Яша моторист
Знакомство, если так можно сказать, с устным народным творчеством началось для меня достаточно рано, и продолжается, и думаю будет продолжаться до тех пор, пока есть кому рассказывать, и есть кому слушать. И довелось мне переслушать множество рассказчиков, умелых, излагавших как по написанному листу, и не очень. Тех кто не следовал линии повествования, и обволакивал историю, таким количеством подробностей, что за ними терялась сама суть рассказа. В строю же первых, чётко выделяется один, непревзойдённый, и остро характерный, сочинявший на ходу, влёт, на любую тему и совершенно без всяких комплексов. Настолько яркий, что так и хочется представить его с растяжкой слов, как конферансье представляет знаменитость.
На сценеее... несравненный... Яааша – моторист, встречайте!
Именно Яша, так он представился в момент знакомства, ни Якова, ни отчества, мы так и не услышали, просто Яша, а моторист потом как-то само собой приклеилось.
Яша – моторист, мелкий мужичок, лет сорока, из соседней, со строящейся тогда трассой Челябинск – Свердловск, башкирской деревни. Всегда в бессменных, не зависимо от погоды и температуры, чёрной фуражке искусственного меха и того же цвета короткой, болоньевой куртке. Человек, относящийся к работе как к вынужденному злу, человек из категории, «Где бы ни работать, лишь бы не работать».
Да, он, вне всяких сомнений, относился к первому, умелому, разряду повествователей, и хотя всяческих подробностей в его речах было предостаточно, но повествование от того только выигрывало и приобретало красок. Захватив внимание слушателя единожды, он уже не отпускал, и держал, до тех пор пока история не подходила к логическому концу, а после чего всегда немного суетился, и заискивающе улыбался, как бы извиняясь за потраченное на него время
Надо заметить, что Яша был не просто хороший рассказчик, он был к тому же ещё и редкостный враль, ни когда, ни до, ни после мне не встречался более яростный приверженец богини лжи Апаты, чем он. Сказать, что Яша врал вдохновенно, это значит ничего не сказать. Он врал до самозабвения, до потери почвы под ногами, распаляясь, всё более и более, добавляя подробностей и деталей. Доходил до, только ему ведомой границы, выдохнув замирал, как бы говоря самому себе, что вот это я наворотил!, и вновь окунался в только что испечённую историю. Он не просто врал, или говорил не правду, он творил.
Его два конька, две его любимые темы, часто органично переплетающиеся, неисчерпаемые и красочные, были охота, что не удивительно учитывая местность проживания, и кулинария, а точнее экзотическая кулинария, с конечно же обязательным и здесь, смешением очевидного и невероятного.
- Как то по осени, — рассказывал Яша, — я и директор местной базы отдыха, страстный охотник, и очень полный мужчина, у него только талия, вон, как колесо нашей станции, (колесо станции не уступало размерами колесу хорошего грузовика), пошли на охоту. Пошли, значит, да попали в такую жуткую грозу, будто конец света пришёл. Вода как из ведра, ветер сумасшедший, молнии так и бьют, прямо в землю вокруг нас. Все, думаю, конец мой пришёл. Вдруг, вижу, одна, как ударит в берёзу, продолжал Яша размахивая руками, сбив фуражку на затылок, да под самый корень, дерево взлетело высоко, высоко, ушло в точку, потом перекувырнулось и вниз, воткнулось в землю, как и стояло, да так, что и дальше там продолжало расти. Потом, раз и всё прекратилось, солнце, радуга, птички поют, будто и не было ничего. Ну, а после грозы, продолжал далее он, пришли мы, значит, в лес, недалеко от болота. Нашли токовище, такую большую поляну среди старых, толстых, в пару обхватов, деревьев. Сложили шалаш из лапника, залегли, ждём. Стемнело, лес шумит, деревья раскачиваются, скрипят, а мы лежим на мешках с патронами, ждём, когда глухари токовать начнут. Всю ночь прождали в пустую и только под утро, на поляне стали собраться птицы. Слетели и давай кружить, танцевать, перья распушили, вертятся, урчат, красуются друг перед другом. Вот тут мы достали ружья, и давай, не торопясь, снимать глухаря за глухарём. А что, куда торопиться, глухарь, он и есть глухарь, он же ничего не слышит. А у нас было у каждого по мешку с патронами, вот мы и стреляли без оглядки. Пока вдруг, в шалаше не стало светло. Мы на поляну, там темно, мы в шалаш, светло. Глядь, а у нас от стрельбы стволы покраснели и светятся. (Так и хотелось добавить, мёртвые с косами стоят и тишина, и как это они в темноте охотились). Больше стрелять не стали, а то вдруг пожар случится, или патрон в стволе рванёт. Да и дичи мы к тому времени уже набили ого го сколько. Помню, засолил её, и в погреб, у меня тогда половина погреба была картошкой завалена, а другая глухарями. Такое со мной ещё только раз случилось, только тогда мы грачей настреляли, а что, грачи, они знаете какие вкусные, у…, за уши не оттянешь. Особенно они хороши жареные, мы этих грачей частенько едим. Да мало ли чего ещё можно есть...
Кулинарным изыскам и подробностям готовки, не было конца, а когда классическая дичь в виде оленей, зайцев, кабанов и прочего лесного зверя заканчивалась, в ход шли уже совсем непривычные блюда. Всё зависело от, наверное, полноты его желудка, и буйной фантазии, которой мы иногда приходили на помощь. Подкидывали варианты в виде вопросов о том, что съедобно, что нет, или пробовал ли он что-то эдакое. Так в пищу пошли ящерицы и даже ёжики стали невероятно вкусным деликатесом, достойным самого шикарного стола. Мы конечно понимали, что большинство, если не все, поведанные истории, мягко говоря, плод его воображения, но за руку не поймали, да и не особо хотелось, развлечений небогато было, а тут вдруг такой кладезь. Но эксперимент, провокацию всё же провели.
- Яша, а ты змей ел? - спрашиваю я. Вопрос ввёл его в ступор.
- Как, а разве их можно есть? - изумился Яша забыв на время про свою репутацию знатока кулинарии.
- Да ещё как, у них, знаешь, мяско нежное, белое, на курятину похожее - заканчиваю я. На что он ввиду явного удивления, был вынужден признать, что это блюдо ему не знакомо. Но уже полчаса спустя, задаём ему тот же вопрос. Я при этом стою за его спиной и он меня не видит, и что..?
- Да, конечно же ел. Мясо, то у змеи лучше курятины, нежное, белое. Вот только ей надо сначала голову отсечь при готовке, а то яд может попасть. Такое мясо, да с молодой картошечкой, да с лучком на сливочном масле зажаренным. Когда её правильно приготовишь, никогда не скажешь, что это змея – входя в раж, продолжал развивать тему Яша.
- Не верите? А как же тогда французы, они же едят лягушек, так, то лягушка, а это же змея, понимать надо...
Далее шли варианты готовки, и под сметаной, и под тёртым сыром, в духовке, и на углях, как шашлык, и как гриль... Не в силах больше сдерживать смех, выхожу из-за его спины.
- Яша...?
На что он, снял кепку, разгладил пятерней короткие волосы, и склеив свои маленькие, раскосые глазки, откинулся на колесо станции, расплывшись при этом в широкой улыбке, и всем своим видом говоря, что вы же хотели шоу?, так вы его получили!
Вот такая, маленько офигительная проблематика жизни, как любил говаривать Яша.
