Вечер был тихим. Граф Уриен Мори закончил свои дела и вдруг понял, что время ещё совсем не позднее. Из этого следовало, что прежде, чем вернуться в свои покои, можно было скоротать пару часов за приятной беседой с Мелеагантом.
К тому же Уриен прекрасно понимал, что, вернее всего, Морганы в покоях нет, а Мордред по такому случаю совершенно точно с няней. Нехорошо, конечно, что при живых и здравствующих родителях, пусть и не родных, но воспитывающих, ребёнок вечно предоставлен сам себе или учителям с нянькой, но Уриен понимал, чувствовал по Моргане, что так ей лучше. Она как будто бы была рада отсутствию Мордреда как можно больше в своей жизни. Иногда Уриену и вовсе казалось, что Моргана нагружает себя государственными делами только для того, чтобы позже приходить и не сталкиваться с приёмным сыном. Мори не осуждал её никогда и ни за что. Не понимал, удивлялся, но не осуждал. Он не поднимал этого вопроса и от себя пытался сделать так, чтобы Мордред не чувствовал себя обделённым.
Но час действительно был ранним, а это означает, что Моргана точно занята, а Мордред под присмотром. Значит, Уриен мог позволить себе заглянуть к Мелеаганту, который, надо заметить, после становления королём Камелота и земель де Горр, после их объединения, редко искал именно дружеской встречи, пропадая в делах.
Уриен понимал и его и не обижался. Досадовал, но не показывал этого. Но час был ранним, а вечер тихим, и граф решил навестить, наконец, своего коронованного дважды друга именно для дружеской беседы, а не для выяснения рабочих вопросов.
Граф Уриен Мори был одним из тех немногих людей в Камелоте и в де Горр, которым была позволена неслыханная привилегия: им можно было являться к Мелеаганту без вызова и в любое время. Уриен не злоупотреблял, но сейчас решил всё-таки заглянуть без доклада и вопроса.
Сказано-сделано. Уриен заглянул к Мелеаганту и не ошибся: тот обрадовался ему и даже оторвался от своих бесконечных бумаг. Мелеагант вечно умудрялся находить себе дело и в так называемые «свободные минуты». Если он не был занят решением государственных дел, он переводил или читал, или вёл переписку, или практиковался со своими тенюшками, или…словом, всегда при деле.
Долгое время Уриен удивлялся фанатизму друга, пока жена теперь уже короля, а не просто принца – прекрасная целительница Лилиан, не объяснила:
–Сам знаешь, Уриен, что отец его не любил, мягко говоря, обвинял во всех смертных грехах, начиная от гибели матери и заканчивая собственными неудачами. Я думаю, он и слова доброго ему за всю жизнь не сказал, так что Мелеагант не получил и сотой доли теплоты. Он пытался заслужить её перед отцом, постоянно достигая чего-то в учении и в науках, но и этого оказалось мало. Его успехи проходили мимо, а он всё больше погружался в фанатизм.
Лилиан грустно вздыхала, признавалась:
–Я люблю его. очень люблю. Я пытаюсь залечить раны его души, но он всё равно остаётся собою. Ему кажется, если упростить, что перестань он работать, так как сейчас, и мы, все его немногие близкие, отвернёмся от него.
–Бред! – возмутился Уриен. – Мы же его не за достижения любим или за прочитанные книги!
–Бред, – грустно согласилась Лилиан, – но этот бред сидит в его сердце. Умом он всё понимает, но ты сам знаешь, что против сердца не пойдёшь.
Уриен тогда лишь мрачно кивнул, принимая. С тех пор он старался не заговаривать с Лилиан об этом и даже подзабыл её слова, но увидев Мелеаганта в этот тихий вечер за заваленным бумагами столом, вспомнил и против воли вздохнул.
–Всё не так страшно! – Мелеагант не так истолковал его вздох, – это всё не государственные бумаги, но, поверь мне, нечто более важное!
Уриен кивнул, уселся за стол напротив Мелеаганта, дождался, пока принесут кувшин вина и закуску, и только отпив изумительного вина с тонким послевкусием, заговорил:
–Это ведь не фландрийское? Ты же его хлещешь только! Я точно знаю, каждый раз после посиделок рот как связанный.
