Двое в пути. Глава 46. Лечение.

 
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.

Григорий.

Пока меня везли, я, то приходил в сознание, то снова проваливался в какую-то черноту. Очнулся я уже в каком-то помещении. Это была изба, сколоченная из толстых бревен, хорошо отесанная изнутри. В комнате царил полумрак, едва освещаемый керосиновой лампой, стоящей на столе, где-то сзади меня. Я лежал голым на деревянном топчане, покрытым толстой шкурой. Кому она раньше принадлежала, я сразу определить не смог. В комнате было довольно тепло. Тепло исходило от большой печки, стоящей в углу. Сейчас она топилась, в ней весело горели, потрескивая большие поленья сосновых дров. Рядом с печкой на полу лежала целая горка таких же поленьев.

Топчан, на котором я лежал, стоял у глухой стены, а в противоположной стене было небольшое окошко ничем не завешенное, сквозь которое было видно, в наступающих сумерках, как падают пушистые хлопья снега.

Сейчас в комнате я был один, но буквально через несколько минут в комнату вошли двое мужчин: старик, возраст которого по внешнему виду определить было трудно из-за густой растительности на его лице, и молодой мужчина тоже с небольшой бородкой и усами. На вид ему можно было дать лет 20-25. Младший принес целую охапку дров и с ней направился в другую комнату, очевидно, служившую им кухней. Старший принес с собой большую картонную коробку. Он поставил ее на стол. Из нее он стал выкладывать какие-то баночки, скляночки, металлические коробочки от чая, матерчатые узелки. Явно он что-то искал, а когда нашел, остальное все сложил обратно и коробку снова вынес. Из кухни сразу  слегка запахло дымом и доносилось позвякивание посуды. Все происходило в полном молчании. Казалось, они вовсе не замечали меня, каждый молча, занимался своим делом.

Старший, усевшись за стол, стал что-то готовить, смешивая содержимое из нескольких баночек. Младший на кухне готовил еду.
Я лежал и все старался определить, кто они по национальности. На местных жителей они совсем не похожи. Лица у них вполне европейского типа, но очень плохо говорят по-русски. Мои мысли прервал старший, который, наконец, решил подойти ко мне. Заметив, что я уже очнулся, одобрительно покачал головой.
- Жывой?
Я утвердительно кивнул.
- Балытгдэ?
- Спина…, сильно болит.
Он что-то промычал, но я ничего не понял. Тогда он жестом показал, чтобы я перевернулся на живот. С большим трудом и с его помощью мне это удалось. Он стал массировать мне спину и втирать какое-то снадобье, известное только ему одному. Мне почему-то сразу вспомнилось, как лечила и выхаживала меня Наташа в Медвежьем. Сразу припомнились ее нежные и ласковые руки. Как она там сейчас моя Наташенька? Ей, наверное, уже сообщили о катастрофе вертолета, и она так переживает за меня. И мама тоже. Бедные мои женщины! Сколько им приходится страдать из-за меня. И когда я смогу вернуться к ним?

То ли от массажа моего спасителя, то ли от действия его снадобья, боль немного утихла, и я задремал. Мой лекарь закончил массаж, накрыл меня одеялом и отошел. А я задремал и провалился в какой-то тяжелый липкий сон. Мне снились кошмары. Снова мы падаем, снова удар о землю. Я слышу треск ломаемой обшивки вертолета и хруст костей моих товарищей. Я открываю глаза, набираю полные легкие воздуха и опять проваливаюсь, и снова все повторяется. Видимо, эти кошмар буду теперь сниться мне всю жизнь.

Я проснулся от того, что вернулся старик с кружкой какого-то чая или настойки и заставил меня выпить ее содержимое. Это был какой-то травяной отвар горьковатый на вкус. Младший принес алюминиевую миску с вареным мясом и поставил передо мной. Только теперь я почувствовал, что проголодался. Поел с аппетитом. Мясо было хорошо приготовлено, но на мой вкус, немного жестковатое. Я так и не понял, что это: лосятина это или кабанина.
Затем старик вышел и через некоторое время вернулся с какой-то большой шкурой, сел за стол и стал что-то кроить из нее. Со своего места, где я лежал, мне было плохо видно, что именно делал он. Вырезал, примерял на себя, что-то напоминающее жилетку, затем стал резать остатки шкуры на ремни. Пару ремней он пришил к жилетке, а несколько остальных сшил вместе.

Когда эту работу он закончил, он позвал сына, и они вместе подошли ко мне. Осторожно приподняли меня за плечи, и надели на меня эту жилетку. Я не понимал смысла в том, что они делают. Если  только для тепла,  то этой короткой жилетки для всего голого тела явно мало. И зачем к ней пришиты длинные ремни? Сведя полы жилетки, связали их короткими ремешками, а затем стали привязывать длинные ремни в изголовье топчана к его ножкам. Два длинных ремня привязали к щиколоткам моих ног. Старик что-то сказал сыну, тот вышел и вскоре вернулся с большим тяжелым булыжником. Я не понимал цели их действий до тех пор, пока они не привязали этот булыжник к ремням, закрепленным на моих ногах. Когда груз отпустили, все мое тело просто вытянулось под действием груза. Только тогда до меня дошло, что именно так они хотели обеспечить растяжку моего позвоночника, получившего травму при ударе, для его восстановления. Старик все предусмотрел. Эта жилетка хорошо фиксировала верхнюю часть туловища, а мягкие ремни не резали ноги. Долго лежать в такой позе было, конечно, неудобно, но я отдался на милость моих спасителей. Очевидно, они знали что делают.

