Мачта

    Молодая стройная мачта жила и работала на небольшой прогулочной яхте. Здесь же служил и её отец - старый тяжёлый якорь. В мачту был влюблён крепкий и разворотливый штурвал - та отвечала ему взаимностью, и ни для кого на яхте не было секретом, что они скоро поженятся.
    Хоть якорь и дремал целыми днями на песчаном дне - верная подруга цепь раззванивала ему обо всех новостях. Она сообщила, что как только яхта выйдет в море, то штурвал сделает мачте предложение. Конечно, якорь всегда был против каких либо плаваний - стоянка более была ему по сердцу: что может быть прекраснее судна, спокойно застывшего в уютной гавани на надёжном якоре, где не страшны никакие ветра и жестокие волны! Но иногда старому якорю всё же хотелось отдохнуть, он мечтал полежать на разогретой солнцем палубе, послушать плеск волн и звонкий голос рынды; в то время как штурвал и мачта уверенно и неспешно ведут яхту вдоль береговой полосы...
    Но не о том думал молодой шумный парус, который недавно появился на яхте. Он тут же привязался к мачте, взволнованно захлопал, зашептал: "Ты такая стройная, тонкая, высокая! Зачем тебе это колесо от телеги, которое не видит дальше бушприта? Я покажу тебе сверкающий океан, бескрайний горизонт, огромные волны! Ты узнаешь - сколько счастья в свободном полёте и радости в настоящей любви!.. Мы убежим! Я украду тебя из этой мутной гавани, из этого болота!"
    И мачта слушала... Она слегка наклонилась и сверху вниз посмотрела на штурвал, и он показался ей кругленьким и невзрачным.
    "Погоди, моя красотка, мне бы только ветер поймать покрепче, а там понесёмся так, что только дух захватит!" И у доверчивой мачты уже от этих слов захватывало дух...
    Жадный до приключений парус выполнил своё обещание. Когда прилетел такой сильный ветер, что даже в бухте вода наморщилась и потемнела, парус вдруг расправился, ухватил мощнейший шквал, тот накренил мачту и потащил яхту из гавани. Рында проснулась и стала тревожно отбивать склянки, извещая о беде. Якорь привычно упёрся ногами в дно и уверенно держал яхту, когда та металась и билась на цепи как большая рыбина на толстой леске. Но тут со стоном цепь лопнула, и яхту неудержимо повлекло в открытый океан, где её с распахнутой пастью уже ждала буря. Смелый штурвал крутился из последних сил, но ничего не мог сделать, мачта онемела от ужаса, яхта завертелась волчком, а злобные волны со всех сторон прыгали на борта и старались вцепиться в палубу когтистыми пальцами. Яхту уносило всё дальше, дальше... и теперь лишь изредка появлялась над чернильными волнами верхушка белой мачты.
    Только маяк видел, как оторвался от мачты парус, как легко, точно воздушный змей, взмыл он к тёмным облакам, как потащили его свирепые вихри далеко за бурлящий горизонт.
    Через три дня, когда волны устали и улеглись, на берегу нашли яхту. Она лежала на боку без такелажа, с треснувшей мачтой. Невдалеке обнаружили разбитое рулевое колесо. Парус больше никто не видел.