К концу дня Наджими уже трясло от того, что на неё никто не обращает внимания. И если раньше она всеми силами пыталась откосить от классной работы, то сейчас девушка бежала в класс поле уроков, чтобы хоть с кем-то поговорить. Увы, на этаже она встретила лишь Коула, который запирал кабинет.
— А, Коми тебе не сказала? — спросил учитель, — Она, оказывается, за ночь сделала всё то, что мы должны были сделать сегодня.
— Значит, можно идти домой?
— А что, Осана? Что-то случилось? — удивился Коул. Он обернулся к девушке и увидел, что с ней происходило что-то странное, — Дёргающийся глаз, непроизвольный тремор, закрытая поза, несвойственная тебе молчаливость. Если бы я тебя не знал, сказал бы, что у тебя ломка от чего-то.
Наджими усмехнулась.
— Прошу, друзья называют меня по имени, вы же мой друг, так? Вот и вы зовите, — Она стёрла несуществующий пот со лба и дрожащим голосом сказала, — Но отчасти вы правы.
— Дрожащий голос, — Коул дополнил свою характеристику, — Пойдём, — кивнул он в сторону лестницы, — расскажешь мне, что не так.
— Я не знаю, — взволнованно начала Наджими, как только учитель сдвинулся с места, — они просто игнорируют меня… Чтобы я ни сказала, чтобы ни сделала, никакой реакции. Только когда Коми говорит мне что-то, они обращают на меня внимание. И ведь не только класс… Кажется, вся школа решила забыть про меня. Я не знаю… такое противное чувство, когда тебе не с кем поговорить…
— Это одиночество, Осана-сан, — диагностировал Тодд, — И, кажется, это моя вина.
— И Ямаи крутится рядом, — продолжила Наджими, как будто не слыша слов учителя, — Я чувствую, что это её рук дело. Но почему? Почему? Я сделала что-то не так? Я обидела её? Почему просто не сказать мне? Зачем настраивать всю школу против меня? За что?
— Это из-за Коми. Мне жаль. Кажется, это всё из-за меня. Они считают, что ты «недостойна» стоять рядом с ней. Я с этим не согласен, но кто меня слушает.
— Недостойна? Но Коми же сама общается со мной, разве они не видят? При ней они вроде даже говорят со мной.
— При ней они, конечно, говорят. Говорят, какая ты классная и всё такое, но стоит Коми отвернуться, и они уже тебя ненавидят, — объяснил Коул, — Чтобы защитить Коми от тебя, они решили так тебя… травить, — он делал небольшую паузу после каждого слова выставляя особый акцент на своём высказывании, — Очень изобретательно, надо отметить.
— Травить? Ненавидят? — шептала Наджими.
Вскоре они дошли до ворот школы.
— Тебе направо, налево? — спросил Коул.
— Вы знаете, что нам в одну сторону, — тихо ответила Наджими.
— Тогда пойдём вместе. Ты же не против?
Она не ответила.
— Значит, не против, — решил учитель.
Какое-то время они оба шли молча. Коул любил молчать, находиться в тишине и спокойствии, когда ничто не отвлекает его от работы или отдыха, и только звук вентилятора, или скрежет ручки напоминает ему о том, что он ещё не глухой. Тодд привык к тишине и обычно не хотел, чтобы кто-то её нарушал. Но сейчас Наджими была очень тихой, пугающе тихой.
Наджими, в отличие от Коула, могла быть в тишине только когда спала. Вся её жизнь вертелась вокруг новых знакомств, общения и поиска новых друзей. Так к начальной школе она знала поимённо свой класс и почти все параллели. К началу средней школы не было в её районе человека, с которым бы она не дружила. к началу старшей школы её начали узнавать на улице. Она идеально вписывалась в любую компанию, идеально могла поддержать любой разговор, была только одна девушка, к которой Наджими не смогла подступиться. Да и с ней удалось подружиться к девятому классу.
Сейчас же Наджими впервые за шестнадцать лет молчала так долго. Эта тишина давила на девушку, она не привыкла так долго в ней находиться, и чтобы просто не молчать, Осана задала первый вопрос, который пришёл ей в голову:
— Коул-сан, можно задать вам вопрос?
— Хм… Давай, — он уже начал бояться, что Наджими будет молчать на протяжении всего пути. Коул, конечно, не любил «громких» людей, но от Наджими он ожидал другого поведения.
— Почему вы решили помочь Коми?
Этот вопрос выбил учителя из колеи. Он и сам не мог точно сказать. Даже в тот день, когда согласился.
— Я не знаю… — замялся Тодд, — Я просто почувствовал, что должен помочь ей.
Или есть другая причина?..
— В тот момент, когда её мать сказала мне, как всё обстоит на самом деле… Я увидел в Коми… себя. В школе я тоже был не очень общительным, — тут же он поправил себя, — Нет! В свои шестнадцать я умел говорить, но… я-то смог справиться. Я смог привыкнуть к одиночеству. А вот Коми… — Коул вздохнул. Неприятные воспоминания давили на него, мужчина не мог ничего сделать с этим, — Если мы не поможем ей — она обречена.
Этот вопрос должен был разрядить обстановку, не накалить её ещё сильнее. Понимая это, Наджими попыталась спасти положение.
— Не переживайте вы так. Теперь у Коми есть мы. И мы ей поможем.
— Спасибо, Наджими.
— Ооо! Вы назвали меня по имени, — от былого пессимизма не осталось и следа.
— Разве? — смутился учитель, — Я даже не заметил.
— Всё в порядке. Я не против, все зовут меня по имени. Даже учителя.
Через секунду они увидели двух молодых парней, которые быстро шли к ним.
— Наджими! Наджими! — звал один из них. Между ними было большое расстояние, поэтому ему пришлось кричать, чтобы привлечь внимание девушки.
— Кстати, друзья-то у тебя есть не только в школе, — заметил Коул, — Ты знаешь их?
— Конечно знаю, — оживилась Наджими, — но этот парень так просто не отстанет, это надолго.
— Я подожду тебя, — сказал учитель и облокотился на ближайшую стену. Курить при детях нельзя, поэтому он просто наблюдал со стороны.
Но вскоре простое общение друзей начало перерастать в нечто всё более и более пугающее.
