Слегка примятая трава - след от колес недавно проехавшего велосипеда, журчание родника неподалёку, жаворонок, зависший прямо надо мной...
В воздухе плыл густой аромат цветения. В основную тему приторно-сладкого татарника нежно вплеталась терпкая нотка чабреца, медовым дыханием её окутывал клевер, слабая доля тысячелистника была почти не слышна в этой симфонии трав. Почти...
Я лежал на спине, раскинув руки в стороны, и не отрываясь смотрел на чёрную трепещущую точку в синем небе без облаков. Жаворонок пел так самозабвенно, что прошлое и будущее будто свернулись в эту точку, и только его пение имело смысл для меня здесь и сейчас.
Память, краешком сознания зацепившись за одно воспоминание, выудила из небытия целый пласт событий, связанный с ним.
Как странно, что я совсем не помнил об этом...как странно, что я об этом вспомнил сейчас...
Мне десять лет, и я на каникулах у деда. Его ве́лик мне вели́к , но когда это останавливало нас, пацанов, мечтающих поднимать горячую пыль с просёлочных дорог перед пыхтящим от напряжения товарищем, обгоняя его и ликуя от радости... Давая разрешение кататься на своём велосипеде, дедушка несколько раз строго напомнил ,чтоб я был осторожен и внимателен...Я обещал и, стартанув с кучи бревен , тут же вписался в забор из серых досок, неожиданно оказавшийся передо мной. Он, словно черт из табакерки, выскочил посреди дороги. Я лежал у его подножия с разбитыми коленками и смотрел на бешено вертящееся колесо велосипеда, ожидая нагоняя от дедушки. Не дождавшись, виновато глянул на него исподлобья.
- Подняться можешь? Ну-ка, попробуй...
Он протянул мне руку. Я поспешно вскочил, немного морщась от шипящей боли в коленках, и вдруг почувствовал чей-то взгляд, кто-то внимательно наблюдал за нами. Оглянувшись, я увидел девчонку лет семи. Солнце играло в ее ярко-рыжих волосах, которые локонами спускались до самого пояса, трогательно собирающего тонкое ситцевое платье у её талии.
В руках у нее была кукла. Она смотрела на меня с таким сочувствием, что в моем носу странно защипало и к глазам подкатили слёзы. Резко отвернувшись, я поднял велосипед. На этот раз решив проехать под рамой, вывел его на прямую дорогу, смотрел ровно перед собой, стараясь не думать о рыжей девочке. Встал на педаль одной ногой, оттолкнулся второй - и поехал, держа велик под наклоном и перегибаясь при каждом движении. Но я ехал, все увереннее набирая скорость. Ветер свистел в ушах, сердце пело от восторга.
Объехав наше небольшое село, я подкатил к воротам дедушкиного дома , но свидетелем моего триумфа были только три курицы и большой бабушкин кот. Больше на улице никого не было. Радость резко угасла. Открыв ворота, я завел велик во двор и зашёл домой.
В последующие дни мы с друзьями прошерстили все окрестности, побывали в старой конюшне, съездили на речку. Я узнал, где находится духов овраг, который следовало обходить стороной. Дед показал мне родник, текущий по старому деревянному жёлобу. Жёлоб почернел от времени, но вода в нем была такая же вкусная, как и тогда, когда мой прапрапрадед вырубил его из сердца дуба. Наверное, такая же...
К этому роднику я и повез её. Дед запретил мне катать кого бы то ни было, пригрозив в случае непослушания отобрать велосипед, но разве это могло меня остановить...
Ее звали Алёнка. Моё сердце млело, когда она восхищённо смотрела на меня своими синими глазищами, слушая мои рассказы о каждодневных поездках по окрестностям деревни. Разве я мог отказать ей...Она так хотела попробовать воды из старого желоба и напоить свою куклу.
Кукла там и осталась. Я нашел её у старого, почерневшего от времени желоба, когда вернулся за велосипедом, брошенном в траве, где произошла беда.
Алёнка сидела на раме, когда мы ехали к старому роднику. Её ножка попала между спиц переднего колеса, когда я перегибаясь под рамой, непроизвольно наклонял велосипед. Я не сразу понял в чем дело, когда услышал её вскрик, и автоматически пытался прокрутить педаль, которую почему-то заклинило ..
Идти сама Алёнка не могла. Я хотел бежать за помощью, но как оставить ее одну так далеко от села. Попробовал понести на руках и выдохся почти сразу. Меня охватило отчаяние. В бессилии я опустился на землю рядом с ней и заплакал.
- Витя...
Её тихий голос не сразу дошёл до моего сознания. Она опять позвала меня.
- Витя, я своего маленького братишку иногда на спине носила...
Это был выход. Алёнка крепко обхватив меня за шею, навалилась на мою спину. Подхватив ее под коленки, я поднялся. Так идти стало гораздо легче.
Пока я шел, перед глазами качалась ее ступня, все пальчики которой неестественно торчали в разные стороны.
Дома она сказала, что сама упала с пригорка. Сказала, что оступилась и упала. Меня похвалили за то, что не оставил девочку в беде. Велосипед остался в моем распоряжении, так же как и ее кукла. Я только тогда заметил, как она похожа на свою хозяйку. Те же длинные рыжие локоны, синие глаза. Только взгляд их был пуст, как окна ее дома. Он стоял запертый с того дня, когда за Аленкой приехали родители и увезли ее в больницу, захватив с собой и старенькую бабушку.
Я лежал в траве неподалеку от родника, слушая аромат трав и пение жаворонка. Он пел так самозабвенно, что прошлое и будущее свернулось для меня в одну точку, и только здесь и сейчас имело значение. Здесь и сейчас я оказался трусом. И изменить это невозможно, даже забыв об этом.
Возможно ли, вспомнив?
