(Бои без правил)
«Вот я и дети, которых Ты мне дал, Господи!»
На цапаря
Франк удил кефаль, сидя на седом от соли и старости причале. Перебирая коричневыми от загара и табака короткими пальцами зеленую леску, чутко контролировал поклевку. Достаточно было только легкого прикосновения к цапарю*, чтобы ловкие волосатые руки с молниеносной быстротой подсекли и вытащили добычу – чаще всего крупного и невероятно послушного из всех рыб – лобана**.
После каждой удачной подсечки Франк отпивал из баклаги. Она болталась у него на поясе, то есть на жгуте из рыбацкой сетки. Ею он подперезывался*** для поддержки штанов под круглым, агрессивно торчащим пузом.
Есть такие люди, которых отсутствие талии не уродует. Франк относится к этой категории. Несмотря на чрево, выглядел вполне импозантно.
По этому поводу его кореш и собутыльник Боруся любит повторять: тебя образование спасает; твой интеллект перекрывает твое брюхо.
Старый рыбак Боруся как-то на юбилей подарил другу детства желтые подтяжки, но Франк их не полюбил из-за цвета. Боруся даже обиделся, мол, это ведь желтый, а не оранжевый цвет, который мы все теперь не любим… Франк, не желая нагнетать атмосферу, врал приятелю: «Рано мне подтяжки носить. Без них все пока держится!»
Именно Боруся и привел братьев-боксеров сюда. К причалу. Они задержались на некоторое время на обрыве, любуясь открывшимся заливом, пока Боруся в бинокль уточнял: Франк ли это на пирсе (так еще с молодости любил называть он этот расшатанный и подточенный штормами слип)?
–Да это он и есть. Франк, если с утра пораньше не сочиняет, всегда на пристани. А сегодня еще и погодка уловистая. Он это. Можно спускаться. Только осторожно. Тут у нас круто, чтобы обуви не навредить. Я вижу, она у вас импортная?!
Они из братьев, что поразговорчивее, ответил:
– Наша марка, с Дрогобычевской фабрики.
– Надо же?! – не поверил Боруся, но показывать не стал, – А по внешности так и не скажешь.
Пыля оранжевым, спускались глинистым обрывом быстро. Тщедушный Боруся, чхая и пыхтя, умудрился подойти первым:
– Парень! До тебя гости!
Не оборачиваясь, Франк – он как раз тащил очередного лобанка – однако спросил:
– Кто?
– Чемпионы! – ответил Боруся, и заливисто – это он от восторга так! – рассмеялся.
Бросив рыбу в пластиковый белый таз, где она забарахталась в соли, как в снегу, чтобы вскоре стихнуть поверх других, осовевших, Франк вытер ладони о причальный настил. Отвинтил крышку баклажки и, отхлебнув из нее, протянул гостям. – Экологически проверенный абрикотин****. Угощайтесь!
– Так вы и есть тот самый Франк - Иосиф? – с недоверием уставился на Франка старший – тот, что разговорчивый.
– Вроде бы тот самый. Хотя не могу с полной уверенностью подтвердить, потому что сегодня в зеркало не заглядывал.
Но ежели Боруся привел, значит, вы по адресу попали. Борусе через бинокль всегда виднее.
– По-моему, он заговаривается, – пробормотал до сих пор отмалчивающийся младший брат. Да и цвет лица у него такой, будто его вот-вот удар хватит…
– Не спеши с выводом! – оборвал монолог Боруся. Не цвет это, а загар…
– А шутит он так всегда. Не умеет. Он и анекдотов никогда не помнит. Ему одни и те же анекдоты можно рассказывать постоянно. Все равно смеется, как в первый раз.
Франк сделал вид, что этот – вполголоса – разговор не слышит. Маскировку ему помогли навести сразу два бычка-бакабаша, нарвавшиеся на острые крючки с аристократической наживкой.
– Вот вы, парни, – разобравшись с наживкой и забросив уду подальше, начал Франк, – вот вы – осетры в житейском, так сказать, море. Мой сосед Баруся – лобан…
– А вы рыбак?! – перебил Франка Словоохотливый.
