«Несомненно, увольнение было вызвано тем,
что они принадлежали к нашему союзу, так как,
рассчитывая их, им сказали: «Несомненно, ваш
союз поддержит вас».
Георгий Гапон
В декабре 1904 года администрация Путиловского завода уволила четырёх рабочих, которые вступили в конфликт с мастером цеха.
Ну, уволила администрация рабочих и уволила. Такое частенько случалось, да, и сегодня случается. Однако эти рабочие были членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга»…
Вы спросите, - ну, и что?..
Давайте-ка вернемся в лето 1904 года, так сказать, в предысторию событий на Путиловском заводе декабря 1904 и событий в Санкт-Петербурге января 1905 годов.
Бикфордов шнур январского 1905 года «кровавого воскресенья» был зажжён, на удивление, в Москве.
Да-да, именно в Москве.
Жил в Москве революционно настроенный молодой человек, которого звали Сергей Зубатов. Не знаю, на чём его подловила московская охранка, но стал этот парень агентом-стукачём охранного отделения города Москвы. И так он старался плодотворно работать, что со временем дослужился до должности Начальника этого самого московского охранного отделения.
И, вот, однажды пришла ему в голову мысль, - зачем засылать в рабочие организации соглядатаев и стукачей, а так же заниматься засадами и отловом революционно настроенных рабочих и их лидеров, когда можно создавать контролируемые полицией рабочие организации. Члены этих организаций просвещались бы одобренной цензурой литературой и при случае выходили на проправительственные мероприятия, призванные показать, что народ и правительство едины. При этом, сама власть помогала бы таким пролетариям бороться за свои права, осаживая через них слишком активные слои буржуазии.
Что удивительно, но идея Зубатова понравилась московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу, и он, не мудрствуя лукаво, отправил своего подчиненного в столицу… на должность Начальника Особого отдела Департамента полиции Санкт-Петербурга.
Однако Глава МВД Вячеслав Плеве, не знаю почему, увидел в лице Сергея Зубатова то ли соперника, то ли соглядатая, и отправил того в отставку.
Правда, в июле 1904 года эсеры подкараулили Плеве и взорвали его…
На место Плеве пришел Пётр Святополк-Мирский, и… вспомнил об идее Зубатова, что идея создания подконтрольных рабочих организаций весьма полезна.
Дело в том, что у Главы МВД возникла проблема по имени Земский съезд. И дело было не в самом съезде, а в том, что на нем присутствовали делегаты (говоря современным языком) выборных органов самоуправления, которые после съезда разъехались по своим губерниям, устраивая там банкеты и собрания, агитируя народ за установление в России Конституционной монархии.
Мало того, российская интеллигенция в союзе с российской буржуазией требовала своего допуска, ни много ни мало, а к… власти!
Даже был создан «Союз освобождения», который со временем был преобразован в партию кадетов, т.е. в Конституционно-демократическую партию.
В это время Градоначальником Санкт-Петербурга назначается Иван Фуллон.
А что?
Кадровый военный, который, к тому же, получил прекрасный полицейский опыт в Варшаве. Иван Фуллон, по рассказам, мог находить контакты и договариваться даже с поляками.
В высоких кабинетах МВД России и было принято решение идею Зубатова, правда, в слегка подредактированном виде, реализовать в Санкт-Петербурге.
И вот, мы подходим к главным героям и событиям, посеявшим первые зерна первой революции в России.
Ещё в бытность Сергея Зубатова в Санкт-Петербурге, возникла там интересная организация, которая называлась «Санкт-Петербургское общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве». Самое интересное, что в этом обществе ведущую роль играл, да-да, священник Георгий Гапон. Этого священника хорошо знали на многих предприятиях столицы, как человека помогавшего беднякам и представлявшего интересы пролетариев.
Иван Фуллон устанавливает с Георгием Гапоном отношения. Если посмотреть на эти отношения со стороны, так это тесные, можно сказать, доверительные и дружеские отношения. К тому же, подпитываемые финансами. Первое, что они делают, Фуллон и Гапон, так реорганизуют гапоновское «Общество» в «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга». Отныне «Собрание…» финансируется из кассы градоначальства, а также подкармливается от членских взносов и частных благотворителей.
К концу 1904 года «Собрание…» имело уже более десятка своих районных отделений. Надо отдать должное и «Собранию…», и его отделам – при них работали всевозможные кружки, библиотеки, спортивные залы, чайные…. Но, при этом, надо заметить, что… по средам и воскресеньям устраивались реальные собрания, на которых рассматривались и обсуждались политические вопросы.
И вот здесь надо понимать, что у любого Правительства были, есть и будут противники. Противники Царского Правительства прекрасно понимали, что членов «Собрания…» просто необходимо перенаправить в сторону свержения самодержавия. Но для этого им надо было самую малость – вытащить «Собрание…» в полном составе
из-под крыла Ивана Фуллона. А это сделать было очень нелегко.
