перепишу только данные. Рапорт надо писать, что мирно мы разошлись. Дежурная меня "закозлит", если штраф я не взял.
Как оказалось, тянул старлей время.
Вызвал подмогу, нажав на тайную кнопку звонка под крышкой стола. И ждал!
Подмога, похоже, дежурила где-то рядом.
Человек пять ментов, вооружённых автоматами, вломились в комнатушку.
И что мне делать? Не стрелять же по представителям закона!
Бросив автомат на пол, я спокойно сказал:
-Вот, валялся здесь! Возьмите!
Напрасно я отвернулся от хозяина кабинета, напрасно!
Пока прибывшие менты держали меня на прицеле и выясняли, кто я такой, старлей прокрался сзади.
И разбил бутылку пива о мою дурную голову.
Сквозь глухую пелену мне слышалось:
-Да сдох, бл..дь! Вызывай труповозку! В морг, бл..дь! А второго давай в "обезьянник"!
"Так что я, в морге?" - мрачно проскрипело в моей раненой голове.
Утренний сумрак просачивался сквозь грязное окно, позволяя разглядеть столы с накрытыми простынями трупами.
"Срочно бежать!" - сообразила моя разбитая голова. - Надо только одежду найти!"
Резкая боль заставила меня остановиться.
Ощупав бок, я сообразил, что меня пырнули ножом.
Кровопотеря была, очевидно, велика. Отсюда и слабость!
А труповозники не стали разбираться, поверив ментам на слово. И выгрузили моё бренное тело в это мрачное, пропахшее жутью и смертью заведение.
Шипя от боли, я нащупал выключатель и включил свет.
Ага, вот моя военная форма! Но! Вся рубашка вместе с погонами покрыта бурыми пятнами засохшей крови.
Пришлось надевать свои военные брюки, а рубашку подыскивать близкую по размеру. Покойнички, надеюсь, не обидятся!
На моё счастье, дверной замок оказался совсем простеньким, не рассчитанным на побег мертвецов.
Однако скрипучая дверь тут же привлекла внимание старика-сторожа, маявшегося бессонницей и бродившего по двору.
Завидя мою странную персону, дед пискнул, как мышь, и хлопнулся без чувств.
У меня не было ни сил, ни времени проверить наличие жизни у бедного пугливого дедули. Надо было бежать!
Но бежать не было сил!
Поэтому пришлось остановиться прямо посреди дороги, которую не хватило сил проскочить.
Взвизгнули тормоза. Бампер автомобиля упёрся в мою скрюченную фигуру. Женский испуганный голос возопил:
-Ты чё, дурак?! Нажрался, так домой иди!
Хлопнула дверца, и рядом со мной оказалась стройная девушка. Заметив мои погоны, она сбавила обороты:
-Вам что, плохо? Давайте помогу!
В машине она, поглядывая на моё окровавленное лицо, спросила:
-Менты?
Я кивнул. И тут же скривился от боли.
Девушка сбавила скорость, чтобы не так сильно трясло:
-В больницу - далеко! Давайте к моему соседу. Очень известный хирург, профессор. В "Пироговке" работает.
Ответить у меня не получилось. Резко повернувшись, я вскрикнул от боли и потерял сознание.
-Жить будет! - первое, что услышал я, когда пришёл в себя. - Вовремя ты, Людочка, его привезла! Ещё немного, и морг его ждал бы!
Заметив, что я открыл глаза, седовласый профессор погладил чеховскую бородку:
-Ну-с, молодой человек, поздравляю с возвращением!
-Откуда? - просипел я удивлённо.
-С того света!
