СЮРПРИЗЫ

Она ужасно не любила ездить в отпуск по горящим путёвкам, но тут пришлось согласиться – это был подарок мужа на её юбилей. Собирались, естественно, в спешке. Таня жутко злилась на всё, включая саму себя. Ведь она совершенно не подготовилась к пляжному сезону, в спортзал ходила ещё в прошлом году, а за время работы на удалёнке в её фигуре столько произошло перемен и все не в лучшую сторону.  К тому же кожа её была бледной, как у гота. Автозагар нужен, а его еще нужно было купить! Эти сюрпризы мужа её просто бесили, но она старалась не подавать виду, понимала, что он снова хотел как лучше, а получилось…
  Таня бросала в чемодан вещи и одновременно звонила мужу, который еще был на работе, а улетать надо было уже завтра утром.
  - Володя, я тебя умоляю, будешь идти с работы, купи автозагар мне.
  - И чего ты комплексуешь по разным пустякам, ты же едешь на море, там и загоришь. Я не уверен, что успеваю до закрытия магазинов.
  Таня молча дала отбой в трубку, понимая, что закипает уже и скандал совсем рядом. У неё еле хватало внутренних сил сдерживания. Пришла свекровь за Тимкой. Хорошо, хоть муж сообразил сам попросить свою мать о том, чтобы присмотрела за внуком пока мы будем отдыхать.  Свекровь искоса поглядывала на то, как Таня мечется по квартире, собирая вещи. Мысли её были написаны на лице крупным шрифтом: «Ну куда столько? А это тебе там зачем? Собираешься будто на год, бестолковая…», ну и всё такое.
  Летели молча. В самолёте было холодно, не помогал и плед. Таню трясло от нервного перенапряжения, но всё же некое предвкушение отдыха у моря уже брало верх, и она постепенно успокоилась и уснула. Володя вспомнил про спрей автозагара, он здесь в ручной клади.  Пока летим, подумал он, обработаю я хоть открытые части тела жены – лицо, шею, руки, а по прилёту в гостинице уже и все остальное обрызгаю. Под монотонный гул моторов и в полной безмятежности сна, Таня совсем не почувствовала, как Володя тщательно обрызгал её этим волшебным средством, без которого ей и ехать в Турцию не хотелось.
  В отеле тоже была нервозность и суета, им пришлось ждать, когда освободится номер, когда в нем проведут уборку... Таня, заметив, что на неё с любопытством поглядывает Володя будто хочет что-то сказать, но не решается. Этот его взгляд она знала и заподозрила снова неладное.
  - Ну, что, какие еще сюрпризы меня жду, колись, не тяни! – устало спросила она.
  - Танюш, я только приятные тебе сюрпризы подготовил, самые-самые приятные. Расслабляйся уже, мы на отдыхе, Танька! Целых две недели сплошного кайфа! Завтра тебя ждёт еще один сюрприз… Утром на пляж идем пораньше, - огласил Володя.
  - Лучше бы ты не гордился так на ночь глядя, не усну теперь, а ты еще и вставать рано предлагаешь, - почуяла снова недоброе Таня.
  - Не горжусь, Тань! Это я тебя настраиваю на запоминающийся отдых. Хочу, чтобы ты была в приятном предвкушении праздника.
  Утро таки началось с сюрприза. Когда Таня глянула на себя в зеркало, то на какое-то мгновение потеряла дар речи. Мелькнула мысль, что на неё смотрит из этого чёртового амальгамного стекла горничная негритянка. Затем раздался визг такой, что в дверь номера постучали и послышался вопрос, всё ли в порядке. Володи уже не было, он, видимо, на всякий случай сбежал, чтобы в этот самый момент встречи Тани с зеркалом не находиться рядом. Её лицо и её руки до локтей почему-то были цвета крепкого чая. «Как, ну как я теперь покажусь на люди?» - причитала Таня, обращаясь к зеркалу. Глаза её были какими-то бесцветными на фоне всего лица, а губы, наоборот, стали почему-то почти чёрного цвета. «Господи, что со мной? Может, это какая-то отрава в номере, на подушке была? А руки, руки почему такие коричневые? И где этот паразит со своими сюрпризами, вечно он пропадает в нужные моменты!» - злилась Таня.
  Володя вернулся через час. Жена лежала в постели и рыдала. Её лицо покраснело от плача, а покраснение, пробиваясь сквозь коричные краски кожи, дало густо лиловый оттенок.  Володя кинулся к ней. Он, стоя на коленях у кровати, гладил супругу по голове, просил успокоится, спрашивал, что болит…
  - Вот, вот, смотри, что со мной, как я такая выйду? Почему у меня лицо и руки почернели? Меня отравили здесь. Вызови врача и полицию!
