Шум и толкотня заводской столовой подействовали на меня отрезвляюще. Проглотив без аппетита заказанную порцию (котлеты в этот раз показались мне особенно жесткими, гречневая каша напоминала студень, кофе был холодным и пересахаренным), я вышел на улицу настроенный крайне скептически. А случилось ли на самом деле то, что случилось? Может, это была просто галлюцинация, игра воображения, а я уже возомнил невесть что.
Я свернул на тихую аллейку недалеко от нашей конторы и уселся на скамейке. Убедившись, что поблизости никого нет, снова попытался войти в то необычное состояние, однако у меня ничего не вышло. Напрасно я жмурился, откидываясь на спинку скамейки, и делал глубокие вдохи - перед глазами все время плясали какие-то синие, зеленые и красные круги, но в голове уже больше не щелкало, и ощущение полета не возвращалось. Кончилось все тем, что проходящие неподалеку девушки, заметив, видно, мои странные действия, громко захихикали за моей спиной, вернув меня с небес на землю.
Я нервно закурил. Черт! А может, действительно все это мне только пригрезилось? Нашло какое-то затмение - и все. Нет, правда, ведь бывает же такое!
Я постарался прокрутить в памяти всю мою прошлую жизнь с твердым намерением установить, не случалось ли со мной чего-нибудь подобного и раньше. Единственное, что мне вспомнилось, это когда я года три тому назад на несколько секунд потерял сознание. Произошло это в больнице, прямо у окошка регистратуры, когда я стоял в очереди за номерком к своему участковому врачу. Помню, в глазах у меня вдруг потемнело, а через мгновение я почувствовал щекой холодный кафель пола и, неловко приподнявшись на руках, с удивлением увидел над собой участливо склонившиеся лица людей из очереди. Тут же откуда ни возьмись прибежала медсестра и, сунув мне под нос флакон с нашатырным спиртом, быстро привела в чувство. Но этот мой обморок был просто следствием высокой температуры - словом, ничего сверхъестественного.
А может быть, я переработался? Может, это у меня какой-нибудь нервный срыв? Хотя нельзя сказать, что последнее время я слишком уж часто нервничал. Наверно, просто заело однообразие. Ну еще бы - каждый день одно и то же, те же лица, те же разговоры. Тут и не захочешь - свихнешься. Нет, так дальше нельзя! Надо дать отдых своей голове, съездить куда-нибудь, развеяться. Хотя бы на сутки.
И вдруг меня осенило. А не смотаться ли мне завтра на денек в Серебрянск? Тем более, для этого есть прекрасный повод: в Серебрянске имеется чуть ли не единственный на всю область магазин «Художник», в котором я не был уже почти год. Заодно и институтского приятеля Ромку навещу - он давно меня к себе зазывает. Конечно, можно было бы перенести это мероприятие на субботу, но, во-первых, до субботы еще целых два дня, а во-вторых, почему я должен тратить свое личное время, когда без всякого урона для себя могу воспользоваться одним из имеющихся у меня неиспользованных отгулов. Только бы Малянов не заартачился…
Воодушевленный этой новой мыслью, пришедшейся как нельзя более кстати, я в приподнятом настроении поспешил обратно в отдел. О своих странных галлюцинациях - так я решил их пока называть для пущей безопасности - старался больше не думать.
Малянова на месте не оказалось. Возле кабинета шефа я застал только его секретаршу Наденьку Ветрову. О ней нужно сказать особо, уже хотя бы потому, что все в нашей конторе - в том числе и я - находят Наденьку весьма привлекательной особой. Ее большие, немного выпуклые глаза цвета аквамарин, чуть вздернутый носик, пухлые губки бабочкой, густые пшеничные волосы, лежащие на плечах аккуратными локонами, делают ее похожей на куклу из игрушечного отдела. Единственный, пожалуй, изъян ее миловидного личика - слишком крупный и слегка выдающийся вперед подбородок, но к этому быстро привыкаешь.
Думаю, Наденькиных чар не избежал ни один мужчина в нашей конторе. И важный, вечно всем недовольный Малянов - тоже. А как по-другому можно объяснить тот факт, что, после ухода на пенсию его прежней секретарши, именно Наденьке - хотя, говорят, нашлись и другие претендентки - было предложено это место в дополнение к уже имевшейся у нее ставке инженера. И это при том, что она не слишком хорошо владела компьютером и вообще считалась человеком довольно рассеянным.
У меня с Ветровой сложились довольно интересные отношения. Поначалу между нами было только шапочное знакомство, но после какого-то праздника - кажется, 8 марта, - который мы, как обычно, отмечали всем отделом, Наденька перестала быть для меня просто коллегой по работе.
В тот вечер, помнится, я хватил лишнего, осмелел, несколько раз кряду приглашал ее на танец, а в конце застолья отважился проводить до дома. Наденька зазвала меня к себе попить чаю и за столом, разоткровенничавшись, поведала трогательную историю своей жизни.
Оказывается, Ветровой она была по мужу, который два года тому назад погиб в автомобильной катастрофе, оставив безутешную супругу с годовалым ребенком на руках. В настоящее время ребенку - Вадику - уже три года и находится он у бабушки, Наденькиной мамы, которая недавно - очень кстати - вышла на пенсию и, так как жила совершенно одна (с мужем она рассталась еще в молодости по причине несходства характеров, а вторично замуж так и не вышла), вознамерилась полностью посвятить себя воспитанию внука, чему Наденька сначала как бы обрадовалась, а теперь ужасно жалеет, потому что без Вадьки все-таки скучно.
