Шахтинск

После   публикации    рассказа   «Бегемот»    я выслушал  немало
                        гневных  откликов    как   со  стороны   шматландцев,  так  и  шахтинцев.
                                           Шматландцы  обвинили  меня  в  оскорблении.    Каюсь,  допустил
                         некоторую  фривольность  в  изложении,  перца  хотел добавить,  для  интереса  
                        читателя.  Вышло  нехорошо.      Две  фразы,  при   определенном   прочтении,
                         выглядели  оскорбительно.     Приношу  свои  извинения.      Эти  фразы  я
                         удалил   из  текста,  и  в  последующей редакции  их  нет.      Очень  стыдно,
                         эмоции   захлестнули.     Еще  раз  приношу  извинения.
                                           Но и   шахтинцы  имели  претензии.   Недостаточно,  по  их  мнению,
                         я  осветил  их   борьбу  за  свободу  и  независимость,   защиту  от  шматистов.
                         Чтобы  снять все вопросы,  расскажу  об  этом   подробнее.
                                            По   общественному   составу   Шматлндию  можно  разделить на  три
                           части:  западную,  центральную  и  восточную.      Наиболее  исторически
                            устойчивой  была  центральная,  со  столицей.     Считается,  что  оттуда  пошел
                           род    славов.    Позже,  государство  развивалось, продвигалось на  восток ,
                           присоединяло  новые  территории,  ставшие     восточной  частью,  граничившей
                           с  Великой  Всеславией.       О  том,  как   славы  из  одного  корня  разделились
                           на  шматландцев   и  всеславов,  речь,  сейчас,  идти  не будет,    чтобы  не  уйти
                           далеко-далеко  от  темы  рассказа.  
                                            Западная  часть   была  присоединена  к  Шматландии  во время
                            Великой  Империи,      по  причине  слабости  западного  соседа.     И  об
                           этом  речь   не  пойдет.    Много  в  жизни  интересного,    но  и  нас  свой
                           рассказ.
                                            Западные  шматландцы,  так  прониклись  присоединением  к  империи,
                           что  служили  ей   гораздо  добросовестнее   коренных  славов.    Вскоре, они
                           стали  оспаривать у  центра  право  верности   идеям  Шматландии.    Дошло
                           до  того    что  наиболее    агрессивные   стали  считать  себя  истинными
                           шматландцами,    а  именно,   шматистами.     На других   сограждан  они
                           смотрели  свысока,  не  понимая,   что  те  относятся  к  ним   с  жалостью,
                            как  к  недалеким  умом.      Это  потом  станет  понятно, чтобы  наломать
                             много   дров,  не  нужно  большого  ума.     Дурное  дело,  не хитрое.
                                                 Жившие  в  восточной  части   Шматландии   были  морально
                            близки  к  Всеславии,  восточному  соседу.       Не   было  в них     агрессивности
                            запада  и  надменности  центра.
                                               Всеславия  это  очень  ценила  и  всегда   помогала   местным        
                           лидерам   достичь  в  стране большой  власти,     как  во времена  империи,
                           так  и  после  ее  распада,    о  котором   тоже  речи  не будет. Много  о  чем
                           хочется  поговорить,  но  не  сейчас.
                                             В  конце  концов, стремление   восточного  соседа  увенчалось
                            успехом.    Выходец     из   горнодобытчиков  Шахтинска  стал  лидером
                            Шматландии.         Золотые  настали  времена.       Но  на  западе  и  в  центре
                            так  не  считали.      Ситуация  была  вполне  разрешимая,    но  лидер
                            зазнался,   проворовался    и   был,   с  позором,  свергнут.    
                                             Дело  это  было  незаконное,   поднялась большая  смута,  в которой
                           верх  берут  наиболее  злые   и  агрессивные.    Шматисты.  
                                              Старая  власть  рухнула,    новая  еще  себя  не  осознала,    а
                           агрессивные  крикуны,     дорвавшись  через  нечестных  людей  до  оружия,
                           стали  самой   грозной  силой  в  Шматландии.   Главное,  чего  они    требовали,
                           полного  разрыва  с  Всеславией,  обвиняя  ее  во  всех  бедах.     А  кто  так
                           не  считал,  тех   объявляли  изменниками,  угрожая  жизни  и  свободе.     А
                           новая  власть  ничего  не  могла с  ними  сделать,  поскольку  сама  боялась.
                                               И  Шахтинск  не  выдержал.     Во-первых,  угрожали.  Во-вторых,
                           за  своего  лидера  обидно   было.     Какой-никакой,  а  свой.     Подняли
                            восстание.    Прогнали  представителей  новой  власти.     Только  стали
                           защитниками     местного народа     криминальные  авторитеты.     А  у  кого
                            оружие  взять.   Только  у  них.      Состоялся  призыв   в армию   самообороны.
                           Желающих  было  много.     За  свободу,  независимость  и  хорошую  жизнь.  
                                              Как  до  власти  Шматландии  дошло,   объявила  шахтинцев  
                           вне закона,  за  сепаратизм  и  решила  их  наказать.      Только  армии   не
                           было   уже  много   лет.    Зато,   шматисты  под  рукой.     Разрешили  делать
                           все,  что захотят,  только  бы    Шахтинск  вернуть.     Вооружили  дополнительно,
                           и  вперед.      Но шахтинцы     так  наподдавали,  что  еле    ноги  унесли
                            самозваные   защитники  власти.
