- Что тут рассказывать, - вздохнув начала Лика. - Обычная история обманутой девушки. Ни в школе, ни потом в медицинском училище я серьезно ни с кем не встречалась. Ребята всегда считали меня недоступной красавицей и как-то побаивались меня, предпочитая встречаться с менее красивыми и более доступными. И потом на работе ко мне подкатывали уже мужики, в основном, женатые. Годы шли, а моя жизнь не складывалась. И вдруг я встретила такого красавца, который обратил на меня внимание. Он так красиво начал ухаживать за мной. И, конечно, сердце мое дрогнуло. Я влюбилась и буквально расцвела. В это время я сфотографировалась в фотоателье. Фотография оказалась очень удачной, и я подарила ее Димитроу.
Лика замолкла, грустно задумавшись. Я спросил:
- И почему вы расстались?
- Мы встречались с ним полгода, пока он учился в аспирантуре. А потом уехал в свою Молдавию, и с концами. Ни слуху, ни духу уже полгода. Да уже за месяц до его отъезда я почувствовала, что у нас с ним ничего не получится. Он стал наплевательски относиться ко мне, грубить. Я поняла, что ему на время учебы нужна была просто баба. А жениться он вообще, видимо, и не собирался.
Лика умолкла, и на глазах у нее появились слезы. Я взял ее за руку и потянул к себе. Она как сидела рядом на кровати, так и привалилась рядом со мной. Я стал гладить ее полове, приговаривая:
- Бедная ты моя. Такое разочарование тебе пришлось испытать. Боюсь, что ты после этого вовсе разочаровалась в мужчинах.
Она несколько минут лежала молча, спиной прижавшись к моему боку. Ноги ее по-прежнему свисали с кровати. Я продолжал что-то еще говорить и гладить ее по голове. Потом она поднялась, вытерла слезы и молча села. Эти несколько секунд нашей духовной и короткой физической близости показались мне настоящим счастьем. И тогда я окончательно решил, что сделаю все возможное, чтобы эта женщина стала моей.
Интенсивное лечение и присутствие Лики давали положительные результаты, я быстро набирал силы. Когда впервые я поднялся и сел на кровати, спросил вошедшую Лику:
- Лика, а где мои вещи?
- У нянечки в кладовке. Только они все пришли в негодность. Во-первых, они были все в крови. Во-вторых, когда привезли тебя без сознания ссильным кровотечением, раздевать тебя для операции было некогда, пришлось просто разрезать не тебе свитер, рубашку и майку. Они уже были пропороты ножом. Брюки сняли, но они сильно испачканы кровью.
- А там в брюках были портмоне, ключи от дома и мобильник.
- Я сама не видела, но не волнуйся, если они были с тобой, то они сейчас в кладовке. У нас ничего не пропадает.
- Лика, ты можешь сделать доброе дело?
- Что еще?
- Не могла бы ты взять мои ключи в кладовке, съездить ко мне домой. (Помнишь, где я живу?), привезти оттуда чистую одежду, я скажу какую, и где она лежит, бритвенные принадлежности и зарядное устройство для мобильника?
- А что я за это буду иметь? – с лукавством спросила девушка.
- Я позову тебя замуж.
Это вырвалось как-то само собой, нелепо и не к месту, хотя было чистой правдой. Я уже пожалел, что сболтнул лишнего, особенно глядя на как-то сразу посерьезневшее лицо Лики. Улыбка, как и ее шутливый тон, сразу исчезли.
- Хорошо, пойду поговорю с нянечкой. Она может мне и не дать твои ключи.
- Тогда позови ее сюда, я при ней повторю свою просьбу.
Вечером Лика вернулась и привезла все, что я заказывал.
- Это возьми, сказала она, предавая мне целлофановый пакет, - а одежду я оставила в кладовке. В палате ее держать не положено.
- Спасибо, милая, сказал я, поцеловав ей руку.
Она как-то вопросительно посмотрела на меня, словно желая узнать в шутку или в серьез я тогда бросил реплику про замужество.
Через несколько дней к вечеру, где-то часов в пять в палату зашла Лика.
- К тебе посетитель.
- Кто?
- Не знаю. Какой-то пожилой мужик, похожий на чеченца. Будешь с ним говорить?
- Давай.
Я уже привык, что меня постоянно кто-то навещает. То следователь приходил, то ребята-коллеги.
В палату, осторожно ступая вошел мужчина лет пятидесяти –пятидесяти пяти, невысокого роста, с седой головой и черными усами. В его облике было что-то внушающее уважение. За время службы в Чеченской республике я успел насмотреться на разных чеченцев. Они были разные от звереподобных мужланов до миловидных, как девушки, парней, с белыми лицами и черными усами. Но всех их выдавал взгляд, взгляд черных глаз, почти всегда смотрящий на русских с едва скрывающей ненавистью. Но этот был не такой, я для себя окрестил его «обрусевший чеченец».
