придали телу горизонтальное положение, - сдерживаюсь. Раньше говаривали, что язык до плахи доведёт.
Дыхание в зобу спёрло, как у той басенной вороны. Вишу над полом, покачивает меня, выражаясь морским языком, то боковая качка, то кормовая. Приятная тошнота сладким сиропчиком то подкатит к горлу, чуток наклони более выльется, то уйдёт в кладовые клети организма.
Буравлю глазами купол, ничего не происходит. Думаю, с какого такого перепуга начал понимать латынь, коль её в школьной программе нет, а на медика не учился. Знать, проснулись некие резервы организма, или пробудилась ретроградная память заместо амнезии оной.
Пока лежал, думал, что-то мелкое, быстро тающее начало спаться на лицо. Взгляд вверх, а там … Можете верить или нет, от потрясения понял, выразить нахлынувшие эмоции не хватит даже нецензурно-разрешённых слов.
Купол снежного иглу разметили тонкие полоски на равно-дольные сегменты, и они пришли в движение. Каждый сегмент раскрывался свёртыванием в рулон. Постепенно купол исчез. И увидел пронизанную темнотой бездну космоса, скосив глаз, заметил, за большим окном стоит обычный солнечный день. Что-то или кто-то, или тот же pater caelestis легко, но твёрдо повернул моё лицо вверх и некая сила, выгнув меня, втянула в космический мрак через зев в купол. Стремительно неслись навстречу звёзды и мрак бездны и в каждой звезде видел своё отражение, как в зеркале…
***
Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него.
***
- Это уже совсем пошлая, даже прямо скажу, дурная игра. 4заигрывание со смертью, в итоге, приводит к смерти.
- Как тогда можно объяснить порезы? Сейчас они напоминают римскую цифру «V» и три вертикальных чёрточки.
- Прямо говоря, чёрт их поймёт этих самоубийц, что у них происходит в голове, никто не узнает.
- А он сам?
- Думаю, тоже в неведении. Полагается, мы успеем с помощью. Вернём назад.
- Да, но в прошлый раз порезы удивительным образом исчезли, будто… Смотрите, доктор, руки его снова чисты. Запястье, локоть… будто и не… что за чертовщина!..
Что з чертовщина происходит, мне и самому хотелось бы разузнать, но над всеми желаниями мы властны. Кто-то советует их остерегаться, дескать, они имеют дурную привычку исполняться…
3.
Серо-матовые, как бы перетекающие внутри разными слоями, столбы подпирают арочный потолок.
Иду по изломанному коридору. От него отходят такие же изломанные тупиковые ответвления.
Стены коридора и ответвлений покрыты кривыми зеркалами. Они, искривляя самих себя в себе, отражают фантастическую реальность.
Передвигаюсь нехотя. Некто несильно, промеж лопаток толкает вперёд.
Нарочно запинаюсь. Путаюсь ногами. Стараюсь упасть.
Некто, - их много, это чувствуется, - старательно подхватывают моё тело, удерживают, возвращают в вертикальное положение.
Глаз не закрыть. Их те же неведомые некто изнутри век раскрывают своими веками.
Жутко. До свинячьего визга. Помимо мое воли заставляют смотреть в кривые зеркала. Отворачивать лицо бессмысленно. Зеркала – всюду. Впору смеяться над своим искривлённым отображением.
Над искажённым, изломанным, разбитым на мелкие части. Пуп вижу на лбу. Глаза в области паха. Плечи втянуты до ягодиц. Голова вместе с пенисом болтается между раскоряченных, согнутых как у пауков ног. Сочленений у рук и ног то три, то пять, а то и вовсе восемь! Шея вытянута как у жирафа. Смотря в какое зеркало заставляют глядеться эти Некто.
Из коридора бросают в тёмное ответвление, сразу вспыхивает матовый свет, он льёт, складывается ощущение, отовсюду и из самого меня. И снова меня атакуют мои кривые зигзагообразные отображения: тянут ко мне свои искорёженные, изуродованные руки и насмехаются уродливо раскрытыми беззубыми ртами. Из них выползают по-змеиному раздвоенные языки. Глаза выпадают из глазниц и повисают на тонких, пульсирующих нервах и так до тех пор, пока вывалившихся глаз из обеих глазниц не набралась крупная гроздь.
Всё против моей воли. Тянут. Волокут. Заставляют. Подталкивают. Пинают.
Каким-то участком сонного подсознания, постоянно бдящего и зорко стерегущего подконтрольную территорию, понимаю – это сон. И не нужно так уж крайне воспринимать все ужасающие неестественности. Не стоит пасовать перед гипотетической опасностью. С криком первых петухов исчезнут мороки и наваждения.
Всё же, наблюдаемое во сне не привиделось, не пригрезилось, не приблазнилось. Сон – территория, где отключены все зоны восприятия. Но почему я ощущаю волну холода, идущую от зеркал, ощущая неприятный химический привкус во рту и вдыхаемый воздух пропитан смесью отвратительного амбре из ржавого железа и перегнившей болотной тины, пальцы леденеют от случайного прикосновения к стенам?
