ещё побудет немного на Витаре на всякий случай, — уже вслух проговорила я. — Потом пойдём спасать остальных. Думаю, за ночь управимся, и завтра все будут свеженькими как огурчики, — пошатываясь, я вернулась в спальню. Рухнула на постель и уставилась в темноту. Видеть никого не хотелось. Особенно Марка. После произошедшего на складе во мне как будто что-то умерло. Не из-за его действий — нет. Из-за его слов. Просто поняла, что никаких чувств там не было. Да и какие чувства у Марка могут быть к Кашири?! Он ведь наполовину Ифрит! А я — дочь тех созданий, у которых Зорки воруют детей! Отбирают собственными руками, чтобы отправить на Землю, вырастить, словно скот, вернуть сюда и продать Верховным как омолаживающую косметику! При этом Зорки отлично знают, что шансов выжить у нас никаких. Они и обращаются с нами соответственно, как с дорогим товаром — не более! Подставляют себя, лишь бы не повредить драгоценную жертву. Готовы на всё, даже изобразить любовь, только бы не потерять возможность жёстко контролировать каждый шаг. Именно этому Зорков столько лет учат в академии. Марк делал лишь то, чему его обучили. Как запрограммированный робот. Тупая, пустая, холодная железяка, которой наплевать на то, что чувствуют другие. Ему всё безразлично, кроме желания выжить. Наверное, мне тоже нужно стать такой. Пока не поздно. Пока ещё есть время сопротивляться уготованной мне судьбе.
Хватит бояться! Хватит осторожничать и прятать голову в песок. Больше никакой людской морали, никаких дурацких чувств и никаких сомнений! Агатат хочет сотрудничать — что ж, я рискну! И Витару попробую вытащить! Но сначала вытрясу из неё всё, о чём та молчит. Пойду ва-банк, терять всё равно нечего!
Вот так я лежала, злилась, накручивала себя, призывая быть храброй и стараясь не вспоминать про предательство любимого… Да, любимого! Пора было это признать, и я признала! И, да, предательство! Впрочем, сама виновата, идиотка! Начиталась сказок! А в жизни всё проще. Принцев нет, рыцарей тоже. Главное, вовремя это осознать и надеяться только на себя…
Провалявшись в постели полчаса, я решительно встала, поправила платье и зашагала обратно в гостиную.
Когда пришла, Витара уже сидела на диване и пила чай, приготовленный кем-то из Зорков. Я улыбнулась подруге, игнорируя направленные на меня взгляды мужчин. Больше никаких «тёплых» перемигиваний, доверительных отношений и рыданий в плечико не будет! Ни одна сволочь меня не коснётся — я твёрдо поклялась себе в этом. А если всё же вынудят — то получат пустую деревяшку вместо наивной млеющей девочки!
— Рада, что ты уже в норме, — я снова улыбнулась Витаре, беря чашку и тоже наливая чаю. — Как себя чувствуешь?
— Как заново родившейся!
— Значит, кулон помог, — буркнула я удовлетворённо, переводя взгляд на её шею. — Ты позволишь? — наклонилась к подруге, ткнув пальцем в камень.
Витара встрепенулась, послушно стаскивая цепочку через голову. Протянула мне, но вдруг застыла, уставившись на камень, что сжимала в руке.
Я стояла между ней и парнями, а потому они не видели, как остекленели глаза Витары, побелели её щёки и задрожали руки. Мне даже показалось, что её сейчас снова хватит удар.
— Вита! — стараясь не привлекать лишнего внимания, тихо окликнула я, протягивая руку и выцарапывая из её застывших пальцев цепочку. Она вздрогнула всем телом, взглянула на меня большими испуганными глазами и быстро опустила голову. Я видела, что ей ужасно хочется меня о чём-то спросить, но она не решается при Зорках. Что ж, возьмём на заметку и запытаем подругу по-полной, когда останемся одни.
— Тебе необязательно ходить по пострадавшим с нами, — поняв, что я собираюсь продолжить целительскую миссию и отправиться к отравленным вместе с парнями, спокойно предупредил Марк. — Я возьму кулон, и мы сами обойдём больных. Утром верну…
— Ну уж нет! — я сжала цепочку изо всех сил, решительно качнув головой. — Прости, но я не могу доверить такую ценную вещь даже тебе! Так что либо иду я, либо выпутывайтесь сами!
