Глава 8
Разбор полётов
Все жены одинаковые, в отчаянии понял Анин по утру, шестое чувство у них развито, как у змеи – обоняние. И завёл странный разговор, единственной целью которого было выбить оружие нападения из рук Алисы. Для чего-то же она приехала?
– Начнём с Цубаки?.. – предложил он осторожней минёра.
Если бы она сказала «да», то тут же попала бы в силки слабости, зависимости и лицемерия, и он начал бы крутить ею, как обычно, со всей серьезностью гебефреника. Но она раскусила его раньше, чем он закончил фразу.
– С Отрепьева, – пожелала она, переведя на Анина до странности задумчивый взгляд.
Её чёткий профиль с венчиком рыжих волос картинно вырисовывался на фоне окна. Анин забеспокоился: энтузиазм актрисы у жены пропал напрочь. Да и обмануть её не удалось, хотя секс, был у них не хуже, чем в былые времена, но отношения разваливалось прямо на глазах.
– Я стал всёпонимающим… но абсолютно бесчувственным… вот… – пожаловался он в надежде, что вызовет ответную реакцию. – Я снова хочу страдать!
Ах, как я хитёр! – решил было он самодовольно, но… судя по виду Алисы, опоздал с признанием месяцев на пять. Ещё больше его озадачило появление на её интимном месте рисунка в виде разноцветной бабочки. Что это значит, Анин спросить не решился, ожидая, что Алиса сама расскажет. Неужто падшую женщину? Анин к своему удивлению не очень расстраиваясь, на него снизошло полнейшее равнодушие, и лишь самолюбие не позволяло толкнуть жену в объятья Базлова.
– Да неужели?! – воскликнула Алиса, целенаправленно сгребая под себя одеяла и оставляя Анина голым. – Не сомневайся, это я тебе обеспечу! – многозначительно пообещала она и подула на свою чёлку, которая взлетела и упала на хмурый лоб.
Он поймал себя на инстинктивном желании, как можно быстрее ублажать жену, лишь бы она не глядела на него таким страшным взглядом серых глаз, которые в сумерках комнаты превратились в бездонные омуты. Это был рефлекс подкаблучника, который за эти месяцы изрядно поистрепался, но не исчез окончательно и всегда маячил на семейном горизонте.
– В смысле?.. – запыхтел Анин, притворяясь умеренным идиотом, и уже не хихикал и не кривлялся, как обычно. – А-а-а… в этом?.. – переспросил он, глядя бегающими глазками на угрюмо молчащую жену.
Сырой воздух гостиницы показался ему холодным, и Анин поспешил одеться. Алиса в бордовой кружевной пижаме, подчёркивающей цвет её кожи и волос, выглядела очень даже соблазнительно. Однако Анин и думать не смел о утренней близости из-за её бешеных глаз.
– А в каком еще? – уточнила она с иронией, не давая ему даже секундной поблажки.
Она всё больше демонстрировала черты пресыщенной натуры; не потому ли ему нравились не испорченные жизнью девушки, которым можно было до поры до времени морочить голову.
– Ну… ну… – за ответом он с тоской посмотрел в окно, однако, ничего не обнаружил, кроме Исаакиевского собора в зелёной сетке от голубей.
– А ты изменился… – прервала его Алиса, когда имеют ввиду душу. – Что произошло?
– Ничего, – спрятал он глаза, не смея врать вслух.
Он почувствовал, что ему не хватает сердечной боли, той боли, которую он всегда испытывал по отношению к Бельчонку. А ещё он подумал, что женщину нужно любить смолоду, тогда ты будешь доверять ей без оглядки. Наверное, это и есть настоящая любовь, оглянулся он на прошлое, но ничего там не обнаружил, кроме их карикатурно застывших фигур с разинутыми ртами: и понял, что время безвозвратно ушло, превратилось в тонкую, как нить, боль, и великое противоречие пятидесятилетних охватило его: любить ты по-прежнему не можешь – романтика закончилась, а начинать каждый новый роман из-за секса тебе претит гадливость.
– Я же вижу! – сказала она, тихо, но верно заводясь.
