Что такое - «два удара восемь дырок»?
Ответ прост. Это флотский старший лейтенант по имени Костя очередной раз, нажравшись дармового спирта на почве ревности вечером после службы начал «разбираться» у себя в доме с соседом по лестничной площадке мичманом Васей.
Дело происходило в поселке Разбойник, который раскинулся на берегу одноименной бухты. Разборы под алкогольные пары были четки и споры, посредством обычной столовой вилки, случайно оказавшейся у него. Костя в своем подъезде пырнул ею несколько раз в Васькин мягкий живот, после чего из того вышел весь воздух.
Небольшой морской гарнизон встал «на уши». Все женское население поселка стало Василия штопать белыми суровыми нитками, а Костю быстро-быстро собрали и отправили на восемь лет с вещами «убирать снег в Сибирь». На Тихоокеанском флоте объявили очередную стратегическую операцию - «Трезвый офицер!» Пьянству - бой! Без перемирия и компромиссов! До полной Победы над Зеленым Змием - русским многоглавым драконом! Сколько было таких попыток в Советском Союзе? Тьма египетская. Не сосчитать! Рецептов, способов и методов борьбы с этим вкусным и приятным для каждого мужика удовольствием существовало море.
Одни командиры использовали уставные меры воздействия, другие - неординарные, как например командир флотилии разнородных сил. Он пьяницу-начфина просто запирал в кабинете и пока тот собственноручно не заполнял ведомости на выдачу денежного довольствия, из части не выпускал. Для остальных давал команду интенданту, что бы тот бочку с техническим спиртом разбавлял керосином, после чего от всех воняло неделю клопами, а отрыжка отдавала примусом.
Некоторые офицеры замеряли своих воинов мегомметром после увольнения в поселок на предмет наличия в них алкоголя. Матросы панически боялись непонятного и сказочного для них прибора.
Странно и удивительно, но борьба с пьянством кроме нового всплеска водкопития в нашей удивительной стране ни к чему это не приводит. Почему?
Бог его знает. Это, наверное, и есть… наша главная русская тайна, которую столько десятилетий не могут разгадать проклятые буржуины.
Грянул не забываемый горбачевский 1985 год - год перестройки, нового «мышленья», борьбы с пьянством и приходом ставропольского комбайнера к государственной власти. Началась новая антиалкогольная компания, с которой флот стал бороться мужественно, как мог. Хотя приятно было вспомнить время, когда мы с друзьями говорили:
- По рублю, и в «школу», - на службу значит, - не пойдем!
Это было счастливая молодость. Бутылка водки на троих стоила тогда два восемьдесят семь. Прибавьте сюда пять копеек за сто граммов кильки по пятьдесят копеек за килограмм и в «довесок» полбуханки черного хлеба на девять копеек. Итого: ровно три зеленых, как змий рубля. Помню, продавщица кильку и не взвешивала, а давала нам жменей на приготовленный тобою замусоленный кусочек газеты «Правда». Результат - на утро даже не болела голова, будто накануне ничего и не было. Поход в кабак стоил два девяносто на человека. С аристократической роскошью официанту давал трешку и был счастлив, как никогда. Красотища!
Начальник Политуправления советского Тихоокеанского флота, Адмирал у которого голова была в седом пуху, а геморрой в ракушках вызвал всех командиров кораблей и береговых воинских частей к себе в штаб флота на антиалкогольное совещание. Взобравшись на трибуну, словно тюлень на скалу, главный борец с пьянством с порога в карьер начал тугим, как резина голосом распекать командный состав за пьянство и алкоголизм.
- Товарищи командиры! - не на шутку сурово, с циничной трезвостью и пустым ацетоновым взглядом своих глаз, грохоча хорошо поставленным басом, обращается Адмирал на весь конференц-зал к присутствующим альбатросам океанов и тыловым крысам. - Я собрал вас здесь, чтобы быстренько за час-другой привить вам любовь к Родине и одним зайцем всех убить! - Адмирал делает паузу, и начинаются язвительные зловещие причитания. - Я сточил весь язык об вас, но вижу, вы не понимаете. Я вам объясню. Доколе будет продолжаться это безобразие на флоте? - начальник политуправления, охмуренный апологетами марксизма-ленинизма, начинает пениться слюной и выедать печень у подчиненных жизнелюбцев. - Пройти и плюнуть нельзя! Везде валяются пьяные офицеры вперемешку с мичманами!
Испепеляемый огнем беспокойства за вверенный ему флот, зам, пенясь в словах, продолжает агитировать присутствующих бросить пить, курить и делать где попало с женщинами «динь-динь».
- Смотрите у меня! Я этот пережиток капитализма искореню! Вырву к чертовой матери всех ваших «гвардейцев», - у члена военного совета по лицу пробегает нервный тик, но, взяв себя в руки, он продолжает высаживать в мозгу подчиненных зерна счастья. - Пить надо уметь! Взять, к примеру, воинскую часть, где служит лейтенант Колпаков. Он напился и уронил при погрузке стратегическую ракету. Нехорошо это, не по-русски, - сокрушается главный идеолог флота. - А если потекло бы топливо? Мы бы тут не сидели, а лежали на морском кладбище на Окатовой! Если пьешь, то надо закусывать! Тогда не так берет, - уверенно добавляет Адмирал.
