Часть 1. Сате от шеф-повара
Сате – национальное блюдо индонезийской кухни.
Представляет собой миниатюрный вариант шашлыка,
который может готовиться практически из любых ви-
дов мяса, птицы, даров моря и многих других проду-
ктов, в том числе различных овощей и даже фруктов.
***
На сегодняшний вечер круглосуточный кафе-бар "Уголёк" на Старо-Невском проспекте полностью забронировали для корпоратива. Поэтому шеф-повар Агафонов и два его помощника готовили к началу вечеринки тридцать порций горячего, а также закуски, три торта, нарезки и фруктовые корзинки. Собственная пекарня "Уголька" заранее напекла в достаточном количестве чиабатту, багеты и круассаны. Музыканты и диджей готовили свою программу, а цветами занималась флористка из соседнего цветочного магазина, которая называла себя странным старинным именем Аглая. Агафонов подозревал, что имя она себе придумала для романтичности. Эта особа мнила себя художницей, но вывешенные ею в магазине среди цветов собственные картинки Агафонов оценивал как обычную, ничем не примечательную мазню. Потому что знал толк в настоящем искусстве, и в современном – особенно. Своей прической она напоминала бомжиху, не хватало только грязных митенок, которые она надевала, когда возилась с землей при уходе за горшечными цветами. Но Иветта, администратор кафе, сказала, что прическа Аглаи стоит не меньше сороковника. И, правда, при близком рассмотрении эти на вид нечёсаные спутанные пряди имели разные оттенки явно искусственной обработки.
Агафонов обращал внимание на все эти детали непроизвольно, потому что они своим хулиганством вызывали в его памяти совсем другую особу, ни в чем, впрочем, не похожую на Аглаю. Он давно не был в тех краях, где когда-то жила та, другая, на улице Фрунзе. Оттуда до Парка Победы идти всего ничего, минут 10, они часто гуляли там раньше. Тогда он работал неврологом в кардиоклинике на Кузнецовской.
В будни кафе-бар имел в меню завтраки и комплексные обеды, сытную пасту и блюда корейской кухни, салаты и супы. Барная карта предоставляла клиентам линейку классических коктейлей и подборку фирменного крепкого алкоголя. В баре также имелись настольные игры для дружеских компаний, а по пятницам распорядительница устраивала вечерние кинопоказы избранных фильмов. Ночной ассортимент блюд и напитков был несколько сдержанней.
Иветта очень гордилась, что нашла такого шеф-повара как Роман Агафонов. Хотя крайне удивилась, когда из отдела кадров ей сообщили, что он имеет медицинское образование и 10 лет работал врачом. Но при приеме на работу в кафе он показал владельцу свои кулинарные способности, чем привел того в полный восторг. И это при том, что Роман не имел профильного образования по кулинарии. Сказал, что всему его научил дед. Просто люблю готовить, а больше – наблюдать, как мою стряпню едят и хвалят, часто говорил Роман. На вопрос, кем был его дед, он отвечал уклончиво, но точно не кулинаром. Просто любителем и самоучкой, собирающим лучшие рецепты со всего мира. Агафонов даже показывал владельцу файл с иллюстрированными рецептами, собранными его дедом, которых накопилось более 500, от простых до самых сложных. Главным критерием выбора являлось – вкусно это или нет. Но Агафонов прекрасно владел и искусством украшения блюд. На самом деле дед его долгие годы был дипломатом, но Агафонов не хотел это афишировать.
Более всего Иветта опасалась задерживаться в кухне, когда Агафонов что-нибудь шинковал. Его виртуозная работа ножом завораживала ее, и однажды она чуть сознание не потеряла, наблюдая за его руками. Помощники перешептывались и посмеивались, ведь было ясно без слов, что Иветта влюблена в Агафонова как кошка. Именно для него она и наряжалась, и причипуривалась. Но Агафонов не проявлял явных эмоций не только к ней, но и к ним, и ко всем остальным, с кем ему приходилось общаться по работе в кафе. Лишь однажды все они видели, как Агафонов умеет смеяться и радоваться встрече с друзьями, это когда к нему пришли трое мужчин и поздравляли его с днем рождения. А после возлияний начали громко уговаривать его вернуться в медицину.
