— Светимость звезды, друзья мои, тесно связана с целым множеством факторов: положением на диаграмме Герцшпрунга-Рассела, расстоянием до неё, циклами протекающих реакций синтеза, массой и размерами… Поскольку многие из перечисленных факторов динамичны, а не статичны, то нетрудно будет понять, что в разные промежутки времени солнышко наше светило по-разному. Так, например, в момент зарождения жизни оно разжигало термоядерную печку на 70% от нынешней мощности, а когда я ходил в школу, то отдавалось процентов на восемьдесят…
Неутомимый оптимизм и неиссякаемое чувство юмора отличали Виктора Романовича, нашего преподавателя физики, от десятков прочих преподавателей и учителей.
— Это что же получается, Виктор Романович, вы ходили в школу вместе с динозаврами? – сострил Лёша после прокатившихся по аудитории смешков.
— Ну-с, уважаемый Алексей, динозавров я, каюсь, не видел, зато застал расцвет простейших да кишечнополостных… Признаться, многие из них не только остались на этой стадии эволюции, но и образовали свою особенную ветвь. Вы выйдите ночью на станцию электрички – и сами с ними познакомитесь! Питаются алкоголем да имеют одну извилину в голове.
Подняв свой взор на «галёрку», он добавил победным тоном:
— А впрочем, беспозвоночные среди нас тоже есть! Александр, вы кому там глазки строите?
— Да у меня Арина ручку просит, Виктор Романович, — оправдался мой товарищ.
— Ручку? И какая-то мелочь с шариком на конце способна отвлечь вас от моей лекции? Ай-яй-яй, Александр. Вот для этого и нужен хребет.
На его замечания никто не обижался, так как физик всеми своими репликами мог легко разрядить обстановку среди самых разных темпераментов и характеров и направить юные умы на постижение науки об атомах и квантах.
— Без юмора, друзья мои, никак нельзя, даже когда делаешь самое серьёзное дело. Вот много бы осталось у большинства из вас в голове, если бы я зачитал вам определение правила Хунда в академической формулировке? Не-а. А знаете, как я его запоминал?
— Hund – это по-немецки «собака». Когда шесть собак побегут в четыре конуры, то четыре сначала в каждой из них разместится по одной, а две оставшиеся побегут к самым крайним, предполагая, что в каждую конуру помещается по две псины. Вот так же ведут себя и электроны, когда решают, кому и как заполнить энергетические уровни в орбиталях электронной оболочки. Да и не только электроны, надо сказать… И протоны с нейтронами, и прочие барионы с лептонами заполняют вакантные места по схожему правилу, но впрочем… Это совсем другая история.
— Надеюсь, великий Хунд не будет за это меня держать зла, — и, подойдя к его портрету и сделав вид, что крестится, произнёс: — Прости меня, великий брат.
Смех смехом, но правило Хунда я помнил до конца жизни лучше, чем дни рождения жены и тёщи.
Он чрезвычайно легко располагал к себе и отличался бесконечной отеческой добротой к своим студентам. Так, когда Изабелла приближала объектив микроскопа так интенсивно, что проделала трещину в стёклышке, он успокаивал её, стоявшую в слезах:
— Ну, полно плакать, Изабелла Владимировна. Чего вы повесили нос? Это всё мелочи на долгом и извилистом пути к благородной цели. Вы думаете, у всех всё получалось хорошо и с первого раза? Вспомните Вольфганга Паули, например. Каким бы мэтром квантовой химии он ни был – у него всё валилось из рук настолько, что коллеги по научной лаборатории старались держать его подальше от чего-нибудь, к чему приходится прикасаться руками. И это – светило мировой науки! А вы, бедная студентка факультета летательных аппаратов, накрутили на себя…
Для нас всегда было затруднительно понять, сколько же лет Виктору Романовичу. Несмотря на морщины и некоторую сухость рук, его лицо выглядело чрезвычайно молодым и свежим, а голос всегда звонко отдавался эхом по кирпичным стенам широких аудиторий даже в том случае, когда он приходил после лечения от гриппа или ларингита. Он знал про то, как мы озадачены его возрастом и частенько отпускал шутки на эту тему, вроде вышеупомянутой со светимостью солнца или любимыми присказками «вот в моей молодости, при царе…». У него было не одно высшее образование, а за рабочим столом был создан не один десяток глубоких аналитических статей международного уровня и использующихся по сей день патентов, но при этом его нескончаемая открытость позволяла нам общаться с ним легче, чем с другом Валерой после трёх бокалов пива.
— Я преподаватель, и моя миссия – научить вас, юных падаванов, уму-разуму, а точнее – основам общей физики и астрономии. Несмотря на стройность, строгость и величие развёрнутых математических формул и графических зависимостей, вы должны объяснить ваше дело так, чтобы понятно стало даже трёхлетнему ребёнку, — как-то заключил Виктор Романович.
Когда я рассказывал про это своей подруге с экономического факультета, то появившийся из ниоткуда физик меня поправил:
— Нет, молодые люди. Это произнёс не я, а великий Фейнман. Приятного вам времяпрепровождения, а вы, молодой человек, не опаздывайте завтра!
Несмотря на многочисленные лирические отступления во время лекций и семинаров, ему удавалось не только изложить весь материал, но и проиллюстрировать его чередой ярких примеров, которые действовали, словно сметана или масло при смешении с морковью – повышали его усвоение.
— Я ведь не просто так вам всё время говорю одну и те же забитую фразу «под влиянием множества факторов», так как в науке, несмотря на всю её строгость, ещё многое неизвестно, и ничего нельзя предсказать или измерить точно, как говорил великий Гейзенберг, а напомнить вам должна была Юлия Ивановна по метрологии. Вот нет точного ответа на многие вопросы, и всё!