  - Солнышко, не расстраивайся так. Что болит?
  - Я вся! – кричала Таня. – Ты не видишь? Может, я уже умираю?!
  - Танюш, а давай попробуем хорошенько потереть твою кожу. Пошли в ванную, может, смоется?
  - Что смоется, кожа? Ты совсем идиот?
  - Не кожа. Тань, я же купил тебе автозагар, помнишь ты просила, когда я был на работе. Я в аптеку забежал… (а на самом деле этот злополучный флакончик с автозагаром ему дала секретарша шефа Вика, та еще стерва), вот, когда ты спала в самолёте, я тщательно побрызгал тебе лицо и руки… Вот он и проявился со временем… Но я не знал, клянусь тебе, что он такой сильный, что он из тебя негритянку сделает.
  - Сволочь! Это и есть твой сюрприз? – у Тани перехватило дыхание. Ей в этот момент хотелось убить мужа.
  - Нет, это не сюрприз ещё…, так получилось, Тань. Прости, я же не знал.
- А что, что ещё от тебя ждать? И зачем я только согласилась на эту поездку? Я знала, я чувствовала, что добром она не кончится. Ты ходячее бедствие! Всё, к чему ты прикасаешься, превращается в уродство! Ты изуродовал меня на мой юбилей! – кричала Таня. Володя понимал, что ей надо дать выговорится.
  - Танюша, если ты наденешь кофточку с длинными рукавами и брюки, то все будут думать, что ты негритянка. Если хочешь, то я тебя всю тем же автозагаром намажу и ты вся станешь негритянкой. Точно, давай я всю тебя жирно намажу. Давай?  Раздевайся. Это же выход!
  Таня согласилась, делать было нечего! На пляж они не пошли. Цвет кожи кое-как ей удалось выровнять к вечеру. Теперь она негритянка во всё тело, а не только на отдельных его частях. Она надела красивое белое летящее платье с глубоким декольте, серебристые босоножки… Всё было при ней и стать, и фигура. Она уже стала привыкать к своей приобретённой чернокожей расе. В ресторан отеля Таня не вошла, а вплыла, томно поглядывая из-под длинных ресниц на присутствующих едоков. Рядом шёл её драгоценный супруг, бледный, уже с обозначившимся животиком, слегка лысеющий, но всё с таким же юношеским задором и чёртиками в глазах.
  - Я заказал нам столик. Сегодня весь вечер твой. Обрати внимание на украшения зала – это в твою честь, милая. А мы будем сидеть вооон там, у окна, - Володя взглядом показал на красиво накрытый стол с цветами, бутылкой шампанского в хрустальном кулере. Стол был накрыт не на двоих! И там уже сидели люди. Таня напряглась.
  - Танюша – это мой сюрприз! – приподнятым тоном, довольный собой произнёс Володя. – Узнаёшь?
  Девушки, сидящие за столом, мигом стали снимать приближающихся Таню с Володей на видео, мужчины с любопытством рассматривали Таню в упор. А ей отступать уже было некуда. Сказать, что она в этот минуту хотела убить Володю, значит, ничего не сказать. Она хотела этот красивый стол насадить на его голову, а всех подруг, снимающих её на свои телефоны, вместе с их чопорными и наглыми мужьями обматерить и послать обратно домой. «Чёрт их сюда принёс! Это же мой позор на пол-Москвы. Уверена, что они уже успели разослать всем знакомым мои фото».
  - Танька, ты ли это? Два дня назад мы виделись.  Это у вас такие ролевые игры, Володь? Вы решили разнообразить свою жизнь? Ой как интересно! – причитала одна из подруг.
  - И разводиться не надо, перекрасил жену и полгода живёшь с новой, например, с негритянкой, - а это интересная идея. Бодипозитивчик приветствуется, – поумничал спутник подруги.
    Тихо заиграла музыка. Таня прослушала поздравления друзей, впустила в себя все их взгляды. Сделала вывод, что передаст всем своим наследникам подтверждённую ею самой примету из народа, что праздновать сорокалетие опасно… Ей захотелось сильно напиться и исчезнуть.
  Но расслабилась она лишь по возвращению домой… Как-то Володя после корпоратива вернулся в хорошем подпитии и проспал мертвецким сном двенадцать часов. Таня нанесла ему автозагар на лицо, шею, руки и даже ноги… Нанесла пятнами. Когда он проспался, то услышал вердикт жены: -    Допился, паразит! Вся морда трупными пятнами покрылась – печень отказала.
  Поверил, по врачам бегает. Сюрпризы готовить ему некогда теперь.