Лесные невольницы (Глава 1)

АЛИНА ХАТЬКО  & ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ

ЛЕСНЫЕ  НЕВОЛЬНИЦЫ

  Часть 1


Глава 1.Трое.

Их было трое: Иван Грицюк, Степан Подоляк и Анатолий Мищерский. Трое разных мужчин в возрасте 27-30 лет оказались вместе случайно в этом полицейском участке небольшого городка на Брянщине. Судьба у каждого была разная, но сюда привели их убеждения. Каждый из них люто ненавидел советскую власть, и поэтому они пришли сюда добровольно помогать немцам. Им всем хотелось выместить на людях свою обиду за те унижения, которые они испытали от советской власти. Когда началась война, им удалось скрыться на время мобилизации, а как только немцы пришли на Брянщину, они вышли из укрытия и предложили свои услуги немцам. Немецкая комендатура организовала в городе полицейский участок, и набила людей, ненавидящих советскую власть. Здесь были уголовники, бежавшие из тюрем, и люди, пришедшие сюда по убеждению. Последнее относилось к этой троице.
Иван Грицюк родился в 1915 году через полгода, после того, как его отца забрали на войну, с которой он так и не вернулся. Он жил с матерью в большом доме деда, где кроме них проживали еще две семьи старших братьев отца. В армию их не призвали. Старший Николай был хромой с детства, а средний Семен был без двух пальцев правой руки, их ему в детстве оторвало жаткой.
Хозяйство у деда было большое. Имелось 2 пары лошадей, три коровы, овцы, свиньи и множество уток и кур. Работы по дому хватало всем, но зато в доме был всегда достаток и порядок. Каждый в семье знал свои обязанности и добросовестно их исполнял.
Но все изменилось с приходом советской власти. Комитет бедняков посчитал деда кулаком, дом и всю живность конфисковали, а его самого отправили в Сибирь. Общая семья распалась, теперь каждая семья выживала, как могла. Семьям, где остались мужчины, было легче, а вот одной матери Ивана было тяжелее всех.
Это все произошло, когда Ивану исполнилось 8 лет. Он хорошо помнил, как вольготно и сытно жилось ему в доме деда. А теперь настали другие времена. Мать день и ночь трудилась на разных работах, но ее заработка едва хватало сводить концы с концами. В одночасье они с матерью оказались в числе беднейших в деревне. В школу пошел одетый хуже всех с холщовой сумкой. А когда началось пионерское движение, его, как из семьи кулака, в пионеры не приняли. Ребята с красными галстуками маршировали под горн и барабан, а он стоял в сторонке и завидовал Естественно, и в комсомол его не приняли. Молодежь ехала на стройки, занимались в аэроклубах, парашютным спортом, а это все его будто и не касалось. Как же ему было любить эту жизнь и эту власть?
Окончив семилетку, поступать никуда не пошел, стал работать в колхозе, помогать матери. Теперь жить стало легче. Его одноклассники оканчивали десятилетку, поступали в техникумы и институты, а он об этом даже и мечтать не мог. Он понял, что его удел быть полуграмотным работягой без будущего.
Когда началась война, он, услышав о том, что начали мобилизовать всех молодых мужчин,  просто сбежал в лес, где еще чудом сохранилась заимка деда, не тронутая нынешней властью. Там и дождался немцев. Он понимал, что с такой биографией, немцы его примут с распростертыми руками. Он надеялся с их помощью “стать человеком” и отомстить за свои унижения. Поэтому добровольно пошел в услужение к оккупантам.
Степан Подоляк был из семьи рабочих железнодорожников. Вся семья его была связана с железной дорогой. Дед еще до революции был обходчиком, отец работал стрелочником, мать работала в станционном буфете судомойкой. Родился Степан за год до революции. Сама революция и все события, связанные с ней, мало касались семьи Подоляков. Они как работали на своем месте, так и продолжали работать. Отец после ранения в Империалистическую был инвалидом, и от воинской повинности был освобожден. Он много пил, из-за чего в семье постоянно были скандалы. Возвращаясь домой в нетрезвом виде, получал очередные упреки жены, возникал скандал, заканчивающийся, как правило, дракой. Отец поднимал руку на жену, а Глафира ничем ему не уступала. По своей природе она была женщиной дородной, и ей ничего не стоило скрутить разбушевавшегося мужа-инвалида, который по своим габаритам был меньше ее раза в три. Она его не била, а схватив в охапку, несла, укладывала на диван и прижимала его руки к дивану до тех пор, пока он не успокаивался. Чаще всего он после этого просто засыпал.
Во время таких скандалов Степан забивался куда-то в угол, и оттуда наблюдал эти семейные сцены. Рос он мальчиком худым, низкорослым, вид у него был заморыша, хотя мать, работая в столовой, кормила его вполне достаточно. Когда настало время идти в школу, принимать его не хотели, потому что он к своим 7 годам выглядел едва на пять. Пришлось задержать на год. В классе он оказался самым маленьким, и всегда на всех построениях замыкал шеренгу. Учеба ему давалась нелегко, учился почти на одни тройки. В школе его не любили ни учителя, ни одноклассники. Он платил им тем же. Это наложило отпечаток на его характер. Он стал обидчивым и злопамятным. Все свои обиды запоминал надолго, и старался, как мог, отомстить обидчику даже через много времени. В классе его прозвали “злобный карлик” за маленький рост и противный характер. Друзей у него не было ни в классе, ни в большом пятиэтажном доме, где жила его семья.
