Аля Хатько и Олег Вайнтрауб..
Женя плакала по ночам, спрятав лицо в подушку. Иногда до утра лежала так и сомкнув глаз. Она упрямо искала выход из создавшегося положения. Она знала только одно, что ненавидит этого ребёнка и примет все меры, чтобы он не родился. Но что делать? Во-первых, надо, чтобы хозяйка ни в коем случае не догадалась об этом. Для этого она стала принимать соответствующие меры. Под разными предлогами перестала ходить вместе со Степанидой Матвеевной в баню, находя тысячу причин. По банным дням нарочно засиживалась на работе. А для того, чтобы незаметен был растущий живот, она сшила из простыни себе широкий пояс и каждое утро затягивалась им.
Вскоре этот импровизированный «корсет» стал очень тесен. И тогда она чуток его расширила. Но это было совсем ненадолго. Вскоре стали окружающие замечать, что зоотехник немного поправилась. Шутили, что «харчи» у Матвеевны очень хорошо действуют на квартирантку. Женя только отшучивалась.
На работе себя не щадила. Бывая на фермах, помогала дояркам таскать тяжёлые фляги с молоком, иногда и помогала загружать их на тракторные тележки. Она стремилась к тому, чтобы произошёл выкидыш. Однако время шло, малыш давал о себе знать, и ночью, когда снимала ненавистный корсет, ребёнок видимо выпрямлялся и «гулял на свободе» Он яростно толкал внутри ее ножками.
О, как она ненавидела это существо! План у неё созрел давно. По её расчетам ребёнок должен появиться в конце июля. Она знала, что не оставит его в живых. Она ненавидела всеми своими фибрами отца этого ребёнка, ну и конечно этого отпрыска. Теперь она сожалела о том, что не поехала в город и не сделала аборт. Ей казалось, что она своими выходками спровоцирует выкидыш. Однако, этого не произошло и теперь приходилось рассчитываться за свою беспечность.
Передвигаться из бригады в бригаду ей приходилось пешком. Председатель предлагал купить велосипед, но она отказалась, что не умеет на нём ездить. Иногда запрягала лошадь. Зимой неплохо было прокатиться по скрипучему снежку, а летом трястись в телеге не хотелось и она, не торопясь, захватив с собой «тормозок»,на целый день уходила по фермам.
Как-то ночью приснилась мать. Она укоризненно качала головой и приказывал:
-Доченька, не смей ничего сделать с ребёнком. Помни, что он «меченый»
В холодном поту проснулась в ту ночь и больше уснуть не смогла. Она уговаривала себя, что всё это ерунда. Это плод её переживаний. Откуда мать знает, кто и каким у неё родиться ребёнок.
Был конец июля. Теперь Женя, уходя на работу, клала себе в сумку простынь. В любую минуту могли застигнуть роды.
Но роды застали её вечером, когда сели ужинать. Резкая боль пронзила всё тело, что невольно девушка вскрикнула, перепугав хозяев. Но быстро справилась с испугом, не закончив ужин, поблагодарила и вышла из-за стола, а вскоре, как показалось хозяйку, крадучись с сумкой выскользнула в сад.
Что-то тут не ладно, - подумала женщина, - и незаметно стала следить.
Женя, оглядываясь, шла вглубь сада, в заросли вишен и малины. Степанида, скрываясь, следовала за ней. И чуть не закричала, когда увидела, что её квартирантка подняла платье, и стала снимать тугой пояс с талии. Теперь женщина поняла, что девушка собралась тайно рожать.
Это было непостижимо её уму. Как? Зачем же тайно? Ведь можно по-людски в роддоме…И тут до неё дошло, что девушка скрывала свою беременность, чтобы…чтобы…..Нет! Этого она допустить не может! Она не позволит погубить невинную душу.
Женщина, задыхаясь, прибежала домой, и направилась прямиком к телефону. Вначале решила найти председателя и посоветоваться с ним. К счастью, он оказался дома. Сбиваясь, перескакивая с одного на другое,Степанида Матвеевна всё-таки довела до сознания председателя, что его главный зоотехник в это время в саду, спрятавшись одна рожает ребёнка.
Председатель попросил женщину проследить за роженицей. В случае чего принять меры, чтобы не допустить никакого насилия над новорожденным, а он вызовет скорую помощь и, возможно, участкового.
Степанида направилась снова на свой наблюдательный пункт. На вопрос мужа, только махнула рукой, мол, всё потом.
