«С самого детства я наблюдала за тем, как умирают те, кто имел неосторожность войти в мою жизнь, те, кого я любила и те, кто оказался рядом случайно. Мой жизненный путь представляется мне лезвием, я иду вперед и срезаю все остальные дорожки, осмелившиеся перехлестнуться с моей. Я притягиваю плохое. Меня окружают страшные люди. Моя мать маньячка, я вышла замуж, и муж таким оказался. Вокруг меня одни убийцы. И сама я убийца. Я живу в аду. Или я уже спятила, как моя мама…».
Пробежав глазами по строчкам на первой странице толстой тетради, Торес закрыла ее и торопливо сунула под мышку. Обернувшись, она убедилась в том, что никто этого не видел, после чего вышла из камеры, оставив дверь незапертой. Заключенной здесь больше не было, а в камере предстояло навести уборку и заменить матрас и постельное белье.
Смертница сама отдала ей свои записи, попросив передать Джеку Рэндэлу.
Торес еще раньше заметила эту тетрадь, в которую та постоянно что-то писала. Наверное, дневник. Ничего необычного, особенно для того, чья жизнь подходила к концу. Кто-то исповедовался, рассказывая о своей жизни и грехах духовнику, кто-то изливал все на бумаге. Кому как легче было.
Торес рассказала об этой тетради Джеку Рэндэлу и, судя по голосу, он заинтересовался.
- Пусть пишет. Не мешайте. Наоборот, если надо, дайте ей еще бумаги и ручек. Чем больше напишет, тем лучше, - велел он Торес своим приятным поставленным голосом, который всегда завораживал ее через телефонную трубку.
Торес не сомневалась, что потом он непременно захочет заполучить эти записи, и была очень удивлена, когда заключенная сама их ей отдала, да еще с просьбой передать мужу.
Торес знала, что не сможет побороть искушение и не прочитать. Уже первые строки, которые она успела выхватить из этой тетради, подстегнули ее любопытство настолько, что ничего она так не хотела, как спрятаться где-нибудь и начать читать.
Она сомневалась, что смертница вернется в свою камеру. А сама смертница была уверена, что не вернется, раз отдала ей эту тетрадь. По ее взгляду Торес поняла - та знала, что за ней пришла смерть. Раньше, чем запланировали люди.
Что же, это никого здесь не удивило. Все знали, что до исполнения приговора она не доживет. Может, хоть ребеночка удастся спасти. Хотя вряд ли. Если бы в больнице, со всем необходимым оборудованием и квалифицированными докторами, а здесь...
Торес не хотела здесь оставаться. Эта работа ей не нравилась, она была не для нее. Торес намерена была просить Рэндэла перевести ее на прежнее место работы или любое другое, после того, как его жены не станет. Вряд ли он откажет, ведь тогда она ему здесь уже не понадобится.
Наведя порядок в камере и подготовив все для возвращения заключенной, не веря при этом в то, что та вернется, Торес заварила себе чай и расположилась за столом, положив перед собой тетрадь, убеждая себя в том, что никому не навредит, если прочитает.
Сначала Кэрол излагала только то, что знала о каком-то проклятии и даре, начиная воспоминаниями из детства. Постепенно эти воспоминания ее затянули, и она начала писать не только о том, ради чего, скорее всего, завела эту тетрадь, не только о проклятии и даре. Писала о своей матери и отношениях между ними, о ее преступлениях, о том, кого и как она убивала, о своем страхе, в котором жила... О том, как обращалась с ней мать, как ненавидела и издевалась, била, унижала, о том, как относились к ней окружающие, об их презрении и жестокости. И каждое написанное слово так кричало о пережитой боли и страданиях маленькой девочки, что Торес читала с ноющим сердцем, сдерживая слезы. Кэрол писала о своих друзьях, которых потом потеряла. О единственной подруге, которая у нее осталась, которую любила, об их многолетней дружбе. Из записей Торес поняла, что и подруга эта потом умерла, но почему и от чего владелица дневника почему-то так и не написала.