–Не фландрийское, – подтвердил Мелеагант, тоже отпивая из своего кубка, – это подарок с восточной земли. Обижать не хотелось. Да и вкус приятный. Я верен фландрийскому, не думай! Это вино меня даже не берёт, оно лёгкое и пить его тоже легко.
–Да уж…– Уриен отпил ещё немного и кивнул, – спорить не буду. Чем занят? Ну, если не секрет?
–Какой уж секрет! – Мелеагант улыбнулся так, как улыбался ещё ребёнком в редкую минуту счастья, как улыбался юношей, желая обольстить какую-нибудь очередную девицу. Именно эта улыбка оставалась с ним сквозь годы, проходя через все испытания и переломы души самого Мелеаганта. – Я пишу историю!
–Чего? – Уриен очень невовремя отпил. – Ты теперь писатель?
Мелеагант даже растерялся, затем спохватился:
–Что? Ах нет! Я не такую историю пишу. Я пишу историю земель де Горр и Камелота. События последних десятилетий. Для потомков. Начну со своего отца, с отца этого…
Даже после смерти бастарда Пендрагона Мелеагант не простил его и избегал имени.
–Артура, – кивнул Уриен, – и про себя напишешь?
–Конечно, – Мелеагант не стал скромничать, да и глупо было бы. – И про тебя, и про Мерлина. Будь он неладен, конечно.
–И про Гвиневру? Ей же тоже досталось. Да и девушки будут довольны – королева после гибели своего супруга, наконец, осталась со своим рыцарем, со своим Ланселотом.
–Про Ланселота будет много, – пообещал де Горр. – Он заслужил хорошую службу.
–О да! – Мори с жаром подхватил эту похвальбу в адрес рыцаря. – Пусть он был под присягой Артура, служил он всё-таки больше добру. Не говоря уже о том, что он названный брат твоей королевы, супруг бывшей королевы Камелота и друг моей прекрасной жены!
Мелеагант странно взглянул на Уриена и ничего не сказал. Графа же несло:
–Кстати! – он щёлкнул пальцами, осенённый идеей, – поговори с Морганой! Я уверен, она одобрит про Ланселота. К тому же она и знает его лучше тебя, расскажет чего ещё…
–Да, хорошая идея, – приглушённым голосом отозвался Мелеагант и Уриен осёкся. Такой голос был у Мелеаганта совсем нечасто, и всегда это было предвестие чего-то нехорошего.
Граф попытался поймать взгляд своего друга и не смог – Мелеагант упорно смотрел в свой кубок, упрямо избегая смотреть на Уриена. Это Уриену тоже не понравилось.
–Что не так? – спросил Мори откровенно. Он не любил игрищ и намёков.
–Всё хорошо, – неубедительно отозвался Мелеагант.
–А безо лжи? – Уриен не отступал. Случай был не тот. – Ты не хочешь говорить с Морганой? Вы поругались? Из-за Лилиан?
Предположение имело под собою здравое основание. С самого появления в одном замке и Морганы, и Лилиан дело меж этими двумя едва-едва не доходило до стычек. Они не враждовали откровенно, и помогали друг другу, но при редкой и не официальной встрече могли весьма небезобидно отозваться друг о друге. Ни Мелеагант, ни Уриен, ни кто-то ещё не лез в эти перепалки, но напряжение улавливал.
Мелеагант вздохнул:
–Нет, не поругались. Что ж, всё равно не утаить, да и неправильно это. Я скажу тебе правду – я не хочу говорить с Морганой об этом. Не хочу говорить ей о том, что пишу историю земель.
–Это почему? – Уриен растерялся настолько, что даже нервно хихикнул. Подобное было ему дикостью. С чего бы это Мелеагант утаивает от Морганы подобное?
Мелеагант поднял на друга тяжёлый, полный чёрной скорби взгляд и ответил прямо:
–Она захочет узнать, что будет написано про неё.
–Так это нормально! – Уриен даже расхохотался, но увидев, что Мелеагант не поддерживает его веселья, быстро сдался. – Так это же нормально?
