Ранним июльским утром худощавый пятидесятилетний мужчина, по имени Владимир, отправился к сестре в деревню, чтобы заменить в её доме котел отопления и проложить новые трубы. По приезду, он рьяно взялся за дело и, не снижая темпа, трудился до самого вечера. Работа подходила к концу, когда у него неожиданно прихватило сердце. От сильной сжимающей боли в груди Володя потерял сознание и рухнул на пол.
Приехала скорая. Врачи диагностировали у него обширный инфаркт, да к тому же еще и сотрясение мозга. Посовещавшись, медики решили, что случай тяжелый и будет лучше, если его транспортируют в областной центр. А чтобы благополучно доставить больного, сделали ему укол с сильнодействующим наркотиком.
Володя очнулся около двух часов ночи в палате интенсивной терапии. Как ни старался, но так и не мог вспомнить, что с ним произошло и где он находится. Кроме лежащего на соседней кровати мужчины, в помещении никого не было.
– Эй, мужик! – окликнул он.
В ответ молчание.
– Мужик! Мы где?
Опять тишина. Володя потянулся, дернул соседа за пижаму и пришел в ужас: рука мужчины безжизненно повисла.
– Мертвый! – оторопел Володя.
Почему-то он решил, что попал в руки черных трансплантологов, которые намерены изъять у него жизненно важные органы.
Володя набрался смелости, аккуратно положил руку мужчины на прежнее место, подхватил штатив с капельницей и на цыпочках подошел к окну. Со второго этажа было хорошо видно больничную территорию, обтянутый колючей проволокой забор, и... наблюдательную вышку с часовым.
– Вот и всё! – обреченно выдохнул он. – Похоже, конец мне настал.
Дело в том, что через забор от городской больницы находилась, да и по сей день находится исправительная колония.
Володя выдернул из вены капельницу, заклеил ранку пластырем и тихонько ступая, двинулся к выходу из палаты.
В проходе за стеклянной перегородкой, увлеченно листала журнал, внушительных размеров медсестра.
Владимир опустился на четвереньки и пополз мимо окна, надеясь, что его не заметят. Однако раздался громовой голос:
– Ты, куда! А ну на место!
Он, сломя голову кинулся обратно в палату и запрыгнул на койку.
В дверном проеме появилась сердитая медсестра.
– Лежать и не вставать! – рявкнула она. – Еще раз поднимешься, привяжу!
Сестра снова воткнула ему капельницу и пригрозила:
– Только попробуй, выдерни!
Володьку затрусило мелкой дрожью. Его догадки начинали подтверждаться. Он где-то слышал, что для пересадки пригодны лишь те органы, которые изъяты у живого человека. А с умершего, можно использовать только почки, и то в течение пятнадцати минут после смерти.
"Значит, будут резать по живому! – решил он и заметался по палате. – Что делать? Что делать?"
Володя поглядел на соседа – тот не шевелился.
«Сволочи! Могли бы труп убрать. Наверное, из этого мужика, все, что можно вытащили. Бежать отсюда нужно, причем как можно скорее, – рассуждал он. – Попробую по простыням через окно, а дальше будет видно».
Он принялся снимать постельное белье с заправленных коек. Приходилось торопиться, потому что в любой момент могла появиться медсестра, а с ней Володя больше встречаться не хотел.
Он связал между собой три простыни, примотал один конец к батарее и, стараясь не греметь, выбрался из окна.
Когда повис высоко над землей, то понял, что допустил оплошность. Больница строилась давно, высота этажей была под четыре метра, и его веревка оказалась коротка. Володя начал раскачиваться, чтобы схватиться за водосточную трубу, но узел развязался и он полетел вниз.
Приземление было неудачным. Как потом выяснилось, он сломал обе ноги. Но сейчас Володя боли не чувствовал. Он перекинул простыни через плечо и двинулся по больничному двору к бетонному забору. Немного постоял в раздумье и решил перемахнуть через металлические ворота. Забрался наверх по решеткам, накинул простыни на колючую проволоку и перелез, как ему казалось с территории больницы на улицу. Однако на самом деле он попал на прогулочный двор исправительной колонии.
Почему его не заметил часовой, остается загадкой. Наверное, спал.
Володя немного прошел по тюремной территории и остановился. Ему стало не по себе. Какая-то необъяснимая тревога и страх заставили его спешно вернуться к воротам. Он с испугу помочился на стену и энергично полез обратно.
Вот здесь-то искалеченные ноги дали о себе знать. Володька с трудом перебрался на другую сторону забора и свалился на землю. Идти он не мог. Ориентируясь на шум автомобилей, он прополз более двухсот метров до дороги. С огромным трудом поднялся и, держась за дерево, принялся «голосовать».
Остановилось такси. Водила окинул взглядом Володю, одетого в грязный и подранный спортивный костюм, внимательно посмотрел на его исцарапанные в кровь руки и задал лишь один вопрос:
- Деньги есть?
- Есть!
- Тогда садись.
Водила добавил громкости проигрывателю, из которого доносилась песня о «доле воровской» и, покачивая головой в такт мелодии, повез Володьку домой к матери.
В квартиру беглец подняться не смог, пришлось его заносить.
Мать выслушала невнятный рассказ сына о похищении, внимательно посмотрела на его опухшие ноги и, невзирая на возражения, вызвала скорую.
К приезду скорой помощи Володя потерял сознание. Врачи привели его в чувство, сделали по настоянию матери кардиограмму и обмерли – у него был обширный инфаркт.
Володе вкололи морфин, напичкали таблетками и с мигалками доставили в ту же больницу.