– Нет, рыбак не я. Рыбак – это директор Азовского моря.
– А вы тогда кто?
– Я обыкновенный бакабаш. Санитар дна. Дружу с крабами, мидиями и прочими моллюсками.
– А мы к вам по делу!
–Конечно! В такую даль просто так не едут. И я даже знаю, по какому делу я вам понадобился.
– Откуда?!
–…как вы можете знать? –
В одну фразу вложились братья-чемпионы.
– Вам нужен именно я и только я, потому что вам для достижения ваших целей собственной славы не хватает. Вашей большой, всемирной славы не хватает. Самой малости не хватает. И восполнить этот дефицит могу только я – изгнанный директором директоров гений.
– Эхма! – Вставился Боруся, живо переживающий момент. Панически боящийся, что Франк по своему самодурству и по обыкновению все испортит. Выгодные чемпионы, уедут. И гений останется и теперь уже навсегда на тех же своих бобах.
– Я вам нужен не потому, что вы цените мой талант. Не сомневаюсь, что вы ни одной моей книги не открыли. Вам нужен дерзкий, не подвластный никому старик, открыто бросивший вызов очень богатым, очень бессовестным, и потому самым беспощадным типам.
Последнее слово он сказал с местным, на последнем слоге ударением.
Мне даже не придется быть рядом с Вами, находиться под рукой. У вас уже есть безымянные спичрайтеры. Достаточно будет лишь один-два раза публично заявить о своей поддержке, и вы уйдете в отрыв. И вы добьетесь своего.
И я это сделаю без страха и упрека. Но только за деньги. За большие деньги. И не потому, что у меня не осталось стыда и совести. А потому что пора и мне получить свою компенсацию за все мои разочарования, обиды и огорчения…
Я потяну за вас мазу, и мне никто ничего не сделает, и не потому что я неподсуден или потому, что старый. А потому, что достиг такого положения, при котором, чтобы они со мной ни сделали, все и вся будет в мою пользу.
И они тоже знают: самое для них лучшее – ничего против меня не предпринимать. И чем они настойчивее и терпеливее будут делать вид, что меня нет, тем многозначительнее будет становится это полезное для вас умолчание.
– Это же за какие такие деньги ты хочешь подвизаться? – нервно поинтересовался Баруся и, поправив на впалой своей груди тяжелый морской бинокль, потянулся за фляжкой. Но, не получив ее, так и остался с протянутой рукой.
– Размер моего гонорара решать вам, господа чемпионы. Подсказывать вам я не собираюсь.
– Давайте свои реквизиты! – сказал ясным, как море, голосом Молчун.
– Сами откроете счет, сами переведете на него деньги… А дальше я найду, как распорядиться.
Тут же из машины по встроенному компьютеру старший Лужко связался с банком. И пока, где-то далеко от их места пребывания осуществлялась процедура, открывания счета на предъявителя, братья поговорили.
– Если он такой гениальный, отчего такой бедный?
– А с чего ты решил, что он гениальный?
–Так все говорят…
– Мало ли что говорят.
В этот момент на мониторе появилось сообщение, и старший набрал ряд цифр.
–Теперь мы точно знаем, что он совсем и далеко не беден.
Глядя на сумму, переведенную с резервного счета, Младший заметил:
– Ты знаешь, что делаешь.
– А ты нет?!
– А я, как ты…
– Ну и ладно!
– А вообще он – феноменальный тип. За пять минут заработать столько, не каждому дано.
– Мы с тобой за такое же время (полтора раунда) много больше замолачивали…
– Бывало. Но нас никто гениями не числит.
– Это потому что нам этого не надо...
– Пять минут, и плюс вся его жизнь… Он получил то, что десятилетиями зарабатывал своим умом.
–У каждого из нас свой труд. Не так ли?!
–Мы кулаками, потом и кровью. А он чем? Надо бы почитать какую-нибудь его книжку.
–Почитай. А мне хватило и того, что на стенах этой приморской деревни нарисовано. Они его тут любят и гордятся им. Иначе, зачем бы мазать стены своих заведений рифмами.
–Когда кого-то так вот любят, это о чем-то говорит.