Агафонов работал в кафе уже целый год и за это время получил минимум шесть предложений от рестораторов, но отнесся к ним совершенно равнодушно. Так что напрасно Иветта переживала, Агафонов не собирался уходить из-за более выгодных условий. Согнать с этого места его могли лишь более веские причины.
Иногда к нему приходили друзья. Жил он теперь недалеко от места работы в служебной квартире, предоставленной ему владельцем кафе-бара. А свою квартиру сдавал хорошим знакомым, молодой паре, ожидавшей, когда достроят дом, в котором они частями оплачивали свои драгоценные квадратные метры.
Вот и в этот раз к Агафонову пришел какой-то мужчина, поэтому Роман попросил своего замшефа подменить его в кухне, а сам усадил гостя в самый дальний угол у окна за колонной, где их было почти не видно в основном зале. Сейчас, в обеденное время народ заказывал преимущественно комплексные обеды, поэтому шеф-повар мог себе позволить небольшой перерыв.
-Ромка, лично мне тебя очень не хватает, нам невролог нужен просто позарез, – говорил Агафонову Королёв, главный врач кардиоклиники, где раньше работал Агафонов.
-Я год как уже тут. Обходились же вы как-то все это время без меня, – ответил Роман, поглядывая на Иветту, которая уже несколько раз профланировала мимо, пытаясь прислушаться, о чем они говорят.
-Слушай, у вас же сейчас можно спиртное? Знаешь, в груди горит.
Агафонов попросил Иветту, и она принесла графинчик.
-А что случилось-то? – спросил Роман.
-Помнишь двух сестричек? Ну, рыженькие такие, симпатичные. Старшая еще у нас лечилась. Не знаю, в курсе ты или нет, но год назад, незадолго до твоего ухода из клиники, скончалась она прямо на операционном столе, в стационаре у Петрова. Остановка сердца.
-Умерла?! – почти прошептал Агафонов.
-Да, у нее же инфекционный эндокардит был, пораженный клапан требовалось менять. 25 лет всего… Ты в Москве в это время учился на повышении квалификации, а после, как вернулся, сразу уволился. Так вот сестренка ее тогда же пришла к нам на прием с подобными симптомами. А потом пропала.
-Что?! – вскрикнул Агафонов и даже вскочил с места, – Как пропала? В регистратуре ее данные остались?
-Конечно. Я даже посылал к ней медсестру, но родители девочки сказали, что про симптомы ее ничего не знают, все вроде бы нормально было. Ходила туда медсестра еще три раза, безрезультатно. Родители до сих пор в трауре по старшей дочери, их тоже тормошить особо не будешь. А про младшую они сказали, что недавно уехала она к подружке, которая в Ейске живет. Она их дочку на море звала развеяться, потому что та сильно по сестре убивалась. А то, что телефон заблокирован, так это младшая ни с кем общаться весь этот год не хочет. Даже родители ей в соцсетях пишут.
-Так что с диагнозом у младшей?! – схватил Агафонов приятеля за плечи.
-Да не стала она обследоваться, в том-то и дело. Доктор, что тогда прием вел, назначил ей много всего пройти, но у нас же, ты знаешь, платная клиника. Может, и прошла она обследование в государственном медцентре, я не в курсе. Только до сих пор ни слуху от нее, ни духу. А у меня тяжесть на сердце не отпускает все это время.
-Слушай, а как-то через знакомых нельзя узнать, где она проходила обследование и что там? У тебя же полгорода друзей среди врачей.
