ответила Кэрол, гадая, правду ли говорит Уилл или просто добивается того, чтобы она не переживала по этому поводу. Старик умел лукавить, если считал, что это нужно. Но сейчас поверить ему было легко, потому что Кэрол слишком хорошо знала Рэя и могла допустить, что когда она перестала мозолить ему глаза, теперь, спустя полтора года, ни разу ее не увидев и утратив, наконец, всякую надежду, он действительно мог «погаснуть» или «перегореть» по отношению к ней, как выразился Уильям. Умом Кэрол пыталась убедить себя, что она этому рада, но сердце наполнилось еще большей тоской и чувством одиночества.
- Почему же он не женится? - опять спросила она.
- Не хочет, значит. Или женщины подходящей не встретил…
- Но Дебора…
- Послушай, Кэрол, что ты его все время женишь на Свон? Она нужна ему, как деловой работник, а не как жена. К тому же, совмещать это нельзя. Или бизнес или любовь - что-нибудь одно, иначе не будет толку ни от того, ни от другого. Думаю, Рэй это прекрасно понимает, к тому же она вряд ли в его вкусе, да и вообще, она уже не молода. Зачем она ему нужна? Если уж брать кого в жены, так молодую, здоровую и полную сил, чтобы нарожала здоровых крепеньких детей.
- Ну, так что, мало здоровых и молодых? Чего он тянет, чего ждет? Ему уже не двадцать лет, и не тридцать! Свон, видите ли, не молода! А он мальчик, что ли? По-моему, они одного возраста! Или женщина за сорок уже старуха, а мужчина - молодой человек, так что ли? - возмутилась Кэрол.
Касевес улыбнулся, смотря на нее лукавыми смеющимися глазами.
- В данном случае, когда речь идет о Рэе, это именно так. Сама не знаешь, что ли? Но дело даже не в этом. Он никогда не женится на такой, как Свон, даже если она будет молода. И вообще, я считаю, что ему и не надо жениться. Зачем? Такие, как мы с ним, не созданы для брака. Мы рождены быть свободными, мы созданы для любви, но не для семьи.
- Но Рэй говорил, что он изменился. И Куртни так сказала.
- Кэрол, ты сама-то в это веришь? По глазам вижу, что нет. И правильно делаешь. Рэй не может измениться, не может запереть себя добровольно в кругу семьи и не поднимать глаз ни на одну женщину, кроме своей жены. Ты сама себе это представляешь? Смеешься! Да, смешно. Я тоже не представляю его таким. Мы знаем, какой он, он не изменится, никогда, потому что он таким рожден, и глупо требовать от него быть другим. Так зачем жениться? Я, например, даже не помышлял об этом, потому что всегда знал, что не смогу быть верным и не выдержу, если со мной постоянно будет одна и та же женщина. И я не жалею, потому что уверен, что даже если бы предпринял попытку завести семью, из этого бы не вышло ничего хорошего. То же и с Рэем, детка. Свобода и независимость - вот счастье таких, как мы.
- Значит, он сейчас счастлив?
- Не знаю. Мне, кажется, что нет.
- Вот видишь! Значит это не то, что ему нужно!
- Он сам не знает, что ему нужно. Знаешь поговорку - хорошо там, где нас нет? Так вот это про него. Был женат, мечтал о свободе, стал свободным - мечтает жениться. А женится, опять будет плакать о свободе. Капризный мальчишка, вот кто он. То это хочу, то другое! Ну его, сам пусть разбирается со своими желаниями! Я его не понимаю, потому что всегда знал, чего хочу и что мне нужно. А он вконец испортился. Даже женщины ему стали все не такие - это уже вообще все границы переходит!
Кэрол рассмеялась.
- А какие же ему женщины нужны?
- Да черт его знает! Морщится да нос воротит, сам, наверное, не знает, что ему надо. В общем, капризничает. Разбаловался слишком женской любовью - и вот, результат. Так бывает. Что-то вроде того, когда перед тобой много прекрасной еды, а тебе тошнит от ее вида, потому что пережрал всего… - Касевес рассмеялся, когда девушка весело расхохоталась.
- Так вам, бабникам, и надо!
- О, жестокая! Ты даже не представляешь, как это ужасно, пресытиться настолько, что стать равнодушным. Это же катастрофа для мужчины, а для таких, как мы - тем более! Но ничего, такое случается, но проходит, по себе знаю. Как бы ты не пережрал, голод все равно появится.
Кэрол хохотала, слушая забавного старика, представляя себе неугомонного сексапильного Рэя равнодушным. Честно говоря, как не напрягала она свое воображение, представить этого она так и не смогла. Наверняка, старый проказник всего лишь шутит, чтобы повеселить ее или избавить от ревности, которую, конечно же, заметил у нее. Пока Касевес гостил у нее, она почти не вспоминала о своих печалях и страхах. Он с удовольствием нянчился с ее детьми, проявляя особую слабость перед близнецами, из-за того, конечно, что они были сыновьями его обожаемого Рэя. И часто с грустью смотрел на них, о чем-то задумавшись. Кэрол догадывалась о его мыслях. Он был очень удручен тем, что ему придется лгать Рэю, скрывая от него то, что для него стало бы самым важным в жизни - его детей. Это была страшная тайна, и Касевес уже ощущал на себе ее невыносимую тяжесть, зная, что никогда Рэй ему этого не простит, если узнает все-таки об этих малышах. Касевес задавался вопросом, имеют ли они с Кэрол право скрывать это от него, лишать того, о чем он мечтал, что сделало бы его счастливым и наполнило бы его жизнь смыслом, которого он не находил вот уже полтора года, впав в черную длительную депрессию, о которой можно было догадаться лишь по его взгляду. Имеют ли право лишать детей родного отца, который бы их, несомненно, безумно любил? Не имеют. Но будут это делать, чтобы защитить невинных малюток от беспощадной ревности Джека Рэндэла.
И Касевес уехал, дав слово хранить тайну.
Провожая его, Кэрол крепилась изо всех сил, борясь с выступающими на глаза слезами и отчаянной тоской, снова вползающей в ее душу после того, как ее разогнал веселый жизнерадостный Уильям. Он пообещал скоро приехать опять и горячо поцеловал ее на прощание. Потом, спрятав покрасневшие глаза, торопливо и не оборачиваясь, отправился на самолет. А Кэрол, обливаясь слезами, которые больше не могла сдержать, отправилась домой.