Начинаются воспоминания
- Бывало так. Пришел проверяющий товарищ на корабль, день пропьянствовал, второй, и слова дельного не сказал. Нажрался в тараканью сиську и укатил. Нехорошо это! С этим надо бороться! Коммунисты так поступать не должны. Помимо пьянки, нужно личный состав дрюкнуть, замечания записать - тогда все будет в порядке на флоте!
Перед Адмиралом сидит тертый народ, весь пропахший морскими ветрами, береговыми помойками и техническим спиртом. Командиры пережили не одну такую государственную антиалкогольную компанию. Зная воинскую аксиому «Прав не тот, кто прав, а у кого больше прав» воспринимает слова зам командующего спокойно.
Кто-то дремлет, пользуясь, случаем отдохнуть от своего любимого личного состава, другие думают, как бы нагрузить подчиненных каким-нибудь новым делом, которое делалось бы вечно и бесконечно. Третьи, как малые дети, играют в «морской бой» и тихонечко рассказывают друг другу свежие сплетни и анекдоты. Народ отдыхает, помня, что «если тебя насилуют, то расслабься и получай удовольствие». За окном штаба флота чайки с печальным криком провожают корабли в долгое море. Дует легкий пассат из прихожей обкома партии, а из столовой штаба флота пахнет макаронами с мясом. По Ленинской улице напротив флотского «Пентагона» ползет городской трамвай, зацепившись своими «рогами» за провода. Он неприлично задирает прохожих и автотранспорт не литературными словами из своих мутных окон.
Два пьяных молодых флотских лейтенантов на площади «Павших борцов» противолодочным зигзагом шкандыбают к пирсу в сторону своего корабля. Парни пытаются обойти штаб флота, но легкий ветерок с моря сносит их ближе к парадному входу штаба, а точнее к посадке на гауптвахту. Портовые краны, прокалывая морской воздух своими тощими иглами, осуждающе, но понимающе смотрят на сложные эволюции молодых бакланов. Застывший памятник Погибшим морякам, что стоя напротив мыса Чуркина залива Золотой Рог, начинает плакать горькими слезами над чумной ситуацией. На совещании все понимающе молчат - не благодарное дело в России спорит с начальством, а бороться с «зеленым змием» - это все равно, что писать через борт, все брызги на тебя попадут.
- Сколько вам надо спиртного, чтобы напоить свой личный состав и этот вопрос на флоте «закрыть» раз и навсегда? - грозно оглядывает Адмирал присутствующих, будто Ушаков турок и продолжает свой воспитательный процесс.
Флотоводец, любитель разбираться, как следует, и наказывать, кого попало, предлагает офицерам вернуть молодость и вкус к жизни, исполнение любых желаний. Взамен он требует от них отдать ему душу и сердце моряка. Адмирал офицеров не торопит, те, мол, сами должны решить шекспировский вопрос «Пить или не пить?»
Через некоторое время из разных закутков большого конференц-зала начинают слышаться возгласы шутников:
- Пять канистр!
- Одну бочку спирта!
- Нет! Нам нужно десять бочек!
- Нам нужна одна бортовая машина, - совсем оборзев до опупения, просят самые смелые и ушлые ушкуйники, проснувшись от предобеденной дремы.
- А цистерну вам не надо и лом от палубы до киля в задницу, чтобы башни главного калибра у вас не качались? – не выдерживает Адмирал. - Или может вам спирт ввести в рацион продовольственного пайка? Я вам введу, от души, по самые «помидоры»!
Тут встает один из командиров базовых тральщиков, от которого постоянно пахло «Тройным» одеколоном, будто он только что вышел из флотского борделя. Этот сын Марса - бога войны, на лысенке которого светится фиолетовый налет от черной подкладки фуражки, с просветленными глазами, будто в лотерее только что выиграл триппер, говорит флотоводцу:
- А нам, товарищ Член военного совета, нужно всего лишь две бутылки коньяка!
В зале наступает гробовая тишина, как перед грозою бури. Слышится даже, как на последнем ряду командир БДК, большого десантного корабля быстро и истерично всхлипывает, флегматично бормоча что-то несуразное во сне. Его флотская судьба еще с юности колебалась, как сходни на корабле, между службой и стаканом портвейна. Портвейн победил. Случайно залетевшая в конференц-зал дальневосточная уникальная бабочка Махаон с огромными безумно красивыми крыльями застывает в полете, будто попала под корабельный стоп-кран.
- Что так мало, командир? - удивленно оглядев весь зал поверх стекол золотых очков, с начальственной иронической издевкой, но с появившимся интересом спрашивает офицера главный Борец с пьянством на флоте.
- Зачем больше? – с простецким видом вдовы архиерея, офицер успокаивает заместителя командующего. - Эти бутылки - одна мне, другая - замполиту. Остальные пьяные в экипаже уже вторую неделю!
