Ночь прошла беспокойно. Не успокаивал даже душистый аромат мелиссы, по мягкой охапке которой разметались её волосы. Сон, опять тот же сон... Голос, который что-то настойчиво повторял. Веста проснулась. В предутреннем воздухе разливалась тишина. Юная ведрусса прошла мимо столетних великанов сосен, только ей одной ведомая тропа вела на вершину холма. Со стороны города полз смог усталого неверия, подавленной агрессии, преданного счастья. Как всегда. Но в этот раз в его сером облаке багровым проблескивали языки насилия. Веста вздрогнула. Она ощутила происходящее, она видела...
У заброшенного гаража с продавленной, изъеденной ржавчиной дверью, на заплеванной окурками земле корчился от невыносимой боли парнишка. Его глаза с ужасом смотрели на тринадцатилетнюю девочку, которая не переставая снимала на камеру своего телефона его казнь. Его казнили без суда и следствия. Не сходящая с лица улыбка, непонятный взгляд, немного расслабленная походка, невнятная речь, - и приговор вынесен. Макс терпеть не мог наркоманов. Педантичный, аккуратный, организованный - он был на хорошем счету в школе. Он был убежден в том, что делает всё верно и мог убедить в этом многих. Макс первый заметил этого долговязого, когда тот своей спотыкающейся походкой вышел из магазина.
- Опять под кайфом... Сегодня в последний раз.
В свои неполные двадцать лет Андрюша в душе был ещё ребёнком и радовался общению с людьми. Лишняя хромосома с рождения сделала его лишним. Его сторонились, едва взглянув, отводили взгляд. А сегодня у магазина, куда он зашёл по пути домой, к нему подошли ребята и симпатичный парнишка, видимо лидер их компании, предложил потусить вместе. Андрюша охотно согласился, Макс приобнял его за плечи, и они неспеша направились в сторону гаражей.
Андрей пытался увидеть глаза девочки, снимающей его убийство, но видел только камеру её телефона. Вдруг он почувствовал взгляд, чьи-то глаза смотрели на него так, как только может смотреть мама. Но это была не она.
- Кто ты? Где...
Он захотел поближе рассмотреть ее взгляд - добрый, ясный, успокаивающий, понимающий, принимающий, окунуться в его светлый океан, наполниться его силой, и... продолжать любить людей.
Веста дрожала, как натянутая струна, ей впервые было так страшно... Страшно отвести взгляд, потерять нить, протянувшуюся между ними. Она знала, что опоздала. Дети убили ангела. Каждый своего. Она схватилась рукой за ствол дерева, чтобы устоять на ногах, бор тревожно загудел.
- Он ещё что-то бормочет? -Максу было неприятно.
Во-первых, безукоризненно чистые кроссовки и джинсы были забрызганы кровью и блевотиной его жертвы.
Во-вторых... во-вторых...он не мог понять, что во-вторых, а это было странно...
В-третьих, это было самое главное, почему-то не было ощущения правильности того, что они делали.
- Он спросил меня, кто я...- Вика сплюнула жвачку. - Зарядка садится, и вообще... Макс, мне родоки звонят постоянно, надо ответить...
- Ладно, давай все по домам...Нарик уже готов похоже...Мы сегодня сделали хорошее дело.
Макс говорил, как обычно, уверенно, но почему-то сам себе не верил.
Андрей больше не чувствовал боли. Живые лучи тёплого сильного взгляда девочки, не той, что смотрела через камеру, а другой - наполняли его необычной лёгкостью, он поднимался в их восходящем потоке навстречу розовой полоске зари. Он больше не вспоминал ни о чём, только маму было жаль...
- Пойми, что мы не можем вмешиваться. Нельзя изменить то, что уже произошло. Андрюша, Макс, Вика принесены в жертву не сегодня.
Белобородый старик провел ладонью по голове внучки.
- Со своей задачей слышать голоса тех, кто ещё не прошел точку невозврата, ты справляешься хорошо, не кори себя...
- Нет!
Веста вскочила на ноги.
- Нет никакой точки невозврата...Есть только человек, есть борьба за его душу, только он сам может воскресить своего ангела, пока ещё сам жив...Только я не могу теперь оставаться в стороне.
Веста заплакала, закрыв лицо ладонями.
- Дедушка, ты же всё понял.
- Эх, отчаянная ты голова!
- Я не потеряла его, он теперь всегда со мной. Мой луч усилен теперь его любовью к людям.
- Опасно это - любить людей. Помогать по мере возможности тем, кто сам ищет пути к свету - это одно, но сейчас ты объявляешь войну, ты хочешь забрать у Темных их воинов.
- Знаю, что Тёмные решают те же проблемы, что и Светлые, только через жертвы и наказания. Но сейчас, полюбив, я не могу наблюдать за этим. Я люблю, дедушка.
Вика смотрела запись казни, но видела только глаза наркомана. Сначала в них был ужас и боль, а потом взгляд стал другим. Вика перематывала назад и смотрела в его глаза. В них появилось что-то такое, чего никогда не было в ее жизни. Никогда никто так не смотрел на нее.
Очень тонко, изящно.