... проснуться, попытки, жизнь; и здесь, в ярком подземелье циклопического вокзала, меня впервые вышибло внезапно из сомнамбулии рутинного коловращения жизнедеятельности и мыслепорождения; мыслепорождения? мы – слепорожденные; мы – кем-то – слепо рожденные для мук; тут киоски, радужный мусор газет и журналов, моя бородка a-la Наполеон III в зеркале стекла, и я вчуже осознаю вдруг, что хорош весьма; неестественно жизнеподобные пауки фосфорической бижутерии – лазурный пигмент Гиндукуша, красный карбункул, как давешний кошмар – три девицы в багряном под окном; пол, выложенный плиткой, скользкие квадраты, упоительные, словно плавный лед; я поднялся наверх – пляшущий светлый вечер в синих окнах; проснуться, попытки, жизнь; клинопись волокон, что испещряют внутреннюю кривизну глаза; я помню эти страшные, увиденные когда-то во сне гравюры с шарообразными шумерскими головами-эмотиконами, их изломанные улыбки, сухо растрескивающееся чернильными змеями – до последнего дна реальности – меловое полотно фона; проснуться, попытки, жизнь; лейденская банка гневного мозга разряжается молнией; тяжесть гнетущая растворяется в воде просветления; истинно ли, будто некто советовал оплотнять летучее и возгонять твердое? и вот поучение, его я услышу, а может, уже слышал некогда: левитация – ниспадающая, с опорой на диамантовую пустоту; о, этот кунстштюк наличной Вселенной! |