Этот сон – это иная реальность. Вывернутая наизнанку.
Спонтанный бунт возник после очередного отражения в зеркале: моя естественная нагота осквернилась жутким внутренним миром кривого зеркала.
Как обычно бывает во сне, внезапно проявляются несвойственные в настоящей жизни свойства и умения. Если снится седая и древняя старина, ты в тяжеленной, на голове – шелом с чешуйчатой бармицей красиво блестит и лежит на плечах, рука балуется мечом-кладенцом, другая рука играючи жонглирует шестопёром. Или оказываешься внедрённым по версии сна в некую параллельную реальность, то ты ловко манипулируешь стихиями, будучи магом по какой-то магической классификации, управляешь драконами, а ежели ты прирождённый и, тем более, наследственный колдун, - врагам бежать, трястись поджилкам, - кому сии свойства передались генетически, - то ты уж посрамить себя и славу колдунов-предков не можешь, должен творить и вытворять такое, от чего уши трубочкой покажутся элементом детского ужастика по версии мастера ужасов Кинга. И вот ты вовсю смешиваешь лёд и пламень, воду и камень, и прочие непотребности, за малую часть оных во времена оны строгие дядьки-инквизиторы потчевали умников-шутников-затейников барбекю из них самих же.
Вот так и я, пребывая в своей прекрасной естественной наготе, взял, да и вынул из её скрытой складки боевой кремниевый топор кроманьонцев и лазерный бластер из пока несостоявшегося будущего и начал крушить кривые зеркала.
О, если б вы знали, какое наслаждение – крушить и ломать что-то, к чему воя рука не приложилась ни разу! Со вжиком и свистом взлетает топор в мощной накачанной руке, и кремниевая острая часть наносит убийственные повреждения зеркалам. Они кривляются и хохочут летящими на пол осколками на все голоса, на какие только способны! Рука не ведает устали и громит, громит, сокрушает и разбивает искривлённую реальность и вместе с нею пережитые и оставшиеся, почившие в бозе, ощущения и эманации. Палец не устаёт нажимать на курок и длинные яркие струи раскалённой плазмы плавят зеркала, и они стекают на пол жидкими, моментально застывающими кривыми каплями, продолжая отражать в своём запрограммированном кем-то искривлении чужую искривлённую красоту. Я стою по колено в битых осколках, вокруг меня плещется море расплавленного стекла, на стенах отражаются плазменно-кремниевые блики. Моя искривлённая танцующим пламенем тень, беснуясь носится по искривлённой поверхности стен и потолка и продолжает крушит и рушить.
Послышались крики и стоны!
Раздались мольбы о сострадании! Понеслись плачевные ламентации и горестные всхлипывания!
Я неумолим. Зеркал предостаточно. Работы хватит не на один день.
Взмах топором – брызг осколков и фейерверк искрящихся отражений.
Нажатие на курок – и пластичная тягучая масса перетекает со стен на пол.
Откуда доносятся крики, глухие, будто взывавший находится где-то далеко, или звуки долетают через плотный аудио-фильтр, долетаю призывы прекратить вандализм, остановить варварское истребление предметов инопланетного искусства.
Et cetera…
Очередное зеркало не поддалось удару, или рука ослабла и затупился кроманьонский топор или оно оказалось крепче и толще. По его отражающей поверхности зазмеились длинные изломанные линии.
Бросаю быстрый взгляд в зеркало…
***
Остерегайтесь разбитых зеркал, они крадут жизни смотрящихся в них.
***
- Как прикажете это понимать?
- Шутка?
- Если так, то – плоская.
«Снова эта больничная палата! Кто шутит? Ерунда какая-то!»
- Но порезы-то, вот они… Не игрушечные и не нарисованные… На этот раз крестообразный разрез напоминает цифру «Х», а три вертикальные… Тринадцать. Тринадцать – чего?
«Болваны! Тринадцатая попытка свести счёты кого-то с чем-то».
- Вот и я о том же. И увидите, что после обследования и обработки порезы начнут исчезать. Таять. Сестра, займитесь своими функциями.
«Сестра? Жирное неповоротливое создание, как таких пускают… Куда?»
- Хорошо, доктор.
- Ну, видите!
- Не-ве-ро-ят-но! Как объяснить с точки зрения науки?
- Никак. Просто смотрите.
- Происходящее фиксируется?
- Как принято, на камеру. Какая всё же прелесть – кожа ровная, гладкая, чистая, будто и не было никаких ран.
- Просто удивительно.
- Мне почему-то не до удивления.
- Доктор, сын будет жить?
«Я чей-то сын? У меня есть мать? Буду ли я жить? Что за чушь! Я давно уже умер!»
- Мамаша, не хороните живого с мёртвыми. Он – спит.
Глебовский, 6 февраля 2023 г.
Примечание:
1. Использованы цитаты Ф. Ницше «Так говорил Заратустра».
2. Bene, filius! – хорошо, сынок! (лат.)
3. Pater tuus – отец твой.
4. Caelestis – небесный.
5. Et aspicite et videte abyssum – посмотри вверх, узри бездну.