Он пришел в себя, лежа на своей койке. Мертвого соседа рядом не было, его постель оказалась аккуратно заправленной. Однако слева лежал другой мужчина.
– Эй, мужик! – окликнул соседа Володя.
Тот молчал.
– Мужик! – еще громче позвал Володька.
Сосед не подавал признаков жизни. Владимир пришел в ужас, его тело покрылось холодным липким потом.
– Эй ты, отзовись, – с мольбой в голосе попросил Володька и дернул соседа за руку.
Тот открыл глаза и недовольно спросил:
– Чего тебе?
– Живой! – обрадовался Владимир. – Мужик, мы где?
– В реанимации.
– А сколько нам еще жить осталось?
– Да хрен его знает. Я тебе, что, доктор?
В палату вошла все та же медсестра.
– Очнулся? Слышишь, альпинист хренов! Только посмей еще раз сбежать. Обещаю, ты у меня точно помрешь, но уже не от инфаркта. Я из-за тебя таких пи.....й получила, что не дай Бог! И капельницу не смей трогать!
Она еще немного поворчала, развернулась и ушла.
– От какого инфаркта? – Володька ничего не понимал. – Я что, успел инфаркт получить?
Сосед утвердительно кивнул головой.
– Значит, моё сердце повреждено и теперь никому не нужно? Слава Богу!
Он принялся креститься.
– У тебя сосед, что, крыша поехала? Поверь мне, этой болезни не стоит так радоваться. Тем, кто инфаркт получил, в первые дни с койки вставать не разрешают, а ты в бега ударился. Хотя, теперь, похоже, надолго отбегался.
– Это почему?
– Потому что у тебя ноги переломаны. И как я слышал, сегодня на них будут гипс накладывать.
Володя сдернул простынь и увидел свои сильно распухшие ноги.
– Да что здесь происходит? Я ничего не понимаю!
– А тут вся больница ни хрена понять не может… Уже из тюрьмы по твою душу приходили. Ты, что натворил?
В это время зашел уставший дежурный кардиолог и присел на угол кровати.
– Очнулся? Тогда послушай меня. Перестань здесь цирковые номера устраивать, думаешь нам делать нечего? Зачем в тюрьму полез? Захотел поменять больничную койку на нары? Мы два часа всем отделением округу прочесывали, а ты оказывается домой уехал. Не хочешь лечиться, так и скажи.
– Вспомнил! – закричал Володя, вскакивая с кровати. – Доктор, я все вспомнил!
– Успокойся, успокойся, – врач с трудом уложил его на место, – тебе нельзя так волноваться.
– Я все вспомнил доктор, – возбужденно продолжал Владимир. – Это ваши наркотики на меня так странно подействовали, напрочь крышу снесло. Я теперь ясно помню, что со мной произошло.
– Ну, вот и ладненько, – повеселел доктор. – Скажу честно, мы удивлены, как ты, после всего случившегося в живых остался. Видимо время твое еще не пришло. У нас пошучивают, будто ты пытался убежать от инфаркта, но «обломался». Так что, лежи дорогой, набирайся сил. А мы уж постараемся тебя, как следует подлатать.
Тем временем за бетонным забором, напротив злополучных ворот, стоял в окружении подчиненных начальник колонии в звании полковника, и хмуро глядел на белые простыни, свисающие с колючей проволоки.
– Покажите мне запись с камер наблюдения, – обратился он к майору.
Тот протянул планшет и включил видеозапись.
– Как все это объясняет часовой на вышке? – глядя на экран, спросил начальник.
– Никак!
Полковник оторвал голову от монитора и в недоумении посмотрел на майора.
– Уже подготовлен приказ об его увольнении, – поспешил доложить майор.
– Включи туда же начальника караула и часового первого поста, – приказал командир. – Иначе у нас ничего не изменится. Скоро люди толпами начнут бродить по территории.
Полковник посмотрел на забор и добавил:
– Чтобы сегодня по этой стене натянули еще один ряд колючей ленты.
– А не будет ли это лишним?
– Вы что, не поняли?
– Виноват. Сейчас натянем.
– И дополнительную камеру установите, направьте на больницу. Не нравится мне все это… Ну-ка, прокрути еще раз.
Майор вновь включил видеозапись.
– Вы только поглядите, как он шустро взбирается. Какой он к чертям инфарктник? Алексей Владимирович, сходи сейчас к главному врачу, и пусть он тебе объяснит, откуда попал в больницу этот человек-паук и насколько серьезно его заболевание. По-моему, здешние эскулапы с диагнозом ошиблись.
Полковник продолжил просмотр записи.
– Мне кажется, он просто издевается над нами... А может быть это репетиция, так сказать «пробный шар», и нам готовят что-то более серьезное? К примеру – побег!
– Не думаю, – ответил майор.
– А пора бы уже задуматься! – глядя в упор на своего заместителя, произнес полковник и снова уткнулся в планшет. – Не могу понять, что он делает у забора? Ссыт, что ли?..
Начальник оторвал взгляд от монитора и сурово посмотрел на подчиненных. Те опустили глаза.
– В темноте не разобрать, – начал оправдываться майор и попытался увести разговор в сторону: – Скорее всего, наш больной в карты проигрался, и в качестве наказания через забор маханул.
– Какая разница, почему он это сделал? – прорычал полковник. – Ты майор упускаешь главное: нарушитель не только через забор перелез, но и в прямом смысле дал понять, что ссать он на всех нас хотел!
Начальник поочередно поглядел на своих подчиненных, на развевающиеся по ветру простыни, и сердито добавил:
– Дожили, над нами уже больные глумятся!
Со злостью плюнул на асфальт и нервной походкой зашагал к зданию…