Экскурс:
…Генчик рос вполне благополучным ребёнком. Красивенький, чистенький, ухоженненький – он, отродясь, не знал «ни горя, ни заботы». Глубокие корни генеалогического дерева его мамы питали живительным соком упругую ветвь графского потомства. И на ней произрастал и зрел жизнестойкий плод аристократического генофонда российского дворянства. Произрастал и зрел, невзирая на то, что потомственное древо его дворянского рода настойчиво пытались выкорчевать войны, революции, большевистский террор, партийные чистки, ссылки и расстрелы.
Мамину маму – внебрачную дочь коллежского асессора, во избежание громкого скандала определили в пансион благородных девиц, а после, с приходом советской власти, отдали на воспитание в многодетную пролетарскую семью. Сам асессор, человек любвеобильный и добропорядочный, имея жалованье в 138 рублей серебром, изначально положил в банк на содержание девочки достаточно крупную сумму. Глава пролетарского семейства, в распоряжение которого попали асессорские денежки, стал потихоньку пропивать их: время было трудное и злое, и он топил свою грусть в обильных возлияниях. Асессорская дочь, став пролетарской падчерицей, прожила в крайней нужде и постоянном унижении нескончаемые три года; и в свои неполные четырнадцать, получив божье благословение и холщёвую котомку с ломтем ржаного хлеба, солью и луковицей, была выдворена отчимом из пролетарской семьи. Будучи благословенной, она, с божьей же помощью, дошла пешком от безвестного Таврического сельца до индустриального Харькова. Судьба оказалась благосклонной к сироте и пристроила её в дом новой большевистской аристократии «на побегушки». Она была одета, обута и накормлена. Каждый выходной она получала полтинник и имела свободный выход в город, где с успехом и, главное, по своему разумению могла этот полтинник истратить. Чего ещё можно было желать сироте? Живи – не хочу.
«Не хочу!» - сказала себе мамина мама, когда ей исполнилось шестнадцать, и новый большевистский аристократ, глядя на почти созревший плод генеалогического дерева потомственного русского дворянства, стал всё чаще распускать похотливые слюни, тиская по углам насмерть перепуганную девчушку.
«Не хочу!» - сказала она, и вскоре оказалась в солдатской теплушке, бережно, с головой укрытая от посторонних глаз солдатской шинелью. Солдат отбил её в короткой схватке с урками на одном из пустынных полустанков и запихнул в вагон, полный таких же, как он сам «добровольцев», срочно отправлявшихся на борьбу с Колчаком. Можно себе вообразить удел молоденькой девушки, волею судьбы, попавшей в теплушку со взводом доблестных красноармейцев, призванных разрушать устои старого мира и насаждать новый революционный порядок.
Кому это интересно, тот пусть даёт волю своему воображению…
Мы же скажем только, что солдат взял мамину маму в жёны и был счастлив с нею всю свою долгую достойную жизнь. И она, в благодарность за его мужество, - обнаружь её в теплушке комиссар, солдата, как минимум, расстреляли бы – наградила его двумя сыновьями и тремя дочерьми, одной из которых и была мама Генчика.
Разгромив Колчака, мамин папа осел сам и осадил свою семью в Сибири. И всё бы ничего, но, по словам маминой мамы, «дёрнул его чёрт» вступить в партячейку. А когда набрала обороты непримиримая борьба марксистов-ленинцев с «опиумом для народа», на одной из партийных сходок, мамин папа вытащил из шапки жребий, по которому ему предстояло пустить в расход местного попа. Мамин папа грех на душу брать не стал, а срочно собрал – кто в чём стоял – свою, уже достаточно многодетную, семью и ночным поездом совершил героический бросок с Севера на Юг, в благословенный Таврийский край, где и прожил со своей семьёй в достатке и благочестии. Такая вот родословная…
Генчиковая мама имела одно неоспоримое достоинство: всегда держала «нос по ветру» и неизменно оказывалась, как принято сейчас говорить, «в нужное время, в нужном месте». Глубокая провинциалка, она, вместе с тем, безошибочно успешно сориентировалась в лабиринтах провинциального же мегаполиса, куда приехала на учёбу, и где благополучно обустроилась, отучившись и выйдя замуж, будучи уже достаточно перезрелым плодом. Это неоспоримое достоинство и дало ей возможность устраивать свои дела путём улаживания дел чужих. Она умела, как мы уже знаем, успешно «пудрить мозги» и это нравилось не только мужчинам, но, поверьте, и многим женщинам. Она умела завоёвывать симпатии, входить в доверие, могла влезть в душу, стать если не необходимой, то желанной и желательной.
Так она, подружившись с начальницей городской телефонной связи, получила должность старшего оператора телефонной станции. И надо ли говорить о том, что по прошествии некоторого, достаточно непродолжительного, времени все «нужные люди» были уже у неё «на проводе» …
