Жил-был старик со своею старухой. Старуха пряла свою пряжу, старик делал вид, что ловит рыбу, а сам ловил кайф, отдыхая в тишине от старухи. Рыбу они покупали в сельпо. Нашел на старуху какой-то недобрый стих, как взбеленилась она, как вспылила:
– Лови, – кричит, – старый хрен, золотую рыбку и проси у неё корыто! Наше-то совсем развалилось.
Это в чужих-то водах! Море-то синие наши идиоты хохлам отдали. Из-за этой территориальной неразберихи последняя каракатица и та в Турцию подалась.
Старик покряхтел, покряхтел и сделал вид, что пошёл на рыбалку, а сам на базар: продал там свой невод и в рюмочную. Заказал водки с закуской и пива с лещом. Дескать, знаю я эту эпопею с рыбкой, проходили: сначала корыто, потом столбовое дворянство, а там и до Сибири рукой подать.
– Не будет тебе, старая ведьма, никакого корыта. Скажу, что невод на таможни отобрали.
Запивает старик водку пивом и слушает шансон. А на улице мент, в ожидание топчется, ждёт, когда старик по нужде выйдет. В самой-то рюмочной туалет третий год на ремонте и до ветра все на пустырь бегали. Менту как раз старика до плана не хватало.
Видит старик, что мент на улице скучает, ходит, как пришибленный, и себя дубинкой по ляжкам постукивает. Жалко ему служивого. «Дай, – думает, – развеселю его». Сжал старик левую руку в кулак, затем выдвинул из этого кулака безымянный палец и показал в окно менту. Повеселел мент. Если он раньше себя по ляжке дубинкой лишь в полсилы колотил, то теперь начал так себя охаживать, что от формы пыль полетела. И народ тоже в рюмочной повеселел и все стали менту «фаги» показывать. Взвыл мент от обиды: он хоть и власть, а нельзя людей из рюмочной забирать, пока на них барменша не пожаловалась. А той, что жаловаться? Гуляет народ, и хорошо гуляет, весело, выручка с него идёт – взяла да и открыла туалет, который собственно и на ремонте не был, а была устная договоренность с РОВД по выполнение плана по административным правонарушениям. Да и самой барменше старик понравился: пусть он и древний, вроде кремневого ружья, зато бьёт верно и великой отдачей обладает, не то что сегодняшний скорострел.
Загулял старик. Мент от зависти извелся, на ляжке себе синяк набил и слёг на следующий день в больницу. Служба государева не мёд.
Как прослышала старуха, что у старика молодая полюбовница завелась, плюнула она на старое корыто и купила себе стиральную машинку, а старику навороченный спиннинг с катушкой на восьми подшипниках, обещала любить и лелеять только вновь к ней возвернулся. А старику барменша уже надоела, по правде сказать, у него с ней ничего и не было: целую неделю он рассказывал ей о русско-турецкой войне и надоел своими мемуарами – не приведи Господь.
Вернулся старик к своей старухи и стали они жить-поживать, власти бранить, да глядеть на синее море.
Знаю, спросите, причем тут золотая рыбка? А «Золотая рыбка» так называлась рюмочная, в которой и обрёл старик свою независимость.
Порадовали концовкой (последним абзацем). Неожиданной и смешной, как и всё остальное.