«Мы простили друг друга, уже после того, как ее не стало. В жизни мы были разлучены, стали врагами, возненавидели друг друга. Но после смерти все это исчезло. Наша боль, обида, неприязнь и ревность. Смерть очищает. Даяна теперь свободна от всего этого. Ее ждет новая жизнь. Я надеюсь, что она сложится лучше этой. Я вытащила ее из тумана, скоро она родится снова в этом мире. Как бы я хотела это увидеть, узнать о ее новой жизни... Моя дорогая подруга, сестричка, я желаю тебе долгой счастливой жизни, любви, более удачливой, чем в этой жизни...».
К досаде, Торес так и не нашла в дневнике ответы на то, что произошло между подругами. Как и многое другое, что рассчитывала узнать. Например, о Джеке Рэндэле. О том, как познакомились, как жили вместе, обо всем. Но ничего такого Кэрол не писала. А муж-маньяк, о котором упоминалось в самом начале? Она имела ввиду Джека Рэндэла, или у нее был еще один муж, до него? Она рассказала в дневнике только о своем детстве. Еще немного о том, как жила со своими опекунами, Куртни и Рэем. И все. Никаких мужчин, никакой любви и личной жизни. Потом - только дар и проклятие и все, что с ними связано. Очень много и подробно писала о Патрике, своем сыне. И это произвело на Торес еще большее впечатление, чем ее детство. Описывая своего сына, рассказывая о нем и его поступках, она словно делала это специально для своего мужа. Даже иногда проскальзывало обращение к нему, «Джек», или такие как, «наш мальчик». И тогда Торес поняла, что все это она писала именно для него, для мужа. Если верить ей, их сын был убийцей. Она подробно описывала, как, кого и по какой причине, как она считала, он убил, рассказывала о его склонностях к насилию и ужасающе беспечном и легком отношении мальчика к этому насилию, о его невероятных способностях. Она напутствовала своего мужа, давая советы, как нужно себя с ним вести и чего делать нельзя.
К концу записи стали более походить на ежедневник. Заключенная просто вносила ежедневные заметки, описывала, что еще узнала или что сделала. Например, кого у нее получилось освободить, с кем из мертвых или проклятых она общалась и что ей удалось узнать.
Еще она писала про какого-то благословенного, Рэя, который обладал каким-то даром, не таким, как у них. Она мало знала об этом даре, но умоляла Джека разобраться в этом, потому что считала очень важным. Она описывала это, как какой-то свет, который был в этом человеке, и этот свет мог защитить их от проклятия. Отогнать тьму. Он накрывал их, как щитом, отрезая от всего этого. К сожалению, этот свет блокировал не только проклятие, но и их дар. И это было большим минусом. Они почти не могли пользоваться своим даром, еле-еле, с трудом, как было, пока Кэрол жила с Рэем в одном доме и потом - в одном городе. Что даже Луи, самых сильный из проклятых, глава, не мог пробиться через этот свет. Но как только она и Патрик уехали, он их нашел. И дар их проявился, как никогда раньше. Особенно у Патрика. Кэрол была уверена, что с помощью Рэя можно было защитить и спасти Патрика.
Последние страницы были пропитаны ужасом и отчаянием. Она писала, что узнала, что Патрик проклятый, который очень долго находился в тумане, и которого в своих целях оттуда вытащил Луи, как она вытаскивала жертв тумана, возвращая их в этот мир, предоставляя возможность заново родиться. Так родился и их сын. Луи его освободил, и он родился, у нее, проклятой. Она не знала еще, что собой представляет проклятый, рожденный заново, и почему нельзя, чтобы они возвращались в мир живых, сокрушалась, что при жизни не успеет узнать всего, и просила Джека разобраться...
