Об одном яблоке

она и не думает прикрыться или устыдиться – стоит насмешливо, смотрит на Зевса с победной улыбкой.
Арес предпочёл бы, чтобы она оделась, но не в его власти золотое яблоко, значит, не стащит он Афродиту, не укроет её от взглядов.
–А ты, Афина? – шутит Дионис, – последуешь её примеру?
Он шутит именно про Афину. С Герой так шутить нельзя – можно потом костей не собрать. Да и Зевс не одобрит. Ревностно относится он к своей супруге, она его собственность. Помнит Дионис про незадачливого героя  Иксиона, смертного, допущенного к олимпийцам за земную добродетель и влюбившегося в Геру…
А где теперь Иксион? Поди, разыщи его в царстве Аида! На одном из колёс чёрной колесницы распят Иксион. Так и тащит его повозка по Аидовой земле.
–А я и в одежде прекрасна, – Афина отмахивается. – Зевс, Владыка, рассуди нас!
Зевс хмурится. Тело Афродиты прекрасно – спору нет, но Зевс навидался прекрасных тел. Афина же цинична… да и стоит ли ради всего ссориться с Герой? Она, пожалуй, не забудет. А Зевс как раз тут к одной нимфе приглядывается…
Нет, Геру злить нельзя. Но и Афину обижать не хочется – дочка всё-таки. Любимая при том, советует иногда. Хотя на язык острая. Но отдавать победу Афродите?..
–Я решил, – Зевс поднимается, – решил, чтобы вы сами определили, кто из вас Прекраснейшая. Хоть все! Дионис, вина!
Гера усмехается – он всегда был в её глазах слабаком! Афина вздыхает – позиция Зевса ей ясна, если честно, Афина не хотела бы спорить с Герой, и сама отдала бы ей яблоко, но очень уж хотелось как-то усовестить Афродиту. А так…Афине делить нечего. Но если ввязалась – иди до конца.
И Афродита не рада – не помогла её красота.
Посейдону всё кажется безумством, и он жалеет, что не может вмешаться. Его бы воля – он отдал бы яблоко и всё, что имеет, и не усомнился бы. Но Посейдона никто не спрашивает.
–Когда боги отказываются нам помочь, – Афина смеётся, вино в ней кипит, – всегда остаются смертные.
***
Выбирали по жеребьёвке. Случайный смертный должен был рассудить красоту богинь.
–Ничего такой…миленький! – одобрила Афродита, когда смертного Гермес, проклиная всё на свете, привёл под белы рученьки на пир.
–Не тронь! – велела Гера и спросила: – как твоё имя, дитя?
–Парис, госпожа, – юноша был бледен и испуган. Он видел, кто перед ним и понимал, что ничего хорошего ждать не стоит. Когда Боги больше помогали, а не потешались?
–Итак, Парис, – Зевс перешёл на спортивный уже интерес. Теперь для него не было никакой опасности – не он же судит! – у нас тут спор…
Посейдон смотрит и не верит. Гера продолжает участвовать в этом фарсе! Юноша бледен – перед ним сидят три богини, и среди этих богинь Гера.
«Зачем тебе это? зачем? Ты прекрасная. Ты прекраснейшая. Одумайся!» – умоляет Посейдон Геру в мыслях. Так яростно умоляет, что Гера даже вздрагивает, оглядывается на него, но решает, что ей показалось.
–Э, брат, как тебя угораздило…– Дионис подливает Посейдону вина, а сам шепчет. – Не смотри на неё так. Он увидит тоже. Уж если я вижу!
Посейдон молчит. В эту минуту он  решает окончательно и бесповоротно пойти против Зевса – всё для того, чтобы низвергнуть его. Покарать. За все обиды Геры, за то, что позволил ей сомневаться и вообще участвовать в этом!
–Решай, мальчик! – хихикает Афродита, одеться она так и не соизволила.
–В самом деле, решай, – устало соглашается Афина, – у меня в горле уже пересохло.
Гера молчит. Она лишь стискивает бледные руки сильнее. Сама себе не рада. Всё же было нормально, и что теперь? Ввязалась! А чего хотела? Немного признания, немного пинка Афродите, немного…
Немного его внимания! а он судить даже отказался. Слабак! А Гера унижается. Раз за разом. Он – слабак, а она – дура!
Но Гера хранит непроницаемое выражение лица, и прочесть её мысли невозможно.