Роды были тяжёлыми. Женя каталась по земле. Она не кричала, а кусала от боли руки. Губы также были все в крови. Степанида не выдержала и подошла к девушке. Та с ненавистью прошипела:
- И ты тут, старая! И кто тебя просил только!
Но добрая женщина как бы и не услышала оскорбления в свой адрес, она помогла Жене подняться и стала её водить. Действительно, ей сразу немного полегчало.
А вскоре послышались голоса. Через сад шли санитары с носилками и врач, и, немного отстав, следовал участковый, а ещё дальше хозяин.
Женя растерянно посматривала на всю эту бригаду. Её положили на носилки и в сопровождении остальных отнесли в машину
Глава 8 .Снова в дорогу.
Вот уже сутки продолжались роды. Неоднократно у постели роженицы собирался консилиум. Здесь присутствовали два врача гинеколога, опытная с большим стажем акушерка, приглашён был и хирург.
Все только разводили руками. Организм у женщины сильный, никаких отклонений нет. Ребёнок, лежит правильно, но он не хочет покидать лоно матери. Тут было много вопросов. Но все задаваемые вопросы, роженица игнорировала. Не помогали никакие уговоры. Она просто молчала. До крови были искусаны губы, руки. Она не позволяла себе ни кричать, ни стонать. Она хотела умереть. Но умереть хотела после того, как освободиться от позора. Ребёнка, она считала позором. Он не дал ей свершить задуманное, он не захотел родиться, чтобы потом умереть от рук матери.
И только в конце вторых суток мальчик появился на свет. О своём появлении он громко известил всех. Акушерка поднесла мальчика к матери, но та отвернулась. А акушерка во всеуслышание объявила, что ребёнок особый, он меченный. Женя услышала это, как бы издалека. Будто не голос акушерки известил об этом, а голос матери с того света.
Через сутки, когда роженица пришла немного в себя, ей принесли ребёнка, чтобы она покормила. Но Женя даже голову не повернула в его сторону. Она не взяла его. А по этому поведению работники роддома знали, что она мать, отказывается от ребёнка. Часто бывали такие случаи, что женщина сразу отказывалась от малыша, но когда её уговаривали дать грудь, то она уже ни за что не могла отказаться. И теперь с каждым днём медсёстры и акушеры предлагали покормить мальчика, но Женя ни разу не взглянула в его сторону.
В больнице уже все знали о том, что она хотела родить тайно, и о том, что её в роддом привезли, чуть ли не под конвоем.
А в колхозе только и разговоров было о выходке зоотехника. Досужие языки приплетали невесть, что и невесть с кем загуляла девушка. Но как бы не просчитывали сроки, всё же сходились в одном: не их ребёнок. Привезла откуда-то в подоле.
Озадачен был и председатель. Он корил себя в том, что не сумел расположить к себе девушку. А он считал себя неплохим психологом. Зря считал. Ведь всё могло сложиться по-другому. Теперь он знал наверняка, что уедет Милованова. Не сможет жить среди всех сплетен и домыслов. Через пару дней после родов председатель поехал в роддом, чтобы поговорить с девушкой. Она пока ещё не могла вставать. Роды были тяжёлыми, пришлось накладывать швы, и вставать было не желательно. В палате она находилась одна и, облачив председателя в бахилы и белый халат, врач разрешила 20 минут побеседовать с Миловановой.
Ни на какие вопросы Василия Ивановича отвечать не стала, а только попросила подготовить документы и расчёт. И как бы председатель ни старался разговорить её, ничего не получалось, она просто отвернулась к стенке и молчала. Тогда он вынужден был капитулировать.
Выписывали её через 10 дней. Встречать приехал сам Василий Иванович. Они с женой собрали для ребёнка всё необходимое, даже подарок медсестре, которая вынесла ребёнка, и то предусмотрели.
В дом, к своим бывшим хозяевам она вошла, как совершенно посторонний человек. Не могла она простить Степаниде Матвеевне, что выследила. А то ей было невдомёк, что женщина спасла её от верной смерти. Не выдержала бы она тяжёлые роды в полевых условиях.
Утром рассчиталась с хозяйкой за квартиру, взяла свой чемодан в одну руку, ребёнка в другую, она покинула временное пристанище, которым стал этот колхоз и деревня с красивым названием «Берёзовка».
Это была как бы и Женя… Но нет, это была совершенно другая женщина.
