еще ни одна, за исключением его, халяевской, лапа. Гарик включил телевизор, налил себе коньяку и снова лег – ему стало скучно.
Немного погодя Гарик набрал номер телефона, едва не затерявшийся в его обширной памяти.
– Алло! Рига? Это Союз архитекторов? Мне, пожалуйста... А-а-а, здравствуй мон шер ами... Давно, давно... Что, у вас праздник? Просто вечеринка? Так ты не очень занят? Нет-нет, машина мне не нужна, у меня пока есть... катайся на здоровье. Скучаю, скучаю... Все некогда, столько дел... Скучаю, представь себе. Жениться? Да, собираюсь скоро. На свадьбу? Да я сам к тебе приеду! Кто невеста? Не знаю, целиком полагаюсь на твой вкус... Нет-нет, никакой рекламы! Желательно, чтобы блондинка. Брачное объявление? Ну да, снимет комнату не старше двадцати двух, светлую, с гаражом... Кто? Ну, мой дорогой, сам знаешь... Простой, советский...
ГРАДСКАЯ Л.
Она сидела в машине без номеров и помахала Краевскому рукой, и он пошел не оглядываясь и по обыкновению слегка сутулясь. Он ее так и не узнал, он не помнил, как и где ее встретил, почему она показалась ему знакомой. Просто он не встречался с ней несколько лет, или встречался, редко и из юного, ни на что не похожего существа она превратилось в существо вполне взрослое, без каких-либо, как ей самой казалось, предрассудков – но это было неправдой, ей только казалось, что предрассудки ее исчезли, испарились вместе с ее, опять таки как ей самой казалось, жизнью. Нет у нас прошлой жизни – времена могут быть разными, но жизнь все равно одна. Нельзя стать человеком, если ты им не был – в таком случае о каком прошлом может идти речь?
Краевский как всегда оказался в курьезной ситуации. Но может быть именно эта ситуация, абсурдная и занимательная одновременно, даст повод продолжить наше повествование. Может быть ничего еще не кончилось, может только начинается то, чему и надлежит быть. Начинается сейчас – ранним утром, поздней весной замечательного, что ни говори, года.
. . . . . . .
. . . . . . .