В этой ситуации жальче всех Париса. Он понимает, что попал в ловушку и есть какой-то один, единственно правильный выход. Его мысли склоняются к Гере, но он отмахивается от очевидного, прекрасно зная какие у богов развлечения. Боги путают людей, играют.
–Вручи его одной из нас, – подсказывает Афина, словно Парис совсем блаженный и не понял сути.
–Вы все прекрасны! – Парис в отчаянии. – Я просто не могу…
Он действительно не может. Смотрит на Геру – в ней красота царицы и гордыни, холодно-опасная сила.
Смотрит на Афину – в ней воинственная красота чистоты и абсолюта.
В Афродите красота блудницы и наслаждения…
–Выбери меня, – советует Афина, сделав знак Дионису налить себе побольше, – и я подарю тебе мудрость великих царей. Ты затмишь собою и отца, и брата, и весь совет родной Трои! И военная слава, ты же мечтаешь о ней?
Парис вздрагивает. Афродита напускается с возмущением, а Гера только улыбается:
–Зачем царевичу мудрость без власти? Твой отец ещё не стар, а у тебя много братьев и сестёр. Будешь ли ты наследником – вопрос спорный…– голос Геры тих, и от этого он ещё более пугает Париса. Правдой пугает.
Не грезит Парис о троне отца своего Приама, но проскальзывает порою предательская мысль, коварное «а если?». И тогда быть Парису царём над Троей, а его жене царицей.
Гера не договаривает, но оно и не нужно. Всё ясно. Дай победу Гере – она даст тебе трон.
–Юноша, не слушай! Трон для стариков. Ты ещё молод, и, наверняка, влюблён! Твоя жена красива и хороша, – Афродита умеет мягко и  ласково стелить, и её голос мгновенно завораживает Париса, и даже тяжёлый вздох Афины не отрезвляет. – Ты будешь ещё долго молод, а твоя жена понемногу будет стареть…сначала незаметно, затем всё отчётливее. Её кожа станет сухой и сморщенной, лицо покроют морщины и тени.
–Но я и сам тоже! – Парис отбивается, но слабо. Афродита ему нравится.
–Но ты можешь выбрать другую… я могу дать тебе любовь самой прекрасной женщины из смертных. И она последует за тобой хоть на край света, и даже дальше.
–И это называется «судом»? – Посейдон не выдерживает и обращается к Зевсу. – Владыка, Гера твоя…
–Да помолчи, интересно! – отмахивается Зевс.
На лице Геры ничего не дрожит и не темнеет. Афина закатывает глаза. Парис смотрит на Афродиту так, словно не видит ничего, кроме неё.
–И она пойдёт за тобой, и будет тебя любить… – слова Афродиты как заклинания. Один из её сыновей прекрасно умеет творить любовь среди смертных, Афродита от того и уверена в себе.
Парис имеет жену и семью. Но как может он устоять, когда знает он, что за «самая прекрасная женщина», о которой говорит Афродита? Он видел её мельком. Слышал о ней того больше…
Рука Париса дрожит, но он всё-таки отдаёт яблоко Афродите и та победно вскидывает руку с зажатым в ней плодом вверх, демонстрируя свою победу.
Гера даже улыбается ей, кивает и пьёт за победу Афродиты. Но что в уме её? Что на губах застыло? Всем кажется, что Гера действительно принимает легко своё поражение. Почти всем.
Посейдон знает, что Гера такого не простит, и Парису, если не всей его родной Трое придётся очень дорого заплатить за любовь самой прекрасной женщины из смертных.
«Ну и что? я бы тоже…если бы хотя бы раз…» – думает Посейдон обрывками и смутами, уже не заботясь о приличиях, не сводит взгляда с Геры. Но та уже неспешно беседует с Деметрой о её дочери, юной Персефоне, которой вскоре предстоит искать мужа.
А ещё неспокойно и Афине. Знает она, что Елена замужем за царём Менелаем и вряд ли тот легко откажется от своей жены в пользу какого-то Париса!  Да и за себя Афине обидно.
«Если будет война, как я поступлю?» – думает Афина, глядя на Геру. И почему-то Афине очень хочется забыть о своей мудрости и о своем милосердстве и отомстить Афродите через Париса и его любимую Трою за нанесённое оскорбление.
Двойное оскорбление.
Афродита же легкомысленно хохочет и демонстративно откусывает от золотого яблока. И у одного Ареса, похоже, за всем столом вопрос: откуда это яблоко взялось?
Но Ареса не любят. А Афродита слишком занята своей победой, чтобы о чём-нибудь думать.