Сослагательное наклонение

     Как удобно новую историю начинать словом "однажды". Говоришь "однажды", и не оставляешь себе выбора, приходится объяснять заинтригованному слушателю, что же все-таки однажды произошло, или произойдет обязательно, или могло бы произойти, но так и не случилось, но непременно когда-нибудь произойдет, неожиданно, даже внезапно, для этого слово "однажды" и существует.
     Но так же неожиданно сталкиваешься с беспощадностью маленькой части речи, не части даже, а частицы, неизменно состоящей из двух букв, которая прилепившись к такому вожделенному слову: сделал, сказал, поехал, понял, делает его прозрачным, почти призрачным – достаточно сравнить: "сказал" и "сказал бы". Как много ты сделал бы, если... Но только если, ведь любое действие однонаправлено, и частица "бы" неизменно оставляет в прошлом слово, к которому прилепилась, а соответственно, твое предполагаемое действие. И твое вступительное однаждное что-то, чем бы оно ни было, заведомо оказывается в прошлом, даже еще не появившись.
     Так вот, однажды ты с отвратительной ясностью поймешь, как жестоко обошлось с тобой сослагательное наклонение, как много ты не сделал из того, что мог бы. Достаточно было в какой-то момент повернуть направо, вместо того, чтобы упорно идти прямо, или проснуться на десять минут раньше, и не позволив себе немного понежиться в теплой постели и не досмотреть увлекательный приключенческий сон. Но ты этого не сделал: досмотрел сон и никуда не стал сворачивать, тогда не  придав этому совершенно никакого значения, но горько пожалеешь об этом годы спустя, когда тебе придет в голову помечтать о том, как все могло бы быть, если бы. Ты проснулся бы, или свернул бы вовремя. Но ты этого не сделал.
     Итак, ты поймешь, что уже никогда не... Не сделаешь непременно чего-нибудь очень важного, скажем, не завоюешь сердце прекрасной незнакомки, или не будешь известным путешественником, великим писателем или режиссером. Тебе обязательно станет жалко себя, ты поймешь, что ровным счетом ничего уже нельзя исправить, не случившееся вроде и не существует, поэтому исправлять просто нечего. А еще ты вдруг подумаешь, что непременно надо что-нибудь начать, но уже исходя из того, что есть – например, ты неизлечимо болен, уже немолод, не обладаешь каким-нибудь исключительным талантом,  то есть не напишешь романа и не снимешь лучшего фильма всех времен и народов, и что-то сделать совершенно необходимо прямо сейчас.
     Но пока ты лежишь на продавленном диване, на животе старый ноутбук, тот самый, который ты уже много лет мечтаешь выкинуть, но не можешь решиться, ведь писать на  нем так вкусно, и так уютно клацают разболтанные клавиши, ты много раз его чинил, даже выписывал запчасти из-за границы. И думаешь над тем, что будешь писать, заносишь палец над клавиатурой и замираешь: а стоит ли его опускать и писать первую букву, ведь следом появятся еще буквы, они неизбежно станут складываться в слова, те – в целые фразы, придется наполнять их каким-никаким смыслом, а вот этого-то тебе хочется меньше всего.  Придется решать, с чего начать, а это так сложно: придумать героев, дать им имена, снабдить характерами, непременно наградить дурными наклонностями, впрочем, совсем немного, ведь так важно не переусердствовать. С отвращением ты смотришь на палец, он даже дрожит от напряжения, на мгновение покажется, что это совсем отдельный, вполне самостоятельный и самодостаточный палец, а вовсе не часть твоего тела, таким рвением, такой готовностью он исполнен: ткнуть в первую попавшуюся клавишу, чтобы не оставить тебе выбора, заставить писать дальше, клацая безропотными, послушными и на все готовыми клавишами.
     Первой появляется буква "О".
     В этом городе всегда осень, иногда ранняя, незаметная, почти еще лето, когда только ночи холоднее, а иногда поздняя, уже совсем унылая и беспросветная, с инеем на траве и тонкой пленкой льда на лужах по утрам; но всегда осень, это я так захотел, а мое слово тут – закон. В один прекрасный момент мне понадобилось убежище, и я его придумал – мой город Осень, в котором я вознамерился спрятаться, сейчас он существует – наверное – только в моем воображении, да в стареньком лэптопе, но когда придет время, я переберусь туда окончательно, со всеми моими, дурными и не очень, привычками, всеми достоинствами и недостатками, и когда все уже будет готово, мне останется только появиться и вежливо со всеми поздороваться.
     Но тот, кто первым обнаружит не моем диване старенький ноутбук, покачает головой и аккуратно его выключит.