В конце своего рассказа молодая вдова крайне расчувствовалась и даже немного всплакнула - так, самую малость, чтобы тушь не потекла. Я, конечно, попытался ее утешить и, наверно, проявил при этом слишком много старания, поскольку Наденька в ответ на мои утешения вдруг ничтоже сумняшеся обвила руками мою шею и запечатлела на губах довольно продолжительный поцелуй, от которого у меня, понятное дело, потемнело в глазах и голова пошла кругом. Легко догадаться, что после такого недвусмысленного проявления чувств с ее стороны я полностью потерял контроль над собой и дальше действовал, полагаясь исключительно на свою природную интуицию…
Все это, как и следовало ожидать, закончилось в постели. Так мы с Наденькой стали любовниками или, выражаясь более современным языком, закрутили роман. Что касается меня, мне было совершенно все равно, как это называть. Тем более что возникшие между нами отношения, особенно на первых порах, хотели мы того или нет, развивались строго по правилам любовной игры, как это описано у Бальзака или у той же Даниэлы Стил. Встречались мы не чаще одного-двух раз в неделю, обычно на квартире у Наденьки, так как я в то время еще жил у родителей. Свою связь держали в строгом секрете от окружающих, причем поступали так не столько из-за боязни стать предметом всевозможных сплетен и кривотолков (в конце концов, оба мы были людьми, что называется, «свободными»), сколько просто из желания соответствовать этим самым правилам. Я уже не говорю о том, что и ей, и мне доставляло немалое удовольствие играть в конспирацию - это, как мы считали тогда, придавало особый шик нашим отношениям.
Впрочем, последнее время все это стало мне постепенно надоедать. Дело в том, что теперь Наденька на каждом нашем свидании взяла себе за правило заводить разговор на тему: «Как нам дальше жить». Я ужасно раздражался, поскольку прекрасно понимал, что за этим стоит: моей подруге приспичило вторично выскочить замуж, и в моем лице она видела подходящего кандидата для будущей совместной жизни. Я же пока не торопился надеть на себя брачные вериги.
Именно поэтому я старался сейчас как можно меньше бывать с ней наедине, а в последнюю нашу встречу (это случилось в начале прошлой недели), выдумав какую-то причину, даже отказался от следующего свидания.
Но на этот раз разговора было не избежать. Наденька стояла передо мной полная решимости, и поблизости - никого, кто бы мог нам помешать.
- Сережа, нам надо поговорить, - голос ее звучал тихо и немного просительно.
- Что ж, надо так надо, - я нарочно напустил на себя беспечный вид, попытался даже улыбнуться, но Наденька не ответила на мою улыбку.
- Пойдем к тебе.
Пожав плечами, я сделал приглашающий жест.
Через минуту с видом заговорщиков мы уже сидели у меня в студии: я - на своем старом месте у окна, моя подруга - напротив, на столе, не без грации скрестив длинные, облитые черным шелестящим нейлоном ножки.
- Закуришь? - я изо всех сил старался не смотреть на ее едва прикрытые короткой кожаной юбкой колени, находившиеся всего в нескольких сантиметрах от моего лица.
Наденька отрицательно помотала головой:
- Нет, не хочу.
- Так о чем ты собиралась со мной поговорить?
- О чем? - она грустно улыбнулась. - Обязательно надо «о чем-то»? Так просто я уже не могу с тобой поболтать? - Наденька сделала паузу, с рассеянным видом разглядывая что-то за окном. - Последнее время мы так мало бываем вместе. У тебя все какие-то дела, дела… Может, я тебе уже надоела, а? - сказано это было игривым тоном, но в словах моей подруги я ясно почувствовал скрытое осуждение.
- Ты обижаешься, что я на прошлой неделе не смог к тебе прийти? - я и спрашивал, и утверждал одновременно.
- Да нет, дело не в этом… Наверно, тебе просто стало скучно со мной? Сознайся, я не обижусь.
- Ну что ты такое говоришь! - меня все больше раздражал этот выбранный ею тон полушутки-полуупрека. - Сама же знаешь, что это неправда.
- Почему ты так уверен в этом? В конце концов, тут нет ничего странного. Я старше тебя на два года и вообще… У нас с тобой разные интересы.
- Откуда такие выводы? - я невольно насторожился: уж не надумала ли Наденька положить конец нашему роману?
- Ну… ты все-таки художник, а я в живописи ничегошеньки не смыслю. Кроме того, ты больше меня читаешь. И в музыке лучше разбираешься.
- Это все?
- А разве этого недостаточно? - в кукольных глазах неподдельное удивление. Ну и артистка! Что ни говори, а из моей подруги мог бы выйти отличный дипломат.
Я старательно прячу улыбку:
- Тебе, наверно, очень нравится меня испытывать.
- А по-моему, это ты меня постоянно испытываешь!
Внимание! Сейчас должны последовать обвинения. Я внутренне напрягаюсь, готовясь к отпору, но Наденька вдруг ни с того ни с сего резко меняет тактику.