Де Горр молчал. Молчание это было очень красноречивым. Странная обида поднялась в груди Уриена:
–Ты что, не напишешь про неё?! Да как ты можешь?
–Напишу, – отозвался Мелеагант с ледяным спокойствием. – Она часть истории. Весомая часть.
–Тогда я не вижу проблемы! – Уриен совсем разъярился. – Что ты, во имя всех богов, здесь несёшь?!
–Всё просто, – Мелеагант налил себе и другу ещё вина и принялся объяснять то, что давно его уже тяготило. – Будущие поколения будут нуждаться в красивой легенде, в сказке о храбрых и достойных людях, которые станут им образцами, кумирами, опорой… династия Пендрагонов умерла. Династия де Горр правит. У меня будут дочери и сыновья, и они должны иметь под собою твёрдую опору. Для этого придётся идти на жертвы.
–Ты мне зубы не заговаривай! – громыхнул Мори. – Что тебе Моргана сделала, раз ты хочешь её…вычеркнуть?
–Не вычеркнуть, – возразил король, – нет. Я напоминаю её происхождение. Она сводная сестра короля Артура Пендрагона. Но Пендрагонов больше нет.
–И способствовала этому Моргана! у тебя что, память отшибло?
–Нет, у меня хорошая память. Это ты запамятовал тот факт, что она всегда была и на его стороне. И на моей. Если бы она была сразу лишь на моей стороне, и только на моей стороне, Камелот стал бы моим значительно раньше. Но она любила Артура, по-своему, жестоко и странно, но любила…
Уриен сжал руки в кулаки. Слышать ему подобное было отвратительно, но он ждал блестящей развязки монолога Мелеаганта.
–И она боролась в итоге и со мной, и за меня. Она слишком противоречива. Да, она помогла моему восхождению, но она и препятствовала ему некоторое время. Если бы не обстоятельства, она могла бы меня и победить. А если брать её прошлое, то там и трактиры, и скитания, и убийства, и яд… нет, Моргана сделала много всего. Слишком много. Я люблю её как близкого мне человека, но она не должна быть в истории земель больше, чем напишу я. А я напишу то, что у неё были несчастные детство и юность, несчастные из-за Пендрагона… я напишу, что она пришла ко двору своего сводного брата, но разочаровалась в нём и помогала мне взойти на престол. а потом вышла замуж за моего близкого друга и ушла на покой. А на этом самом покое родила ему сына.
Уриен был в гневе. Он побледнел. Мелеагант видел это, он знал, что такая реакция будет и страдал от того, что вынужден был поступить так.
–То есть…– голос Мори срывался от бешенства, он поднялся из-за стола, – то есть она…рискует собой, рисковала и продолжает! То есть она выполняет грязную работу, убирает за твоим правлением всякую шваль, сына не видит почти, и ты за это её стираешь из истории земель?!
–Во-первых, ты тоже рискуешь. И я рискую. Во-вторых, я сам не в восторге. Я и себя не обеляю, но я на троне, моя династия продолжится, а её должна угаснуть. В-третьих, мне не ври хотя бы про сына. Она не видит его, потому что ей тошно с ним. Он никогда не был ни её, ни твоей кровью!
–Да как у тебя совести хватило?! – Уриен пропустил мимо ушей слова Мелеаганта. – Ну ты и сволочь! Ты ничем не лучше Артура! Ты…
–Осторожнее, – спокойно предупредил Мелеагант. – Я, как уже сказал, не в восторге. Но Моргана противоречивая натура сама по себе. Поколениям будущего не следует знать всю нашу грязь, иначе у будущих поколений не будет опоры.
–Так значит, Моргана для тебя грязь?
–Нет, я…
–Значит, так ты с нами? Она моя жена! Я люблю её! Её и сына! Своего сына! – Уриен разошёлся не на шутку. В таком бешенстве на памяти Мелеаганта он ещё не был. Во всяком случае, по отношению к Мелеаганту.
–К слову, о сыне, – Мелеагант хранил мёртвое спокойствие, хотя в душе его бушевало настоящее пламя скорби и горечи, – поскольку вы не орёте на каждом шагу про то, что Мордред не ваш общий сын, кто-то может