— Таис, завтра трудный день, — попробовал увещевать Марк. — У вас много занятий, и ещё дополнительные по магии. Тебе нужно отдохнуть, иначе ты просто не выдержишь! Позволь нам…
— Нет! — не дала договорить я, показательно напяливая на себя цепочку с кулоном и с вызовом оглядывая парней.
— Пошли, время уходит! — первым сдался Джохар, направляясь к дверям.
Большими глотками допив чай, я подмигнула всё ещё бледной Витаре и выскочила в коридор вслед за Зорками.
* * *
Агатат Аль Марид
— Назикир! — отыскал я мальчишку на кухне, где тот сидел прямо на полу за огромными котлами и трясся, словно лист на ветру. — Вылезай, это я.
С тех пор, как я подобрал брошенного младенца на улице, парнишка вырос, став незаменимым помощником во всех делах. Привязался ко мне, как к родному отцу. Да и я, что уж греха таить, не смог отнестись равнодушно к его искренней сыновей любви. К тому же Зик был единственным существом в этой Вселенной, которому я мог довериться без опаски. Да и смышлёным был малец, ничего не скажешь! Умным, сообразительным, изворотливым. Ещё очень добрым и заботливым. Называл меня папкой — никак иначе. Своим папкой, которого у него никогда не было…
Помню в тот день, как и сегодня, была сильная буря. Стена песка поднялась такая, что ни одна защита не выдерживала. Я как раз открыл таверну для академии. Выкупил полуразрушенное помещение в ближайшем городке, обустроил, привёл в божеский вид и нанял пару Маридов, чтобы готовили и обслуживали посетителей. Нужно было прикрытие для моих частых отлучек, и я решил, что бизнес — самое лучшее оправдание.
Вложив все свои скудные сбережения в дело, даже не рассчитывал, что оно так быстро пойдёт в гору. Но не прошло и нескольких месяцев, как Академия Кашири заключила со мной контракт на обслуживание, а потом и Академия Пламени подтянулась. О таком развитии бизнеса можно было только мечтать! Дело не в большой прибыли, хотя и она не была лишней, а в сплетнях и полезной мне информации. Вот уж, действительно чему не было цены! Особенно когда подрос Зик, начал снабжать меня этими сплетнями.
Сегодня, продираясь сквозь тучи песка, вспомнил, как тогда, много лет назад, услышал чей-то писк под горой сваленных в кучу отходов. Удивляюсь даже, что вообще что-то разобрал сквозь завывание ветра и шум дождя. Хотел было пройти мимо, но звук показался мне таким странным и жалобным, что невольно пробудил моё любопытство. Магией я разворошил мусор и увидел грязнущего младенца, завёрнутого в рваное тряпьё. На худом замызганном личике чистыми оставались только большие серые глаза. По впалым щекам растекались дорожки слёз. Увидев меня, малыш смолк, потом вдруг улыбнулся так, что засияли глазки, потянул ко мне ручки. Признаюсь, поначалу я растерялся. Огляделся даже в поисках матери ребёнка. Потом что-то кольнуло в груди и, повинуясь необъяснимому порыву, я поднял мальчонку с кучи мусора и, прикрыв плащом, понёс в ресторан. Передал на поруки слугам, велев разузнать всё, что можно, о родителях малыша. Те отчитались через несколько дней. Мол, везде спрашивали, с кем возможно говорили, но про новорождённого никто ничего не слышал. Только поговаривали, что на днях в городе побывала ярмарка и заезжие гастролёры. А после них, как правило, всяко разно на улицах находили. И кошели подрезанные, и животных брошенных, а бывает, и младенцев безродных. В общем, родителей искать без толку. Сиротка, стало быть, ваш паренёк. Предложили переправить его жрецам, чтобы те Пламени отдали. И, чтобы, дескать, не мучился горемыка один на белом свете.
