герцогства? Герцога Антору пришло в голову, что он вообще не имеет представления о том, как хорошо эта женщина осведомлена в управлении землёй.
Ему почему-то казалось, что хорошо. Тогда он стал думать о своей жене, о своих детях, что ждали его победного возвращения домой, о том, как бы они повели себя в такой ситуации…
Мысли были неприятными, змеиными, но он не мог оторваться от них. леди Эллия продолжала торжествовать.
-Как же вы мне надоели! – в сердцах промолвил герцог, обращаясь к леди Эллии. – Вы как и ваш муж…ненавижу!
«Ненавижу» было громким и отчаянным. Эта ненависть не имела ничего общего со скорбью леди Эллии, она относилась даже не к поверженному телу герцога Розена, она относилась к старой вражде, начавшейся по чьей-то глупости и заносчивости, она шла к отцу и взывала к соседу…
Неужели не могли они помириться за все эти годы? Неужели оскорбление нельзя было позабыть, простить, отомстить и успокоиться?
-Ваше право, - согласилась леди Эллия,- вы здесь тюремщик.
-Боги! – Антор обхватил голову руками, голова пульсировала болью, нескончаемой, непримиримой. – Боги…
-Я думаю, наверху лестницы они услышат вас скорее, - голос леди Эллии был полон ядовитого льда, какой звучал в голосах советников герцога Антора.
Это стало последней каплей. Не помня себя, утомлённый, раздосадованный и растерянный он бросился к лестнице, налетел на какую-то ступеньку, едва не упал, но всё-таки рванулся вверх, чувствуя, как хочется ему вдохнуть свежего воздуха.
Леди Эллия проводила его спокойным отрешённым взглядом и склонилась к ложу мертвеца – мужа она не любила, но крепко уважала и ценила. Ей повезло в том, что герцог принял её другом, сделал опорой в своём нелёгком деле. Это было редкостью.
Леди Эллия скорбела о нём. Скорбела как об утрате своего пути, защиты, опоры, надежды, как могла бы скорбеть о друге. Она не волновалась о детях, прочтя в глазах Антора то, что уже давно ощутила в воздухе.
Она знала, зачем он спускался сюда. Без своего врага Антор утратил интерес и вкус к жизни. Пали славные битвы, пали грандиозные планы и интриги. Теперь оставался омут рутины! Заботы, переживаний, тревог, восстановлений – это всё едва-едва начиналось, а уже приелось Антору. Он знал как воевать, но не выносил мирной жизни, подчас ещё более трудной, чем битва.
Именно поэтому Антор спускался сюда. Он хотел говорить о герцоге Розене, скорбеть о нём как о враге, как о друге, как о смысле собственной жизни, о той её части, что уберегала его самого от рутины.
Рутины, которую он не мог выносить.
***
Герцог Антор появился только через несколько часов. Леди Эллия знала, что он придёт и не удивилась.
-Я нашёл решение, - сообщил герцог уже более живым и спокойным тоном, - я передаю эти земли вместе со всем содержимым и людьми в дар королю. Это снимает с меня обязательства по отношению к этой земле, это оставляет за мной славу и щедрость, даёт мне расположение короля и я не обязан больше думать о погребении и вашем пленении!
Леди Эллия знала, конечно, что Антору невыносимо её заточение и всё происходящее, но такое решение изумило её.
-Как? Так просто?
-Ещё проще, - согласился Антор, - я знаю, вы сумеете разобраться и восстановить. А если нет – это не моя забота. Распоряжайтесь так как хотите, я покину это проклятое место, как только приедет представитель короны и будьте вы все…
Герцог не договорил, махнул рукой.
-А мои дети? – спросила леди Эллия. – Мой сын…
-Надеюсь, что он поумнеет, - фыркнул герцог Антор, - или что вы научите его уму. Это не удалось отцу вашего мужа, не удалось моему отцу, может быть, удастся вам.
Леди Эллия не знала что сказать. Она была растеряна и сломлена. Сломлена этим благородством. В уме она всё равно была готова к страданиям и унижениям, но он отпускал её! Тюремщик давал свободу!
-Вы причинили горе моей семье, но проявили себя как человек благородного сердца, - леди Эллия замялась, - я… я не знаю.
-Если хотите отблагодарить меня, то подите вон,- посоветовал герцог Антор, - поднимитесь к детям.
Она попыталась возразить, но сочла это неуместным в такую роковую минуту и покорилась. Всё ещё не веря в происходящее, поднялась по ступенькам, уверенная, что в любую минуту её одёрнут, окликнут, ударят…
Но лестница кончилась, ей даже подали руку. Мгновение спустя, привыкнув к свету после полумрачного зала, леди Эллия увидела своих детей, стоявших тут же, серьёзных, скорбных, но живых, без синяков, порезов и увечий.
Она оставила всё положенное ей происхождением, бросилась к ним, как бросилась бы крестьянка или горожанка, порывисто обняла.
И только после этого обернулась на холодную лестницу, ведущую в скорбную залу. Сейчас леди Эллия многое бы отдала, если бы у нее хоть что-то было, чтобы узнать о том, что происходит сейчас в этой зале.
Но ни звука не доносилось снизу.
Предупредительная же стража мягко, но настойчиво предложила выйти из этого коридора и ей, счастливой и растерянной, пришлось покориться, так и не узнав этой тайны.
***
Герцог Антор выждал около десяти минут в молчании, не желая выдать своего намерения леди Эллии или страже. Он знал, что поступок его встретил осуждение в совете, но в его собственном сердце осуждения не было. было что-то странное, тёплое, печальное…
Герцог Антор приблизился к ложу, взглянул на мёртвое застывшее маской лицо, вздохнул – его враг был ему сверстником, мог бы быть боевым товарищем или другом. Соратником, опорой, но стал врагом и вот – сгинул.
-Знаешь, - заговорил Антор тихо, прикоснувшись к мёртвому лбу губами в прощальном поцелуе, - я не хотел, чтобы так вышло. Я, похоже, сам не знал, чего хочу. Но теперь понимаю и прошлое отвращает меня. Я не хотел побеждать, не хотел…
Он помолчал немного, перебирая события последних дней в уме, затем добавил:
-До встречи на другом берегу.
Больше сказать герцогу было нечего. Не оглядываясь назад, герцог Антор пошёл наверх. Ему впервые было спокойно.