После окончания семилетки он поступил в финансовый техникум, по окончанию которого стал работать финансовым инспектором в исполкоме. Вот уж эта работа была по его характеру! Сколько нервов и сколько слез было при его проверках! Он придирался к каждой мелочи, к каждой запятой, каждой копейке, неучтенной или потраченной незаконно. После его проверок много работников лишились не только премии, но иногда и работы. Взяток он не брал принципиально и числился неподкупным. Его не любили и боялись, даже его начальство.
От родителей он ушел, как только поступил в техникум. С ними теперь общался мало. Жил на съемной квартире очень скромно по-спартански. О том, чтобы жениться, вопрос даже и не возникал. Ни среди женщин, ни среди девушек близких знакомых у него не было. Сколько раз хозяйка, у которой он снимал комнату, приглашала женщин, пыталась познакомить его с ними, он даже не выходил из своей комнаты. В памяти у него осталось еще со школы, как ненавидели и презирали его девочки одноклассницы. Теперь свою эту обиду он переносил на всех женщин.
Из-за маленького роста и плохого здоровья в военкомате получил “белый билет”, к воинской службе считался непригодным. Но когда началась война, прошел слух, что теперь будут брать всех подряд до 60 лет. Если не в строй, то хотя бы в обоз. И он не на шутку испугался, бросил работу и тайно уехал в деревню к двоюродному брату. А когда пришли немцы, вернулся в город. Проанализировав обстановку, понял, что настало его время. Работая на немцев, он сможет утвердиться и вдоволь отомстить своим обидчикам. Эти мысли и привели его в полицию.
Третьим из этой троицы был Анатолий. Еще со школы он получил кличку “красавчик Толик”. И он был, действительно, красив: высокого роста, со светлыми вьющимися кудрями, голубыми глазами с пушистыми ресницами, круглым почти девичьим лицом и мягким бархатистым голосом. Буквально со второго класса все девчонки были от него без ума. И он вовсю пользовался их благосклонностью. И, к тому же, в шестом классе он освоил гитару, а природный красивый голос сделали его кумиром любой компании. Все в жизни ему давалось легко.
Родился и вырос в благополучной семье. Главным в этой семье был дед Гальштейн Арон Эдуардович. Он был из “бывших”. В царской армии служил полковым врачом и носил офицерские погоны в звании капитана медицинской службы. Полк, в котором служил Гольштейн, во время революции был расформирован, и он вернулся в свою деревню, где продолжил заниматься своим делом - лечить людей. А так, как ни одного другого медработника в их округе не было, то новая советская власть закрывала глаза, на то, что он раньше был “белым” и был евреем. Его не трогали и с ним считались. Он руководил сельской больницей на 28 коек, лечил больных и сам обучал медсестер. Его уважали и побаивались за резкий бескомпромиссный характер. Любому начальнику он мог резать правду-матку прямо в глаза. Этот его характер совсем не вязался с его национальностью.
Один он воспитывал сына Леонида. Жена его бросила, когда сыну исполнилось 12 лет, а сама уехала в Венгрию с молодым сотрудником военного атташе. Сына ей не отдал, Леонид продолжал жить у отца. Арон Эдуардович больше не женился, и все свое свободное время, которого, надо сказать, у него было не так уж много, посвятил сыну. Он мечтал, что сын пойдет по его стопам, и станет врачом. Но сына в медицинский институт не приняли, так как он был сыном царского офицера. Сын стал учиться на ветеринара. Он женился, и во время регистрации брака взял фамилию жены. Теперь он стал Леонидом Ароновичем Мещерским, чтобы не сразу бросалось в глаза его еврейское происхождение. Но полностью избавиться от него не получилось: отчество сменить ему не удалось. В ЗАГСЕ категорически отказались менять отчество.
В канун революции у Леонида с Евлампией родился сын Анатолий. С первых дней своей жизни он был обласкан всей семьей. Рос в достатке и любви. Но какой-то рок витал над этой семьей. Когда ему исполнилось ровно столько, сколько было его отцу, он лишился сразу двух родителей.
Казалось, ничто не предвещало беды в то воскресное морозное зимнее утро. Михаил с Липой решили прокатиться в районный центр за покупками. Запрягли Буланку в легкие санки, надели тулупы и валенки, и отправились налегке по морозцу. Дорога до райцентра шла, в основном,  по лесу. Вернуться должны они были к вечеру. Но в середине дня началась сильная метель, а после обеда домой примчалась одна Буланка без ездоков. Все всполошились. Куда они могли деться? Откуда она убежала от них? Оставалась надежда, что она сбежала от них из райцентра.  Туда не поехали, стали ждать. Не вернулись они и к ночи. С утра всей деревней отправились на поиски. Метель укрыла все следы. Пешком прошли до райцентра и обратно, но ничего не обнаружили. Два человека, как в воду канули. Были разные предположения. Одно из них, что на них напали волки. Но тогда остались какие-то следы. Собрались охотники, походили по лесу, но так ничего и не нашли. А уже летом грибники в одном месте нашли остатки одежды, похожую на ту, в которой была одета Липа. Ни ее костей, ни костей Леонида обнаружить не удалось. Так и числились родители Анатолия без вести пропавшими. Анатолия теперь растил и воспитывал один дед.
Дед воспитывал его весьма своеобразно. С одной стороны, он поощрял его желание стать пионером, делать добрые дела, жить в коллективе, а позже вступить в комсомол, принимать активное участие в общественной жизни. А с другой стороны, он дома жестко критиковал нынешнюю власть, советский строй. Он говорил, что к власти пришли неучи, бездари, и куда они теперь заведут страну. И с детства у Анатолия выработалась двойственность. Он думал одно, но знал, что говорить нужно другое. На все он теперь смотрел критически, глазами деда.
А поводов для критики в то время был вполне достаточно. Одних только сталинских репрессий в 30-х годах