– Ничего ты не видишь! Видеть нечего! – запротестовал он в отчаянии.
Она ждала объяснений, хотя, как всякая жена, узнала о соперницы самой последней, и потому жало вопроса не достигло цели.
– Герта Воронцова? – сделал удивлённое лицо Анин и подумал, что маска высокомерия у него дырявая, как сито. – Так она же замуж вышла!
Что ж такой день неудачный! – подумал он с тоской и печалью, но ехидства, как во всех в экстренных ситуациях, на лице не менял.
– Давно? – насмешливо спросила Алиса, вздрагивая, словно от укуса овода.
– Понятия не имею, – слишком быстро для такого обстоятельств ответил он.
Анин догадался, что о Евгении Таганцевой ей ещё не донесли.
– У тебя был с ней роман? – спросила Алиса, выбираясь из постели и тоже одеваясь в повседневное.
Голос её был абсолютно пустым, но именно с него начинались все катастрофы, вспомнил Анин.
– Окстись! – вскинул он в руки, как богомол, и между делом любуясь голой женой.
Тело её было ещё прекрасным, и Анин быстренько запутался в вожделении, не понимая, кого он больше любит: жену или Таганцеву. Похоже обоих, нашёлся он и, даже вздохнув с кротостью, мысленно воздал хвалу Богу: одновременно любить двоих ему ещё не приходилось.
– И не подумаю! У тебя был с ней роман! – уверенно сказала Алиса, глядя на него, как палач с топором в руках.
Должно быть, ей так и живописали: ты, мол, ему ещё веришь, а он крутит, как все мужики-подлецы.
– До! – поднял он палец, кривляясь. – Исключительно, до!
– И ты хочешь сказать, что ты после нашей свадьбы с ней не спал?!
Анин возмущенно ахнул:
– Конечно, нет! Я так и сказал: «Я женатый! Баста!»
– Она приставала к тебе?!
Видать, кто-то рассказал Бельчонку о повадках Герты Воронцовой, – сообразил Анин.
– Нет, конечно! – ответил твёрдо и непререкаемо.
– Я тебе не верю!
– Но почему?! – вскричал он в возмущении. – Почему? –Даже подпрыгнул, чтобы выразить отчаяние.
– Потому что слишком хорошо тебя знаю! – поведала она с такой убедительностью, что его, как от кислого, перекосило. Он почувствовал, что душе его больно, как бывает больно телу от крепатуры мышц, и в какой-то момент он забылся, ему показалось, что всё это большая, карикатурная шутка с его жизнью, к которой он не имеет никакого отношения.
– Ты можешь не кривляться?! – упрекнула Алиса его, подыгрывая себе глазами и капризным ртом.
– Могу… – покорно кивнул он, сообразив, что потерял контроль над лицом.
– Почему ты мне ничего не рассказал?
– Не хотел расстраивать, – кинулся он в примирение. – Ты же не рассказывала мне о своём?..
Ему до сих про нравились её тяжелые, материнские веки, напоминающие о том счастливом времени, когда впервые увидел её в театре.
– Это было давно и неправда, – с безразличием парировала Алиса.
Она знала, о чём говорит: и действительно, там был секс без причин, мальчик и девочка нашли игрушку просто ради физиологического интереса, который ни во что не перерос. Но до вымученности отношений к тому времени, когда на горизонте появился Анин, они уже добежали, ибо начали хитрить и страдать, страдать и хитрить. Поэтому я со своим первым рассталась легко и естественно, вспомнила Алиса так, словно это было вчера, и даже не из-за Анина; просто пришло время чего-то другого. И Анин подвернулся вовремя.
– Ну вот видишь! – всё же укорил Анин, хотя укорять было нечего, не было там любви.
Анин легкомысленно надеялся, что пятнадцать лет – это надёжный щит от всяческой ревности, но ошибся. Они всегда ссорились, словно набедокурили вчера, память не различала времени, чувства оставались, как никогда, свежи.
– Я знаю, что ты мне врёшь! – повернулась она к нему твёрдой скулой, там, где у неё за ушком вечно плыли три ласточки.
