Книппер-Чехова:
- «Доктор успокаивал,
взял шприц и сделал впрыскивание камфоры».
*
Schwoerer:
- «Только в ночь с четверга на пятницу,
когда после первого камфарного шприца
пульс не поправился,
стало очевидным, что катастрофа приближается...»
*
Раз был «первый шприц», значит, был и второй.
И вот тут уже, после второго укола, Schwoerer заволновался - уколы не действуют, сердце Чехова почти не бьётся.
*
И снова остановим надвигающуюся катастрофу.
Вспомним иерея А.:
- «Он умер не с покаянием, как Пушкин. Не с Евангелием, как Достоевский».
*
Попробуем для начала понять, как Чехов оказался в Германии.
Документальных подтверждений тому нет, но, скорее всего - Schwoerer и жена его Елизавета Живаго - это круг знакомств семьи Книпперов.
Чехов приехал в этот Badenweiler с подачи жены и её родственников - лечиться у кудесника Schwoererа.
И жена - заодно подкрепится горным воздухом и термальными водами.
Но - благими намерениями оказалась выстлана дорога на этот курорт -
что бюргерам было оздоровление - Чехову стало смерть.
*
Почему-то иерей А. забыл - Чехов на чужбине.
Православный Чехов не может участвовать в Таинствах Католической церкви.
Тем более, в Протестантской.
Равно как и наоборот.
Это приравнено к предательству.
И Чехов это знал не хуже нас.
Так почему об этом забыл иерей?
Которому помнить это полагается первее, чем нам и Чехову.
*
Наверное, потому, что Чехов давно уже стал - образом.
Для иерея - образом человека перед смертью не покаявшегося и не принявшего Причастия.
Образом всей русской интеллигенции, отпавшей от Церкви.
Детали и обстоятельства никого не интересуют.
Образа рубят - судьбы летят, как щепки.
А самого Чехова - забыли.
Как Фирса в финале «Вишнёвого сада».
*
Забежим немного вперёд.
Книппер-Чехова:
- «В следующую ночь тело Антона Павловича перенесли в часовню.
Утром супруга доктора Швёрера (урождённая Живаго) вместе со мной превратила католическую часовню в православную,
устроили аналой, поставили наши иконы.
Приехал священник из Карлсруэ - отслужил первую панихиду».
*
Оказывается - есть поп неподалёку.
Хоть путь от Карлсруе до Badenweilerа совсем не близкий - 170 км.,
по сравнению с Россией - дачная поездка.
Почему же Чехов, зная, что умирает, не послал за ним?
*
Первая половина ответа очевидна - почти домашний арест в этой комнатёнке «Sommerа», как следствие травли бюргеров -
и хозяин гостиницы, Schwoerer, да и жена воспротивились бы этому.
А последние двое - ещё и потому, что не понимали, что Чехов умирает.
*
- «А мне, дуся, всё время казалось, что эти немцы, в конце концов, меня поколотят».
*
Книппер-Чехова (о панихиде):
- «Немцы просили, чтобы не было слышно ни пения, ни службы».
*
Ответ на вторую половину вопроса ещё проще -
Чехов не стал предателем.
( Впрочем и бюргеры не горели желанием обращать его в свою веру.)
А иерей А., совершенно не зная обстоятельств смерти Чехова, поверху пройдясь по мифу об Ich sterbe и шампанском, позволил себе вынести Чехову приговор.
А приговоры - они, как бумеранги…
Потому и сказано, - не судите, да не судимы будете.
*
Кто знает - не окажись Чехов в этом захолустном Badenweilerе, а умирай он в Москве - может и послал бы за священником, покаялся бы и причастился.
И нечего было бы теперь сказать иерею А.
Но, позови Чехов местного herr pastor - херра пастора,
( что переводится как господин пастух) -
иерей А. непременно бы назвал его иудушкой Чеховым.
Как не крути...
*
Но это только половина претензий иерея к смерти Чехова - вторая и главная будет чуть позже.
*
И тут прибежал студент с кислородом…
*
Лев Рабенек:
- «Когда я вернулся в отель, доктор был уже в комнате Антона Павловича.
Я вошёл в неё и передал ему кислород.
Антон Павлович сидел на постели, подпёртый подушками и поддерживаемый Ольгой Леонардовной; он тяжело, с трудом дышал».
*
А вам понравится, если к вашему смертному одру придёт ухажёр вашей жены?
А если ещё и после…
Думаю, Чехову тоже.
*
Лев Рабенек:
- «Доктор стал давать ему кислород.
Через несколько минут…»
*
Обратите внимание Рабенек пишет - он всего несколько минут в комнате.
Ich sterbe уже сказано.
*
Лев Рабенек:
- « Через несколько минут доктор шёпотом попросил меня спуститься вниз к швейцару и принести бутылку шампанского и бокал.
Я снова исчез…»
*
И опять остановим эту трагедию.
Чехову плохо, он умирает - два укола, пульс почти не слышен, дышит с трудом - а Schwoerer вдруг просит Рабенека, - сгоняй, студент, за шампанским.
А кому тут шампанское?
И причём тут шампанское - человек умирает.
*
Положим, жена Чехова не слышала этой просьбы «шёпотом» и потому не удивилась.
Рабенек побежал вниз, на первый этаж…
*
«Sommer» - это не отель с ночным рестораном и казино,
«Sommer» это санаторий для оздоравливающихся бюргеров и их жён.
Здесь не пьют шампанское по ночам.
Нужно спуститься к портье, открыть ресторан, найти это шампанское.
Время идёт.
Чехов умирает.
А что - шампанское ему поможет?