Но я так и не решился. Проверил его ауру и убедился, что он Водный, совсем как я. Это знак: пусть останется со мной. Выбрал имя, заплатил слугам, чтоб блюли пацана честь по чести, а сам в академию вернулся преподавать. Частенько навещал Назикира, так что вырос малый на моих глазах. Как-то незаметно стал называть меня папкой, а я так же незаметно прикипел к нему, как к родному. Теперь для всех он — мой сын, — а я — его отец, — хотя оба мы знали, что фактически это не так…
— Ну, что опять приключилось? — вылезшего на свет Зика я окинул строгим внимательным взглядом. — Кашири что-то учудили?
— Да потравили опять друг друга, — Назикир с досады прикусил губу. — Дурман-травой. Зорки меня целый час допрашивали — убить грозились!
— Опять решили, что это ты?
— Угу.
— А кто траву сыпал, видел?
— Конечно, я ведь всё время в зале нахожусь, хоть меня и не замечают.
— И кто?
— Одну Селена зовут. Другую — Дария. Подруги вроде.
— Сколько девчонок пострадали?
— Восемь. Было бы больше, но часть стаканов я успел заменить, пока подружки отворачивались. Да ещё одну я спрятал, чтобы не высовывалась.
— Кого спрятал? — я серьёзно смотрел пареньку в глаза.
— Ну, ту, что ты просил предупредить насчёт Верховных… Таис… Я всё сделал, как ты хотел. Проболтался, как будто не нарочно, изобразил раскаяние. Умолял не выдавать…
— Таис поверила?
— Ну, ещё бы! — Зик лукаво хмыкнул. Потом вновь посерьёзнел. — Только она пробовала ещё вопросы задавать про Кашири и даже про императора. Спрашивала: какой он, зачем ему Кашири, нет ли у меня его изо… избра… картинки с его лицом, — пояснил джиннёнок. — Умная и цепкая эта твоя ученица, — в конце концов подытожил он. — Боюсь, теперь будет пытать меня при каждом удобном случае, пока всю правду не вытрясет.
— Пусть пытает — это даже хорошо, — удовлетворённо кивнул я, по-отечески взъерошив пацану волосы. — Мы придумаем для Таис ответ.
— Па, а зачем она тебе?
Мне показалось, или в голосе Назикира мелькнула нотка ревности? Я взял его ладошку, сжал в своей.
— Тебе не о чем беспокоиться, Зик. У меня никогда не было сына, но теперь он есть, и я ни за что с ним не расстанусь, понял?
— Но я ведь тебе не сын, — паренёк сник, опустив голову. Помолчал, потом нехотя продолжил: — Знаешь, что я слышал?
— Что?
— На днях в таверну заходили купцы. Они набрались хорошенько и стали болтать о Среднем мире, где недавно побывали. Так вот, один сказал, что там, на рудниках, на каторгах, работают не только мужчины, но и женщины — воровки всякие, убийцы. Надсмотрщики иногда пользуются ими, и получаются дети. Якобы этих детей те конвоиры, что пожалостливее, отправляют в наш мир вместе с торговыми обозами, чтобы младенцев пристроили в какую-нибудь семью. А торговцы плату возьмут, но заморачиваться с небезопасным живым товаром не рискуют, вот и выбрасывают младенцев на помойки в небольших городках. Потом говорят, что те умерли по дороге… Как думаешь, может, и я… — Назикир тяжело сглотнул, не решаясь поднять взгляд. — Может, и меня так же?.. Ты ведь меня на помойке нашёл… А вдруг и я сын какой-нибудь каторжницы? — совсем тихо выдохнул он.
— Зик, всё, что ты слышал — забудь! — я крепче сжал его руку, заставляя поднять взгляд. — Ты — мой сын! — твёрдо посмотрел ему в глаза. — Запомни это и прекрати нести всякую чушь!.. Или тебе плохо со мной?
— Что ты! — тёмно-серые глаза мальчонки искренне распахнулись. — Как ты мог такое подумать, па?!
— Тогда прекратим этот разговор! Больше не хочу слышать ни о чём подобном, ясно?!
— Угу, — Зик кивнул, но его плечи облегчённо расслабились. — Ты сегодня здесь останешься или уйдёшь?
— Мне нужно вернуться в Академию, чтобы