Когда-то этот её жест очень нравился ему, и она, зная это, бросала в бой резерв за резервом.
– Чтобы я сдох! – счёл нужным поклясться он, хотя страшно боялся, что его выдаст чувство вины.
– Скажи, чтобы я сдохла! – потребовала Алиса, выжидательно глядя на него, мол, как же ты вывернешься на этот раз?
– Чтоб ты сдохла! – скрестил за спиной пальцы Анин.
– Ну ведь снова врёшь?! – заметила она его манёвр.
– Нет, – показал он ей руки с детской непосредственностью и с надеждой, что этого достаточно к примирению и что можно будет лечь в постель, чтобы закрепить успех.
Он вдруг понял, глядя на неё, что запас её природного обаяния катастрофически истощается. Ей хватило пятнадцати лет, чтобы всё растранжирить на творческие страдания, мужа и семью. Научить человека прибавляться никто не может, этому не учат. Можно прослушать сотню нобелевских лекция по литературе, прочитать сто тысяч умных книг, отобедать с двумя десятками гениев, но так ничему и не научиться, потому что «не-ви-ди-шь»; это или есть, или этого нет – способности к отращиванию крыльев. Это как повезёт. Мне в повезло, думал Анин с превосходством, не в силах помочь никому, никому на свете, даже любимой жене.
– Ох-ох-ох… – только и сказала она, ни капли не веря в его искренность.
– Зачем? Зачем мне врать?! – ударился он с головой в патерику, пожимая плечами так, что готов был провалиться сквозь них.
– Вот я и думаю, зачем? – спросила она саму себя и загадочно посмотрела на Анина. – Зачем я с тобой живу?! – добавила она вдруг. – Может, нам развестись?.. – приступила к полновесной осаде.
Сердце у Анина в таких случаях билось с перебоями, словно него воткнули иголку. В коленках образовалась минутная слабость. Литавры противно играли отступление по всем позициям; надо было признаться в малом, чтобы не попасться на большем.
– Я не вижу повода! – сказал он так, чтобы отбить у Бельчонка всякую охоту к развитию данной темы, но это уже была агония отношений.
– А я, дура, за тобой бегаю! – воскликнула Алиса, не слушая его. – Говорю детям: «Папа у нас, не такой, как всякие другие кобели!»
И вдруг Анин понял, что жена точно так же страдает из-за уходящей любви, как и он, только не понимает, что всё кончено, давно кончено. Надо было только в этом себе признаться.
– Ну зачем так, Алиса? – примирительно сказал он и состроил самую честную мину. – Я на одних нервах живу! День ужасный. Феликс Самсонов – полный идиот! Главный – сволочь, – вспомнил он о Милане Арбузове и о том, что не смог с ним договориться насчёт Евгении Таганцевой; – второй режиссёр не умеет снимать, осветители – олухи! Джек Баталона…
– Затем?.. – перебила Алиса, пропустив мимо ушей попытку её разжалобить. – Что я устала от твоих похождений!
– Да не было никаких похождений! – отпирался он с отчаянием прокажённого. – Зачем мне старые тётки? Ты у меня молодая и красивая! – попытался он, как щенок, приласкаться к её руке.
Но Алиса вырвала руку и спрятала за спину.
– Я-то, дура, мечтала, будет нормальная семья! – воскликнула она голосом совести. – Дети все твои, не принесла, как некоторые в подоле.
Алиса явно намекала, что большинство молодых актрис к тому времени, когда Алиса вышла замуж за Анина, имели внебрачного ребёнка и жили вторым или третьем гражданским браком, и потому, не чувствуя надёжного тыла, рано или поздно пускаются во все тяжкие. А она не такая. Она совсем другая, она верная и преданная, голая на сайтах не снималась, на странички порножурналов не лезла, с развратными режиссерами не спала. Но если Анин так хочет?..
Анин не хотел. Намёк был слишком очевиден. За спиной маячил вовсе не мифический Базлов, а ещё сотня другая актёров и режиссёров, готовые воспользоваться ситуацией и подхватить знамя Анина. Поэтому у него не хватило мужества расстаться с
