Ранним июльским утром Владимир отправился в деревню к сестре, чтобы заменить в её доме систему отопления. Он собирался это сделать ещё весной, но всё как-то не получалось. Несмотря на щуплое телосложение и уже немолодой возраст (а ему минуло пятьдесят) Володя, как заведённый до самой ночи тягал чугунные радиаторы и сваривал трубы. Работа подходила к концу, когда от сильной сжимающей боли в груди он потерял сознание и рухнул с лестницы.
Приехала скорая. Врачи диагностировали у него обширный инфаркт, да к тому же ещё и сотрясение мозга. Медики решили, что случай тяжёлый и будет лучше, если они доставят Владимира в областной центр, а чтобы больной благополучно перенёс поездку, ему сделали инъекцию морфина.
Володя очнулся около трёх часов ночи в палате интенсивной терапии с капельницей в руке. Как ни старался, но так и не вспомнил, что с ним произошло и где он находится. Кроме лежащего на соседней кровати мужчины, в помещении никого не было.
– Эй, приятель! – окликнул Владимир.
В ответ молчание.
– Дружище! Мы где?
Опять тишина. Володя потянулся, дёрнул соседа за пижаму – рука мужчины безжизненно повисла.
«Мёртвый!» – оторопел Владимир. По его коже пробежал неприятный холодок.
То ли он насмотрелся ужастиков, то ли по какой другой причине, но Володя решил, что попал в руки чёрных трансплантологов, которые задумали изъять у него жизненно важные органы.
Он положил руку мужчины на прежнее место, осторожно подхватил штатив с капельницей и направился к окну. Со второго этажа сквозь деревья просматривалась, освещённая фонарями больничная территория. Её ограждал высокий бетонный забор с колючей проволокой, а за ним возвышалась… наблюдательная вышка с часовым.
«Вот и всё, – обречённо прошептал Володя. – Похоже, это конец…»
Дело в том, что через забор от городской больницы находилась, да и по сей день находится исправительная колония.
Володя выдернул из вены капельницу, заклеил ранку пластырем и тихонько ступая, двинулся к выходу из палаты.
За стеклянной перегородкой, над раскрытой книгой дремала внушительных размеров медсестра.
Опустившись на четвереньки, Владимир осторожно пополз мимо окна, в надежде, что его не заметят, но просчитался. Раздался громовой голос: «Ты, куда?! А ну на место!»
Он, сломя голову кинулся обратно в палату и запрыгнул на койку.
В дверном проеме появилась грузная женщина, с припухшим от сна лицом и короткой, почти мужской стрижкой.
«Лежать и не вставать! – рявкнула она. – Еще раз поднимешься, привяжу».
Медсестра вновь воткнула ему капельницу и пригрозила: «Только попробуй выдернуть».
Широко зевнула и зашаркала на своё место.
Володю затрусило мелкой дрожью. Его догадки начинали подтверждаться. Он где-то слышал, что для пересадки пригодны только те органы, которые изъяты у живого человека, а вот с умершего можно использовать только почки, да и то в течение пятнадцати минут после смерти.
"Значит, будут резать по живому, – сделал вывод Володька и в отчаянии заметался по палате. – Что делать? Что делать?"
Он поглядел на соседа – тот не шевелился.
«Сволочи! Могли бы труп убрать. Наверное, из этого мужика, все, что можно вытащили… Бежать отсюда нужно, причём как можно скорее. Попытаюсь через окно по простыням, а дальше будет видно».
Он принялся срывать с заправленных коек постельное бельё. Приходилось спешить, потому что в любой момент могла появиться медсестра, а с ней Володя больше встречаться не хотел.
Связав между собой три простыни, он примотал один конец к батарее и, стараясь не греметь, выбрался из окна.
Когда повис высоко над землей, то понял, что допустил ошибку: больница строилась давно, высота этажей была под четыре метра, и его верёвка оказалась коротка. Володя начал раскачиваться, чтобы схватиться за водосточную трубу, но узел развязался и он полетел вниз.
Приземление было неудачным. Как потом выяснилось, он сломал обе ноги, однако под действием наркотика Володя почти не чувствовал боли. Он перекинул простыни через плечо и, прихрамывая, двинулся по больничному двору к бетонному забору
«Там, за этой преградой – свобода!», – непрерывно звучало в его голове.
Но преодолеть стену без лестницы оказалась невозможно. После недолгого раздумья Володя решил перемахнуть через металлические ворота, которые находились в пятидесяти метрах от наблюдательной вышки. Забрался наверх по решёткам, накинул простыни на колючую проволоку и перелез, как ему казалось с территории больницы на улицу. Однако на самом деле он попал на прогулочный двор исправительной колонии.
Почему его не заметил часовой, остается загадкой – наверное, спал. Володя с десяток метров прошагал по тюремной территории, но внезапно остановился. Необъяснимая тревога и страх заставили его спешно вернуться к воротам. Он с испугу помочился на стену и торопливо полез обратно, однако, на самом верху зацепился за колючую проволоку. Пытаясь освободиться, разодрал спортивный костюм, до крови порезал живот и руки, но все-таки сумел перебраться во двор больницы.
Вот здесь-то искалеченные ноги дали о себе знать. Идти дальше он не мог. Ориентируясь на шум автомобилей, Володя пополз. Преодолев, таким образом, более двухсот метров, он выбрался к дороге недалеко от КПП исправительной колонии. С трудом поднялся и, держась за дерево, начал «голосовать».
Остановилось такси.