То ли из-за этой растяжки, то ли под действием отваров, в которых явно было что-то успокаивающее и болеутоляющее, боль постепенно отступала, и я часто проваливался в сон.

Была глубокая ночь. Мне показалось, что я  явно услышал рядом, у самого моего уха любимый голос жены. Прислушался. Да, действительно, это говорила Наташа. Сначала я не мог разобрать слов. Это было похоже, на какую-то молитву, что ли? А потом ясно услышал такие слова, которые заставили меня вздрогнуть. Эти слова я буду помнить всю мою оставшуюся жизнь. Она говорила:
-Гриша, Гриша! Да где же ты мой дорогой? Ведь у тебя, кроме меня есть двое деток, мама…Мы тебя очень любим и ждём. Если ты больной, то поправляйся. Если ты заблудился в тайге, то пусть наша любовь укажет тебе дорогу. А если ты нашёл нам замену, то пусть она станет достойной.

Я начал что-то отвечать, рассказывать о том, что я жив и уже иду на поправку. Но потом замолчал, подумал, что всё это мне приснилось. Но, я же явно слышал голос Наташи. Что же это было?
А утром я резко пошёл на поправку. Как будто кто-то взмахнул надо мной волшебной палочкой. Теперь-то я точно знал, что это Наташина любовь делает такие чудеса. Моё состояние с каждым днём улучшалось. Я знал, что очень скоро смогу обнять мою семью.

Под этой растяжкой я лежал по несколько часов в день. Меня продолжали поить настоями и отварами трав и мазать каким-то снадобьем. Через пару дней я смог уже самостоятельно садиться, но спина еще по-прежнему болела. И все наше общение происходило в полном молчании. Даже отец с сыном почти не разговаривали. Я так и не смог узнать ничего о них. Кто они, почему живут отшельниками, кто они по национальности, даже как их зовут?
Я много спал, даже днем по несколько часов. А ночью, когда просыпался, подолгу уснуть не мог. И тогда я мысленно прокручивал всю информацию, которую нам удалось добыть. К сожалению, сейчас все было только в моей памяти. Даже моя сумка с записями пропала. Интересно, что сумела выяснить московская группа о Самойленко в городе? И что же стало причиной катастрофы вертолета? Неужели диверсия? Кто-то очень хотел, чтобы информация, добытая нашей группой, не была открыта. Кому-то мы уже очень сильно сели на хвост, если даже такими методами не гнушаются. И что же получается? Только я один сейчас владею этой информацией? Если они надеялись, что в катастрофе погибнут все, то узнав, что я остался в живых, всю силу противодействия направят на меня? Что бы я сделал на их месте? Первыми найти меня здесь и нейтрализовать? Это вряд ли. Тут наши ребята, со всей техникой до сих пор меня не нашли. Перехватить по дороге? Тоже вряд ли. Будут сопровождать меня. А вот в госпитале, куда меня обязательно поместят, нужно будет всего опасаться. Здесь могут быть любые подлянки.

А почему мне вдруг пришло в голову, что они будут действовать силовыми методами? Есть же другой способ, проверенный годами и даже столетиями – подкуп. Попытаются дать такую сумму, от которой, яко бы я не смогу отказаться. А потом будут меня шантажировать этим и требовать, чтобы я давал показания на суде, которые нужны им. И на суде можно так скомпрометировать свидетеля, получившего взятку.

И только бы удалось найти Ирину! На суде ее показания будут бесценны. В этом деле она главный свидетель. А захочет ли она сотрудничать со следствием? Надеюсь, что захочет. Наверняка ей пообещают снисхождение за добровольное сотрудничество со следствием. Но все равно, она пойдет, как  активная участница ОПГ (организованной преступной группы). Без моих показаний предъявить ей обвинение будет нечего. А главными обвинительными фактами явятся ее подписи в ведомости за получение крупных сумм и записи в её записной книжке, кому она передавала эти деньги. Кто эти загадочные Н, КВ и МА? Вот  они-то заинтересованы, в первую очередь,  чтобы на суде всплыли их имена.  А как это сделать? - Нейтрализовать главных свидетелей обвинения. Кого? – Ирину и меня. Каким образом? – Тут все средства хороши: и подкуп, и шантаж, и физическое уничтожение. Хочется верить, что до последнего дело не дойдет. Хотя… Крушение вертолета может быть и не случайность…

Такие мысли посещали меня во время бессонницы. Прошла уже неделя с тех пор, как я оказался в этой лесной избушке. Я уже мог самостоятельно вставать со своего прокрустова ложе, хотя спина по-прежнему сильно еще болела. Почему же до сих пор меня не нашли?  Или они посчитали, что меня вообще не было на этом вертолете? В этом случае я здесь останусь до весны. А Наташа и мама? Они там, наверное, с ума сходят от не ведения. А самому мне отсюда никак не выбраться.


продолжение следует..