Ни Книппер-Чехова, ни Рабенек не объясняют - какого чёрта тут шампанское?
*
И так за сто лет все свыклись с этим чеховским шампанским, и так оно всем нравится, что никто почему-то не обращает внимание, что это похоже на несмешной и глупый анекдот:
Пациент:
- Доктор! Два укола не подействовали! Я умираю!
- Принесите ему шампанского. Пусть выпьет и умирает себе на здоровье.
Принесли бутылку.
Пых! - пробка, Буль-буль-буль, хлюп-хлюп-хлюп.
- Давно я не пил шампанского, - сказал пациент и умер.
*
Тут даже и не поймёшь про что этот анекдот - про писателей, про врачей, или про шампанское?
*
Неуклюжая попытка профессора Рейфилда выкрутиться из этого анекдота почему-то всех удовлетворила.
Кого не устроила - читаем дальше…
*
Взглянем на Schwoererа попристальнее.
*
Ещё раз Лев Рабенек:
- «Доктор Schwoerer был сравнительно молодой, красивый и приятный в обращении человек.
Его лицо показывало, что в свои студенческие годы он принадлежал к одной из студенческих корпораций: следы дуэльных порезов сохранились на его щеке».
*
Студенческие корпорации, точнее братства - это полудетская игра в подобие масонской ложи. Игра, в которую веками играли и играют студенты европейского Запада, а потом и Америки.
В восьми университетах Лиги Плюща в США (The Ivy League), из которых выходит вся мозговая элита страны - десятки таких братств.
*
Schwoerer «сравнительно молод» + «красив» + «приятен в общении» + весь в шрамах
=
про таких говорят - представительный мужчина.
( Хотя - почему наличие шрамов считается признаком доблести и отваги? Били-то владельца шрамов, а не наоборот. Но не об этом речь.)
+ Schwoerer пользует, как врач, высоких в обществе людей - самого Великого герцога Баденского Фридриха I, Великого герцога Баденского Фридриха II и его жену Хильду Шарлотту Вильгельмину Нассаускую – последнюю Великую герцогиню Баденскую, покровительницу изобразительных искусств.
=
Всё это даёт нам повод думать, что в иерархии своей студенческой корпорации с каким-нибудь полуидиотски-продвинутым названием, вроде «Братство кривого костыля» Schwoerer, если и не был главой, то занимал далеко не последнее место, входя в правление.
Мы не сильно ошибёмся, если предположим, что на том званом обеде в своём доме Schwoerer в полушутку-полусерьёз принял Чехова в почётные члены своего братства -
не действительным членом, с ритуалами посвящения и обязанностями,
а в почётные.
И даже выдал какую-нибудь удостоверительную грамоту с вензелями и печатями.
И кто Schwoererу возразит из братьев «Криволго костыля » - herr Tschechof знаменитый писатель, его издают и в Германии - уже 45 публикаций - и его почётное членство почётно и полезно и для «Братства».
И не удивительно будет, если обнаружится в каком-нибудь архиве, может и в частном, следующая бумага:
- Сим удостоверяется, что herr A. Tschechof состоит…
Всплыла же курортная карточка Чехова в Badenweilerе. А несколько лет назад и история болезни.
Просто её или ещё не нашли, или ещё не поняли кто там такой этот
herr А. Тшешофф?
(У меня, кстати, есть такая же бумажка, после давнишнего показа фильмов в одном из университетов Америки, в котором я больше ни разу не был - что и натолкнуло на эту мысль.)
Если мы не примем такое (или примерно такое) предположение - всё далее происходящее будет выглядеть анекдотическим бредом.
Или маетой, как говорит Книппер-Чехова.
*
Рабенек пишет - Schwoerer велел принести шампанское, фрау Чехова это подтверждает.
Но ещё раз вспомним её черновики.
- «… первый раз в жизни сам попросил послать за доктором.
После он велел дать шампанского».
*
Кто «он»?
Невнятно. Но, получается - сам Чехов…
*
И, скорее всего, так оно и было.
Видя, что Schwoerer даже после Ich sterbe не понимает, что Чехов
сейчас умрёт
и считает, что он просто паникует,
тактичнейший и деликатный Чехов просит принести ему шампанского.
Как принято в «Братстве кривого костыля».
Ну, чтоб Schwoerer потом не мучался, что нарушил клятву.
Ибо бюргеры - es ist «порядок и честность».
И не всегда es ist ум.
*
Сказать дай шампанское, не зная немецкого, вряд ли сложно.
Примерно, как на английском - ай вонт шампень
Но даже и тут Schwoerer принимает это за панику «плохого врача Чехова».
«Доктор успокаивал».
Но велит Рабенку сходить.
И ни фрау Чехова, ни Рабенек не понимают - зачем?
Ибо они в эту «тайну» не посвящены - её знают только Чехов и Schwoerer.
Для фрау Чехов и Рабенека: матрос, шампанское - одного поля ягодки - Чехов «мается», Чехов бредит.
А с больными не спорят. Проще сходить. Чтобы успокоить.
*
Книппер-Чехова и запустила этот миф о Чехове и шампанском -
в полном неведении что оно означало.
Единственно, что она в нём подправила- шампанское велит принести доктор.
Ей как-то неловко было писать, что инициатива исходила от мужа.
Отчего миф стал откровенно бессмысленным.
Но мифик этот - неожиданно всем очень понравился.
Он пришёлся в самую пору повального отказа русской интеллигенции от Причастия.
*
И тут вернулся студент с бутылкой…
*
продолжение и полная версия с фото - https://ridero.ru/books/bokal_tumana/