-Попытаться можно. Но я-то переживаю за то, что пропала она. Странно, что родители спокойны. Вот думаю, может телефон подруги в Ейске у них спросить? Хочу опять медсестру послать к ее родителям под видом того, что дочка не расписалась у нас в бумагах, а это для отчетности якобы надо.
Они договорились прошерстить всех знакомых медиков. Агафонов взял для этого отгулы, чем очень огорчил Иветту. Но через неделю выяснилось, что рыженькая нигде обследование не проходила. Была еще у одного кардиолога, уже в своей поликлинике, и тот также дал ей множество направлений на диагностику. Агафонов встретился с этим доктором.
-Да, приходила она ко мне. Я зафиксировал тремор пальцев, беспокойное поведение, бледность кожи. Имелась усиленная пульсация сонной артерии, болезненность ребер, межреберных промежутков. Но размеры сердца при перкуссии – без изменений, частота сокращений нормальная, дополнительные тоны и шумы отсутствовали. При измерении давления я отметил небольшую асимметрию показаний на правой и левой руке. Кардиограмму ей при мне сделали – никаких отклонений. Однако в связи с ее жалобами я посоветовал обследоваться, холтер пройти и томографию.
-А что за жалобы? Поймите, я лечил ее сестру, которая умерла во время операции.
-Понимаю. Жалобы… девочка описывала все очень ярко и подробно так, что смело можно предварительно миокардит ставить. Наверно, она прекрасно знала симптомы сестры. А у нее самой я предполагаю обычный кардионевроз на почве психотравмы.
Агафонов долго думал, почему же Стася пропала тогда, год назад. Теперь, когда он узнал о ее сестре, то стал подозревать, что Стася именно из-за этого и исчезла с его горизонта. Ни с того, ни с сего позвонила ему и сказала, что встретила другого и что с Агафоновым у нее просто была вспышка, которая в его отсутствие быстро прошла. Да и разница в возрасте в 13 лет ей не походит. Сказала, чтобы не искал ее и не звонил, а то новый бойфренд ей не простит этого. Ее слова причинили ему сильную боль, но он вполне мог понять, что такая юная девочка влюбилась в молодого мальчика, а его, взрослого и состоявшегося мужчину тут же забыла. А чего он ждал и на что надеялся? Да еще и с Лизой в то время все никак не мог разрулить – та ни в какую не желала с ним расставаться. Про то, что полюбил другую и очень сильно, он молчал, не хотел, чтобы Лиза хоть как-то вышла на Стасю и начала ее прессовать. Ведь Лиза его сверстница, они вместе учились, а Стасе тогда исполнилось всего 17 лет.
Он совсем потерял с ней голову, надышаться ею не мог. Будучи намного младше Агафонова, она имела очень ясный и критичный ум, хотя, конечно, наивность и детство еще не вполне выветрились из нее к тому времени. Он ото всех скрывал их связь по причине ее несовершеннолетия, но ни дня, ни часа не мог не думать о ней. Встречались они тайно у него дома, где он покрывал ее поцелуями с головы до ног.
С Лизой все было сложно потому, что незадолго до знакомства со Стасей он сделал Лизе предложение, и они начали готовиться к свадьбе. Однако даже после того, как Стася порвала с ним, он не мог вернуться к Лизе. Потому что продолжал любить свою юную неугомонную рыжулю.
Лиза перестала мучить его где-то через два месяца после разрыва. Но Роман подозревал, что она хочет увидеть разлучницу. Возможно, просто увидеть без желания что-то ей высказывать. А, может быть, она уже видела Стасю, но, оценив ее достоинства, а главное, учтя ее юный возраст, не стала нарываться на ссору.
В прошлом году летом Агафонов еле дождался, когда Стася получит аттестат, и ей больше не придется ходить в школу. Но сразу после этого его самого угнали на двухмесячный курс усовершенствования врачей в Москву. Без этого он мог потерять категорию. Как раз в этот период Стася и сообщила ему,