                                             Вздохнула  власть  и  принялась  создавать  армию.    Строгими
                            и  непопулярными   мерами.      Или  служба  или   десять   лет  тюрьмы.
                            Кто-то  убегал   из  страны, не  желая   класть   голову  за  упущения  власти,
                            но   немногие.       Собралась  армия.   Не умелая,  но  числом   грозная.
                                            Заробел  Шахтинск.    Пропала  деловая   жизнь,  торговля,   шоу-медиа-
                            культура,  большой  спорт.     Все   специалисты, более  или  менее  стоящие,
                           покинули  мятежный  регион.     Остались   работяги,  бойцы  армии  самообороны
                           да  криминальные  авторитеты, вовсю    грабившие  имущество  уехавших,  не
                           желавших  ссориться  с  законом.     Пришлось  обратиться  за  помощью к  
                           Всеславии.
                                             Там  так  обрадовались.      Давно  ждали.     Помогли.   Оружием.
                          Продуктами.    Медикаментами.     Волонтерами,   желавшими   бок   о   бок
                          сражаться  за  независимость.  
                                              Спасибо,   конечно,    говорили  шахтинцы,  но нам  бы  специалистов,
                            чтобы  хорошую  жизнь  наладить,    торговлю,  культуру  поднять,   большие
                             игры  проводить,     породу  горную  продавать,  развиваться,  одним  словом.
                                              Наивные.  Не  понимали, что   у  восточного  соседя  на  них   другие
                            виды.    Всеславия   была  не    меньше  Шахтинска    уязвлена    сменой
                           власти  в  Шматландии.      В  один  миг  сосед,   вместо  добряка,   стал  врагом.
                          А  что  с  врагом  делают?       В государственном  масштабе.      Нет,  война,
                         это  крайний  случай.     Ослабляют.      Шахтинск  для  этого  подходил   очень  
                         кстати.     Отчаявшиеся  люди,  схватившиеся  за  соломинку,  как  утопающий.
                          Утонуть  не  дать, но  из  болота  не   тащить.     Пусть  в таком  напряжении  и  
                         живут.     В  страхе  наказания  от  власти,  доводящем  до  ярости  в  бою.
                          Впроголодь.   Но  в  ожидании  колонн  с  продуктами.    Незаживающей  раной
                          Шматландии.
                                             Тем  временем,  армия,  за  свою неумелость, расплатилась большой
                          кровью  и  вновь  была  побита  шахтинцами.    Но  власть  училась на  ошибках.
                         Был  выстроен  кордон   по  всей  границе    с   мятежным  регионом.     Жителей,
                        поголовно,  объявили  изменниками,  запретив  ступать   на    иные  земли
                        Шматландии.     На  руководителей  обороны  спецслужбы   Шматландии   начали
                         охоту,  получив  разрешение  власти  убивать без  суда  и  следствия.   Все
                         связи  с  Шахтинском  были  разорваны.     Началось  враждебное  противостояние.
                                            Прошло  двадцать  лет.    Шматландия  развивалась,  меняя  жизнь
                         к   лучшему.     Власть   окрепла,  навела  порядок.      Армия     стала  
                        организованной  и    боевой.       Со  шматистами,    постепенно,   разобрались .
                        Оружие  отобрали.     Кто  упрямился, сел  в  тюрьму.     Особо  ярых,  просто,
                        убили.   С  формулировкой «оказание  сопротивления  при  задержании».
                        Сам  шматизм  объявили  вне  закона,   с  наказанием  тюрьмой,  минимум,  на
                        десять   лет.      Помогли   устроиться   бывшим    шахтинцам,   покинувшим
                        родные  места.     И  специалистам,  и  бизнесменам,   и  артистам,  и  спортсменам.
                        Давние  события    с  жестокой  сменой  власти,  постепенно,  забывались.
                        Страна  стала    надежной  частью  цивилизации  и    буфером,  ограждавшим
                        от  Всеславии,    где  явно  формировалась  диктатура.  
                                             Шахтинск  окончательно    обеднел  и  озверел.    Жить  на  подачки
                         соседа   стало  противно.     Местные  авторитеты     полностью выметя
                        имущество  уехавших,  стали  грабить  всех   поголовно.    Руда  уходила
                        Всеславии  за  бесценок,  как    плата  за   оружие,  продукты и  медикаменты.
                        Спасали  огороды,  хоть  семена     раздобыть  становилось  все  труднее.
                                             За  кордоном  шла  бурная  и  веселая  жизнь,  здесь  -   унылое
                       существование.    И  страх.    Двойной.     От  центра,  за  измену,  и  своих
                       защитников,  просто  так.
                                              Неизвестно, кто  первый  решил,  что  ужасный конец  лучше
                         бесконечного  ужаса,    только    пришло   во  Всеславию       отчаянное
                         донесение   шахтинского  лидера.      Он  сообщал,    что  в  армии  самообороны
                         тайно  идут  переговоры   с    руководством  Шматландии    о  сдаче  Шахтинска,
                         в  обмен  на  амнистию,  тем,  кто  этому  поспособствует.     А  таких  немало.
                                             Лидера  Всеславии  едва  удар  на  хватил  от  злости.      Чтобы
                         Шматландия  его  так  переиграла?        Не  бывать  этому!   Война!     За
                        Шахтинск!
                                           От   которого,    теперь,   мало  что  останется.