–Я понял. Нам нужна такая же любовь, как у них к нему… Они должны полюбить нас так же и за то, как и за что любят его?! А затем заразить всех других этой своей любовью к нам. И он это сделает?
–Приблизительно так.
– Помнишь? Она его за муки полюбила, а он ее за сострадание к ним.
– Кто такая «она?»
– Да кто угодно. Толпа. Родина…
– Ну и как?
– О чем ты?
– Каким, то есть, образом он это сделает, заразит?
– Может, как вирус! Откуда я знаю…
– А разве не должен был он нам хотя бы рассказать, что намеревается предпринять для достижения поставленной перед ним цели. Бабки ведь не малые ему дадены.
– Это не мы ему их дали. Это компенсация от судьбы за полезно прожитые годы…
– Ты, брат, в порядке?
– В полном.
– Доллары эти – наши с тобой. Кровные наши евро.
– Да не мелочись ты.
– Выиграем, вернем.
– А если нет?
– Тех, что есть, достанет и нам, и нашим детям. А внуки пусть сами зарабатывают, как мы с тобой. Я думаю, они в нас удадутся. Природа отдыхает на детях, а на внуках снова впрягается.
– Не нравится мне этот ход твоих мыслей.
– Да не парься ты! Не заводи и меня. А то я тоже нервничать начинаю.
– Не зрело как-то мы поступили. Узнал бы кто, не поверил бы.
– И это как раз и есть то, что нам надо. Никому и в голову не придет, что братья Лужки подкупили знаменитого гения.
– Франко, ты, что в натуре не знаешь, сколько они тебе отвалят?
– Думаю, не обидят.
– Вообще - то ты правильно меркуешь. Сами назвались, сами и цену определили… Сами пускай и расхлебывают, если что… А ты при любом раскладе как бы весь без вины не виноватый?
– Я так не думаю.
– Что думаешь, бандитов пришлют, если ты не поможешь?
– Зачем бандитов?! Знаменитые люди. Им не к лицу эта грязь…
– Ну, ты и хитер! И правда, как могут знаменитые знаменитого прищучить? Не цивилизованно такое будет выглядеть. И опять же вся мировая общественность тут как тут, если они примутся счеты сводить. Со всех сторон ты неуязвим. То есть вполне можешь сухим из воды выскочить.
– Не в моем это характере, Баруся! Ты же знаешь – я привык слово держать. Для меня слово – это не только вторая сигнальная система, но и профессия.
– Значит, у тебя есть план, как тебе им помочь?
– Конечно!
– И в чем же он?
– Мне придется их усыновить.
– (!!!) Шутишь? А шутки у тебя всегда не смешные.
– Да, эта шутка, ты прав, не смешная. Поэтому, чтобы она получилась остроумной, ты мне поможешь.
– Я?! Это как же я, простой рыбак, смогу тебе в таком глобальном мероприятии помочь?
– А очень просто.
–Ты по моему сигналу станешь распространять порочащие меня сведения.
– Ну, уж нет. После стольких лет нашей закадычной жизни, я никогда на такое не пойду. Даже за деньги.
– Я придумал чудную легенду. Твоя задача будет заключаться в том, что ты начнешь ее по пьяному делу то там, то сям рассказывать.
– Брехать я не умею. Тебе за твои россказни такие деньги станут платить, что ты, сам того не желая, научишься.
К сожалению, на все это время, нам придется расстаться. Временно. Мы ведь по легенде с тобой врагами станем.
– Ну и в какие суммы будет оцениваться мои интервью?
– Вот видишь. Ты уже сказал «А»!
– Ладно, только не надо меня подначивать! Когда ты эту легенду подашь мне в письменном виде?
– Никаких бумаг. А только устное народное творчество.
– И какое же содержание?
– Простое.
– Мол, этих братьев я, твой друг детства, а сегодня напыщенный эгоист (дутый гений!) когда-то вне брака прижил с одной легкомысленной и очень молодой дамочкой. И, чтобы концы спрятать, отдал их в детский дом. Так они сиротками там и выросли. И хотя я все эти годы им, как мог (разумеется, тайком от семьи!), помогал, все равно грех этот непростительный. И чтобы