— Но можно же попытаться представить общую картину путём вероятностных приближений, метода Монте-Карло там? – предложил наш местный заучка Даниил.
— Понимаете, Даниил Игоревич, дело в том, что даже если вы проведёте сто тысяч экспериментов, и девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять дадут один и тот же результат – никоим образом нельзя оставлять без внимания появление той самой коварной паршивой овечки. Знаете, один мой давний друг в молодые годы решил провести время со своей ненаглядной, и для этого он проделал целый ряд действий: он заранее договорился с приятелем, чтобы тот подменил его после четырёх часов; его вредный шеф свалил в пятничный день сразу после обеда, вследствие чего ему даже не потребовалось отпрашиваться; он в три прыжка пересёк пару лестничных клеток и моментом забрал своё пальто из раздевалки, когда там ещё толпились рабочие из литейного цеха, чей рабочий день оканчивался двумя часами ранее; добежал до проходной в три раза быстрее, чем обычно; вскочил в отъезжавший автобус за секунду до того, как там начали захлопываться двери, на ходу собрал мелочь из карманов, чтобы победно высыпать в тарелочку на кассе для покупки билета на электричку… Но когда он намеревался выходить, то оказалось, что спешил не только он, но и мужчина, бежавший впереди него, и тот перебирал ногами так яро, что со всего размаха наступил, простите, в чьи-то оказавшиеся дивным образом в тамбуре вагона электрички экскременты так, что замарал моему другу все сапоги и подол пальто чуть ли не до пояса.
После того, как разразившийся смех понемногу стих, профессор подытожил:
— Так как вы после этого собираетесь учесть все факторы в квантовой физике, если решающим оказалось… ЭТО?
Но самым весёлым среди всех эпизодов, связанных с Виктором Романовичем, было окончание его лекции про сверхновые звёзды.
— В этой таблице вы можете ознакомиться с основными типами сверхновых звёзд. Как вы знаете, ведущий фактор здесь – исходная масса звезды, и некоторые особенности её химического состава и гидростатического равновесия. Типы сверхновых обозначаются латинскими цифрами и буквами.
— Игнат – разбудите своего компаньона – попросил он парнишку на третьем ряду у стены.
— Владимир, — обратился Виктор Романович к зевающему чуду, которое только что вернулось из сна, — я, конечно, понимаю, что в силу определённых обстоятельств просыпать каждый день все пары до третьей и работать учеником токаря на полставки интереснее, чем слушать про звёздную эволюцию, чёрные дыры и сверхновые, но вы всё ещё ничему не учитесь, исходя из опыта: сначала спите, семинары посещаете реже, чем ходите в церковь, зато каждую сессию у вас задний кондуит (прости, дорогой Кассиль) будет у вас гореть, в точности как сверхновая. Сверхновая типа Ж.
— Виктор Романович, — решил добавить весёлого огоньку Лёха. — А какую букву вы имеете в виду? Русскую Ж или латинскую G?
— Видите ли, дорогой Алексей, сверхновая типа G – это совсем другой случай. Посмотрите, как Михаил любуется Надеждой, делая вид, что смотрит в окно. Явно о том самом и думает…
Никогда не было такого, чтобы он намеренно кого-то на экзаменах завалил: я вообще даже не помню, когда и кому он в последний раз ставил тройку, так как его ключевой способностью было построить диалог со студентом таким образом, чтобы даже из самого отпетого двоечника выжать знаний хотя бы на четвёрку с минусом.
— Я вам, конечно, поставлю «четыре», дорогая Элина, если вы именем Ньютона и Лейбница поклянётесь, что не пойдёте по окончании университета работать инженером, о чём вы частенько шептали Арине, — как-то заявил он одногруппнице, проверяя её работу.
— Но, Виктор Романович, у меня ведь работа без ошибок, — слегка пригорюнилась моя одногруппница.
— Милая Элина, неужели вы думаете, что я, за двадцать лет преподавания повидавший не только распад Союза и обе чеченские, не отличу, когда студент делает работу сам, а когда нет? Сегодня курсовой купил – а завтра ты вступил в ИГИЛ, — добавил профессор.
Однако, он никогда не был против того, чтобы студенты покупали на стороне свои работы.
— Для меня нет совершенно никакого дела по поводу того, как именно вы сделали эту работу – заплатили кому-либо, решили вместе с мамой и папой, заставили свою девушку или молодого человека, пообещав свидание… Главное, чтобы вы смогли ответить на все мои вопросы, — не раз повторял Виктор Романович. — Вы думаете, начальники все расчёты прочности и надёжности на наших заводах делают сами? Нет, но они могут ответить за каждое содержащееся в них число. Ну, или почти за каждое. Да и вообще, вы думаете, ваши преподаватели ничего не покупают? Знайте, что сейчас вовсю продаются и кандидатские, и докторские диссертации, стоит лишь поискать и отвесить необходимую сумму денег…
— А вы, Виктор Романович, покупали когда-нибудь у кого-нибудь работу? — поинтересовались как-то мы.
— Я уже и не помню, друзья мои. Давно это было. Хотя, нечто приходит мне на ум… Чертёж криволинейной детали я как-то брал у своей однокашницы за четыре порции мороженого… Никак мне не давались чёртовы сопряжения, да и преподавательница была та ещё грымза…
Мы всегда удивлялись, как он умел отыскать слова, чтобы прокомментировать любую ситуацию, и при этом сделать это не только красиво, но и полезно для окружающих. В третьем семестре к нам на поток перешёл парнишка – неуклюжий и горячий парень. У него была дурная привычка: любое дело