– Послушай друг, – с трудом выдавливая слова, прохрипел Володя. – Отвези меня…
Водитель подозрительно поглядел на клиента, одетого в грязный и подранный спортивный костюм; на его исцарапанные в кровь руки; бросил взгляд на ворота исправительной колонии и задал лишь один вопрос:
– Деньги есть?
Володя утвердительно кивнул.
– Тогда садись…
Беглец с трудом забрался на заднее сиденье, от изнеможения закрыл глаза.
– Куда ехать? – спросил таксист.
– Сейчас попытаюсь сообразить. Домой нельзя… Вези в Северный район, там у меня мать живёт.
Водитель неодобрительно посмотрел на клиента:
– Братан, мой тебе совет: не надо ехать к матери, подумай, куда бы ещё.
– Больше некуда…
– Ну, гляди сам.
Шофёр добавил громкости проигрывателю, из которого доносилась песня о «доле воровской» и надавил на газ.
В квартиру беглец подняться не смог, таксист затащил его на плечах, помог уложить на кровать.
К этому времени мать уже знала, что Володя попал в больницу с сердечным приступом, поэтому крайне удивилась его приезду. На вполне резонные вопросы сын отвечать не стал, более того, запретил матери звонить, открывать кому-либо дверь и тут же отключился.
– Скажите, что происходит? – попыталась выяснить женщина у шофёра. – Зачем вы его сюда привезли? Мне же сказали, что там он пробудет долго.
– Эти вопросы не ко мне… С вас пятьсот рублей, – объявил водитель и, получив деньги, поманил хозяйку пальцем: – Советую, как можно скорее увезти сына отсюда.
– Куда увезти??
– Туда, где его никто не сможет найти!
Женщина с минуту стояла перед закрывшейся дверью, ничего не в силах понять. Она взглянула на сына и, невзирая на запрет, вызвала скорую.
К приезду медиков Владимир ненадолго очнулся. По настоянию матери врачи сделали ему кардиограмму и обмерли – всё указывало на обширный инфаркт. Володе вкололи лекарства и с мигалками доставили в ту же больницу.
Он пришёл в себя, лежа на своей же койке. Мёртвого соседа рядом не было, его постель оказалась аккуратно заправленной. Однако слева лежал другой мужчина.
– Эй, приятель! – окликнул его Володя.
Тот молчал.
– Слышишь, друг!
Сосед не подавал признаков жизни.
– Эй ты, отзовись, – с мольбой в голосе проговорил Володька и дёрнул мужчину за руку.
Тот, не открывая глаз, недовольно проворчал:
– Чего тебе?
– Живой! – обрадовался Володя. – Дружище, мы где?
– В реанимации.
– Как думаешь, сколько нам жить осталось?
– Да хрен его знает. Я тебе, что, доктор?
Услышав разговор, в палату ввалилась все та же необъятная медсестра.
– Очнулся? Слышишь, альпинист хренов! Я из-за тебя таких пи.....й получила, что не дай Бог! Только посмей еще раз встать. Обещаю, ты у меня точно помрёшь, но уже не от инфаркта.
Она сурово поглядела на беглеца:
– Справлять нужду будешь сюда!
Сунула под кровать медицинское судно и, покачивая толстыми бёдрами, удалилась.
– От какого инфаркта? – ничего не мог понять Володя. – Я что, успел инфаркт получить?
Сосед утвердительно кивнул.
– Значит, моё сердце повреждено и теперь никому не нужно? Слава богу!
– У тебя приятель крыша поехала? Поверь мне, этой болезни не стоит так радоваться. Тем, у кого случился инфаркт, первые дни, вообще с койки вставать не разрешают, а ты в бега ударился. Хотя, теперь, похоже, надолго отбегался.
– Это почему?
– Потому что у тебя ноги переломаны и как я слышал, сегодня на них будут гипс накладывать.
Володя сдернул простынь и увидел свои изодранные, распухшие ступни.
– Да что здесь происходит? Я ничего не понимаю!
– А тут вся больница ни хрена понять не может… Уже из тюрьмы по твою душу приходили. Ты, что натворил?
Владимир испуганно вытаращил на соседа глаза.
Скрипнула дверь. В палату зашёл дежурный кардиолог, сел на край кровати, устало посмотрел на беглеца.
– Очнулся? Тогда послушай меня. Прекращай здесь цирковые номера устраивать. Думаешь нам заняться нечем? Зачем в тюрьму полез? Захотел поменять больничную койку на нары? Мы больше часа всем отделением округу прочёсывали, а ты оказывается домой уехал. Не хочешь лечиться, так и скажи, не морочь нам голову.
– Вспомнил! – закричал Володя, пытаясь подняться с кровати. – Доктор, я всё вспомнил!
– Успокойся, успокойся, – врач с трудом уложил его на место, – тебе нельзя так волноваться.
– Я всё вспомнил доктор, – возбужденно продолжал Владимир. – Это ваши чёртовы уколы на меня так подействовали, напрочь крышу снесло. Я теперь ясно помню, что со мной произошло.
– Ну, вот и хорошо, – повеселел врач. – Скажу честно, мы удивлены, как после всего, что случилось, ты в живых остался. Видимо время твое ещё не пришло. У нас в отделении шутят, говорят, что ты попытался убежать от инфаркта, но увы, обломался. Так что, лежи дорогой, набирайся сил, а мы уж постараемся тебя, как следует подлечить…
А в это время за бетонным забором, напротив злополучных ворот, стоял в окружении