«Я должна была оставаться с нашим мальчиком, чтобы помочь и защитить, но я не могу. Я пыталась воспротивиться смерти, но не смогла... Благословенный мог меня спасти. Я могла жить под защитой его света. Сначала я просто ошиблась, посчитав, что благословенный - это Тимми. И только когда вернулась в Сан-Франциско, поняла, что это Рэй. Но это ничего не изменило. Ведь у меня все равно не было возможности быть с ним, потому что есть ты... а ты бы никогда не позволил. Позволь ему спасти хотя бы Патрика. Примирись с ним, ради сына. Объединитесь, чтобы спасти его. Объединитесь с Патриком. И найдите ответы на все вопросы. Рик сейчас очень сердится на тебя, но он любит тебя и все так же намерен защищать. Я умру до казни, и он не сможет в этом больше винить тебя, ведь меня убьет не приговор, а туман. В любом случае, ты должен наладить с ним отношения, ты сможешь, я уверена. Он сбежал, я знаю, ушел от тебя, когда меня арестовали. Не пытайся больше его обмануть, Джек. Его дар, возможности которого и силу я так и не узнала до конца, все равно откроет ему правду. Он узнает через мертвых или Луи. Или, если это связано со смертью, увидит сам. Говори отныне ему только правду, какой бы она не была. Или ты навсегда потеряешь его доверие. Сейчас он с Касевесом, попросил его уехать. Я это знаю, потому что он может выходить со мной на связь, а это значит, что Рэй далеко и не блокирует его дар.
Кстати. Кавесес ко мне приезжал, не знаю, известно ли тебе об этом. Предлагал свою помощь, уговаривал не сдаваться, бороться. Хотел лично взяться за мое дело. Но я отказалась. Видел бы ты его... Его глаза, которыми он на меня смотрел. Бедный Уилл! Мне так его жаль. Я причинила ему столько беспокойства, переживаний. Он страдает из-за меня, я это видела. Я знала, что так будет. Потому и не хотела, чтобы он знал. Хватит. Я не хочу больше его мучить. И других. И на твои письма я не отвечала, Джек, не потому что винила во всем тебя. Нет. Я просто боялась снова обрести надежду, поверить в то, что ты меня спасешь, как ты снова мне обещаешь. Но ни ты, ни Касевес... вы не сможете меня спасти. Потому что приговор мне вынесли не присяжные и суд, а мое проклятие, задолго до суда... А против него вы бессильны. Хватит, Джек. Пожалуйста, хватит. Я больше не могу. Не давай мне надежду, которая снова не оправдается. Это очень жестоко. И у меня не осталось больше сил на то, чтобы это снова пережить. Я потеряла веру, Джек, в свое спасение, как когда-то потеряла веру в твою любовь. Но я верю в твой ум, в твою силу, Джек. Знаю, что ты сделаешь все, чтобы защитить Рика. Помнишь свое обещание? Ты говорил, что если меня на самом деле приговорят к смертной казни, ты мне поверишь. Поверишь во все, что я тебе скажу. Очень надеюсь, что ты поверил...».
Торес перевернула страницу и увидела последнюю запись.
«Джек, смерть пришла, я чувствую ее! Она уже здесь... О, Боже, до родов еще месяц, я не понимаю, почему... Ребенок должен выжить, он не должен умереть. В нем может быть проклятие, которое передалось от меня. Если тест ДНК покажет, что ребенок не твой, умоляю, отдай его Рэю. Его свет, его дар защитит его от проклятия, пока Рэй будет жив и рядом с ним, он будет в безопасности. Если же твой, то постарайся, чтобы он тоже оказался поближе к Рэю или его детям, в них тоже свет.
Прощай, Джек. Мой любимый. Да, любимый, и я хочу, чтобы ты знал, что я ни на миг не переставала тебя любить, и буду любить до последнего вздоха. Я потеряла веру в твою любовь, и так и не смогла снова в нее поверить, хотя пыталась, и мне так хотелось. Пыталась до последнего. Верила тебе и доверялась снова и снова, обманываясь, зная, что нельзя этого делать, и в душе на самом деле уже не веря... Я не понимаю, почему так. Почему и зачем доверялась тебе снова и снова. Наверное, потому что
