Алина Хатько & Олег Вайнтрауб
ВОТ И СВЕЛА СУДЬБА
Глава 7. Разговор с комендантом.
Не радостно встречал новый 1943 год немецкий гарнизон в Лисинске. Фронт продолжал катиться на запад. После Сталинграда и разгрома в «котле» целой армии Паулюса началось контрнаступление Красной армии по всем фронтам. Немцы отступали. Уже слышна была далекая канонада. Теперь стало ясно, что скоро русские освободят и Лисинск. Но комендатура продолжала свою работу, словно этого и не замечала.
31 декабря Матвей и вечером засиделся на своем рабочем месте. Встречать новый год ему было негде и не с кем. Уже в седьмом часу он только начал складывать бумаги в сейф, как дверь отворилась, и к нему в кабинет вошел сам гер комендант Курт Вяльбе. Матвей первый раз видел его в таком виде. Китель на нем был расстегнут на все пуговицы, волосы взлохмачены, в руках полупустая бутылка шнапса. Он был пьян.
Матвей, как положено, вскочил при появлении начальника.
- Сиди, сиди, я на минутку, - сказал немец по-русски.
Нужно отметить, что с первого дня их совестной работы в комендатуре, Курт усиленно изучал русский язык, привлекая для этого в качестве учителя или собеседника Матвея. Матвей тоже, в свою очередь, изучал немецкий. Часто их беседы проходили на смеси двух языков. Вот и сейчас комендант обратился к Матвею по-русски. Он взял свободный стул и сел верхом на него перед столом Матвея. Бутылку поставил на его стол.
- Выпить хочешь?
Матвей неопределенно пожал плечами.
- Сходи в мой кабинет, возьми мой стакан и себе стакан, там внизу, в тумбочке.
Матвей выполнил его просьбу. Немец налил обоим по полстакана.
- Сегодня у моей Марты юбилей, ей 30 лет, а я даже не могу ее поздравить. Почта работает плохо. Тревожно за них, за Марту и моих Пауля и Берту. Американцы постоянно бомбят Кёльн. Последнее ее письмо было еще в сентябре. Я ничего не знаю о них. А твоя где семья?
- Я их еще летом отправил в Омск.
- А где это?
- Это далеко в Сибири.
- Ааа, ну и правильно! Давай выпьем за наши семьи, чтобы после этой всей трагедии они живы остались.
Курт поднял свой стакан.
- Prosithaft!
Молча они выпили. Закусывать было нечем.
- Эх, зря Гитлер затеял эту войну… Отец мне говорил, что нельзя воевать с русскими. Он хорошо это знал. Он воевал в 14-том, попал в плен, долго был у русских, хорошо их изучил. Как там говорят у вас: «Русский долго запрягает, но потом рысью скачет»
- «быстро едет», - поправил его Матвей.
- Вот именно. Я уже после Сталинграда понял, что войну мы проиграли. Пусть Гитлер уповает на новое какое-то сверхмощное оружие, которое изменит ход войны, и мы снова будем наступать. А я ему не верю. Русские опомнились, прошел шок первых поражений, теперь почуяли силу и будут жать. Еще будет не один Сталинград…
- Может не так печально? – попытался успокоить собеседника Матвей. Он это говорил, а от слов немца для него веяло радостью за наши успехи на фронте. Он всеми силами пытался скрыть это на лице.
- А тебе нужно будет подумать о себе. Скоро мы оставим Лисинск. Пойдешь с нами? И какой толк мне будет от тебя в другом месте? Тут ты был свой, знал весь город, хорошо знал людей, хорошо управлял полицией. А что будет в другом месте? И оставаться тебе здесь нельзя. Тебе не простят эту связь с нами. Если не расстреляют, то посадят надолго.
Матвей слушал его молча, опустив голову. Он и сам все это прекрасно понимал. Понимал и то, что здесь его миссия заканчивается. Нужно уходить. Но куда? К партизанам? О его истинной деятельности здесь знал только один человек - его связной. И если он явится к партизанам, то поверят ли ему и связному? А больше ему нечем подтвердить, что он работал на своих. Да и кто будет этим заниматься?
Их уединение прервал стук в дверь. Комендант поднялся и вышел в другую дверь в свой кабинет.
-Trinken Войдите!
В комнату вошел оберполицай Белый.
- Разрешите доложить? В городе задержали троих партизан. Сейчас мы их доставили в подвал комендатуры. Вот их документы.
- Хорошо, давайте документы. Без меня допрос не начинать. Я сам ими займусь. А сейчас пришлите ко мне Григория Воскобойника
- Слушаюсь. Разрешите идти?
Белый вышел, а Матвею нужно было срочно решить, как выручать ребят. Для этого он и послал за Григорием. Нужно срочно сообщить об этом партизанам. Может под покровом этой предновогодней ночи удастся сделать дерзкую вылазку и освободить ребят.
Пока ждал связного, пересмотрел документы. Вот паспорт Николая Попова, ему 57 лет. Грузный мужчина рабочего вида. А это совсем молодой Игорь Фомин 21 год, наверное, студент. А это Звягинцев Роман Иванович. Интеллигентное лицо, возраст 37 лет, как и самому Матвею. И еще и похожий, словно брат родной. Мелькнула мысль: вот такой документ мне бы и пригодился для себя в дальнейшем. Да и в паспорте не указано, что имеет семью.
Прибежал запыхавшийся Георгий.
- Добрый вечер. Звали?
-Да, Гриша, срочно. Бросай все, беги в лес к партизанам. Нужно спасать своих. Ты в курсе? Полицаи троих взяли в городе. Они уже в комендатуре. Поговори с командиром, может, сделают ночную вылазку? Комендатуру охраняют всего двое часовых. Да еще новогодняя ночь.
- Так мне надо бы отпроситься у Белого…
- Все, Гриша, беги, ни у кого не отпрашивайся, и можешь уже больше не возвращаться. Через день-два наши уже придут. Ну все, беги, удачи тебе!
Григорий ушел. Домой идти расхотелось, он очень переживал, получится ли у партизан освободить своих. Решил ждать в комендатуре.
Заглянул часовой, удивленно уставился на Матвея, удивился почему, мол в эту новогоднюю ночь продолжает работать, а не идет встречать новый год.
Часы медленно ползли к 12. Ровно в полночь раздалась стрельба. Матвей выглянул в окно. Немцы палили в воздух трассирующими пулями, салютуя наступлению нового года. Послышалась какая-то возня у комендатуры. В общем шуме пальбы разобраться было невозможно. В дверь заглянул Григорий.
- Порядок, командир. Часовых сняли. Ребят освободили!
Матвей облегченно вздохнул. Хорошо начинается новый год, - подумал он. Теперь можно было и домой и спать, спать, спать завтра весь день.
Но радость его была преждевременная. Раздались за окном длинные автоматные очереди, несколько разрывов гранат, гортанные крики немцев. Через пятнадцать минут все закончилось. Немцы обнаружили вылазку партизан и подняли по тревоге комендантский взвод. Состоялся короткий бой и вся группа партизан, включая Григория, была уничтожена. В живых не осталось никого.
Матвей в печке сжег два паспорта Попова и Фомина, а паспорт Звягинцева взял с собой.
(Продолжение следует)