В то время разногласия между большевиками и меньшевиками в идеологии пролетарской борьбы были незначительными, а на практическом уровне, так и не имели никакого значения. Тогда популярностью у народа пользовались социал-демократы, т.е. эсэры, как представители пролетарской партии. Вот они то и взялись тащить «бегемота из болота» - разобщать «Собрание…» с Правительством Николая Второго, точнее, с Иваном Фуллоном.
Прошло немного времени и у «Собрания…» в добавление у официальному Уставу появляется тайная!!! «Программа пяти».
Я уже выше указывал, что разногласия между большевиками и меньшевиками на практике не имели никакого значения. Так что, «Программа пяти» была написана в уникальном составе - Георгий Гапон, большевик (а куда без них…) Алексей Карелин, меньшевик Дмитрий Кузин и беспартийные Иван Васильев и Николай Варнашев.
Неожиданно для себя Георгий Гапон попадает под влияние четы Карелиных, Алексея и его жены Веры, и начинает всё больше сдвигаться «влево», а его «Собрание…» стало смещаться от благотворительной и просветительской деятельности в сферу… политики.
Сам Гапон отзывался о супруге Карелина Вере, как о «… женщине необыкновенной духовной силы, способной стать во главе женского пролетариата».
Политика…. Одной из важнейших сфер деятельности человека является политика.
Вот и рабочие вожаки решили удариться в политику, и, переговорив с «Союзом освобождения», они приступили к подготовке петиции к Царю, в которой излагали требования, удовлетворение которых Российским Монархом должно было установить в кипящей революционными страстями России мир и счастье.
До Гапона наконец дошло, что он ввязался в такую драку, что живым из неё будет выйти ой, как проблематично. Он еще пытался каким-то образом балансировать, заверяя Фуллона, что закрутившийся политический водоворот и ситуацию в «Собрании…» он держит под контролем, но наступил декабрь 1904 года и… грянул гром. И грянул на Путиловском заводе, на котором уволили четверых рабочих.
С этого увольнения я и начал этот очерк.
Почувствовав, что его репутация может сойти на нет, неугомонный священник резво кидается на защиту уволенных пролетариев. И что же Гапон делает? Правильно подумали, мои читатели – он организовывает общегородскую забастовку!
К общему списку требований рабочих добавились дополнительные требования:
- Установление 8-часового рабочего дня;
- Отмена сверхурочных часов;
- Бесплатная медицинская помощь;
- Повышение зарплаты.
Но, главное, что пришлось делать Гапону – это поддержать идею петиции к Российскому Монарху. Кстати, и он же предложил подать её, организовав шествие к Зимнему Дворцу - царской резиденции.
Риск был огромен. Но Георгий Гапон был азартен и, понимая, что он может быть, как триумфатор, поднят народом на руки, закусил удила – именно с его подачи в петицию к Царю вошли требования об амнистии политических заключенных, отмене цензуры и проведение ВСЕОБЩИХ выборов в Учредительное Собрание (Земский Собор).
Прочтите окончание «челобитной» народа к Царю:
«Вот, Государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе…
Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твоё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, - мы умрём здесь, на этой площади, перед твоим дворцом». (Орфография сохранена)
Оказывается, Гапон оставил после себя воспоминания. Вот, что он пишет:
«Как можем мы гарантировать безопасность царю нашей жизнью? – серьезно спрашивали некоторые из них. – Если какое-нибудь неизвестное нам лицо бросит бомбу, то мы должны будем покончить с собой»… И я уверен, что если бы царь явился к народу и что-нибудь случилось бы с ним, люди эти покончили бы с собой». (Орфография сохранена).
Надо сказать откровенно, что ни сам Гапон, ни манифестанты умирать не собирались.
Сценарий Гапона предусматривал письменные гарантии представителей от манифестантов сохранения жизни Царю, если он выйдет к народу.
Был у Гапона и другой сценарий. И именно этот сценарий священник считал наиболее реальным – предложение отрядить во дворец делегатов от народа для представления Царю петиции и разговора с ним. Естественно во главе делегатов должен идти сам Гапон. Предусматривалось, что если Гапон выйдет на крыльцо и махнет белым платком, то Царь принял требования народа. А вот, если платок будет красным, то всё просто… устраиваем революцию. Даже были составлены планы, на каких улицах и в каких местах надо было строить баррикады, и, к тому же, какие…
И тут у Гапона появилась тень в лице некоего Петра Рутенберга, представителя партии эсеров. Дело в том, что манифестанты рассчитывали получить через эсеров оружие на случай «красного платка». Правда, из этой затеи у них ничего не получилось, хотя у некоторых из них были и бомбы и личное оружие.
Однако инженер Петр Рутенберг превратился при Гапоне в подобие его телохранителя и… Начальника боевого штаба.
Наступило 6 января 1905 года…
Почему я вспомнил именно этот день? Только по одной причине – вольно-невольно, но именно он стал третьим звонком к событиям 9 января.
В тот день Николай Александрович, как обычно, присутствовал на церемонии Крещенского водосвятия, как тогда говорили, на реке Неве. Для этого на набережной перед Зимним Дворцом установили царскую палатку.
И вот,
