...Наташа проводила взглядом уходящий перрон, люди стояли, провожали отходящий поезд, что-то кому-то кричали, пытаясь перекричать шум. Сложив флажки, закрыла дверь вагона и прошла в освободившееся купе.
Верхние полки были подняты. Она опустила их, проверила, не остались ли там вещи, забытые пассажирами, заглянула в багажное отделение над дверью. Подняла нижнюю полку, опустила, потом другую. Увидела на полу два фантика от конфет, сложенные «квадратиками» для игры «в фантики».
Она села за стол и стала смотреть на, набегающую на вагон, тайгу.
В ладошке уютно лежали два кусочка детства.
… В пионерлагере они много времени тратили на эту игру. И мальчишки и девчонки соревновались в своём умении точно и грамотно положить такой вот «квадратик» на «квадратик» соперника. Были треугольники, пятиугольники....
Она положила один на ладошку и лёгким ударом по краю стола положила его квадратик на самый дальний край. Взяла другой, прицелилась, и … квадратик лёг точно на первый. Выиграла.
У кого?
Наташа положила фантики карман.
- Приеду, надо будет Верочку научить играть! – подумала она.
… В этом купе ехала семья с Сахалина и молодой парень – Володя, который сейчас вышел.
- Играют на Сахалине-то «в фантики». Не забыли, - подумала Наташа, глядя в окно.
…- Чего сидим? Давай, пока никого нет, протру пол. А то сейчас увидят, что купе свободно, проситься будут.
В дверях стояла Светка. Светка – сменщица была смешливой и беззаботной хохотушкой.
…Через минут двадцать в двери служебного купе уже стоял молодой парень и улыбался, «как медный пятак».
-Девушки. Там купе свободно. Можно я в него переселюсь, а то в моём пацан «шубутной» - тесно ему.
- Грамотно излагаешь. О других заботишься. Только билеты-то в него уже проданы. И не «факт», что там не будет «шубутная» пацанка.
Светка вызывающе смотрела на парня.
- Так с пацанкой всяко проще договориться, чем с пацаном.
- Этттт точно! Пацаны часто «не догоняют»…
- Это, смотря, кто убегает!
- Ой, ой, ой! Из какого купе-то?
Парень назвал. Светка переложила его билет в другую ячейку.
- В ресторане есть конфеты в коробках. Вку-у-усные, - она выразительно посмотрела на балагура.
- Идет! Вечером будем пробовать. С чаем…! - парень подмигнул и пошел переселяться.
- Как ты с ними… Подумает чего.
У нас с тобой тут еды … Давай здесь поужинаем.
Наташа увидела сумку с продуктами, оставленными Володей и сахалинцами.
- Давай здесь. У меня ещё вечернее чаепитие будет. Рано пока. Давай попозже. Мне ещё сверку по свободным местам отнести бригадиру надо.
- Попозже, так попозже. Захватишь что-нибудь к чаю по дорге.
- Зах-ва-чу. При-хва-чу. Если очень за-хо-чу. Не грусти, Натка! Молодость дается раз. А мы ей справа в левый глаз.
Светка засмеялась и потянулась так, что слышно было, как хрустнули суставы.
… Убежала, а Наташа стала выкладывать всё из сумки.
Развернула газетный сверток.
В нем были деньги. Много денег. Очень много.
Она задвинула дверь.
В голове что-то зашумело, закрутилось. Она, оглядываясь, ища, куда бы засунуть свёрток, стала метаться по купе.
- Да, что же это такое? Успокойся! Вот так! Спокойно!
Она села и закрыла глаза.
…- Так. Володя сказал, что «купи, что-нибудь Верочке. Деньги в газете. От бригады». Винится в бригаде кто-то перед кем-то, - вспоминала она, что говорил Володя на перроне.
- Значит мне деньги. За что? Ладно. Потом разберусь.
Она прошла в купе проводников. Достала свою сумку. Вытряхнула из неё всё. Достала со дна картонку. Положила свёрток на дно сумки, накрыла его картонкой и сверху побросала все, как было. Сумку поставила на место.
…- Ты чё? Случилось что? Зелёная вся. Не пугай меня! Наташка! Ты, чё? Подруга!
Светка стояла растерянная в дверях.
- Что-то, как-то нехорошо вдруг стало.
Наташа снизу вверх смотрела на неё.
- Ты это, - кончай. Нам ещё два дня ехать. Дома умирать будешь. Или у Верки сестренка намечается?
Светка присела рядом.
- Откуда? Типун тебе, Светка, на язык! Накаркаешь!
- А кто вас,- тихонь, знает. У вас же так – «ветерком подуло и надуло».
- Балоло! Принесла что-нибудь к чаю?
- Принесла.
Есть не хотелось, но надо было всё доедать. До утра продукты могли испортиться. Попили чаю.
- Свет! Пойду я! Что-то мне не по себе. Пойду. Ночью понадоблюсь – стукнешь.
- По башке бы тебя стукнуть. Подруга. Иди уж. Знаешь, где меня искать.
Светка стукнула костяшками по стене три раза, потом пауза и ещё два раза.
… Наташа после поездки пришла домой поздно. Вера уже спала.
- Намаялась что-то она сегодня , я её раньше уложила. Что-то весь день беспокойная была. Ты что – серая. Случилось что?
Мама встретила её в дверях.
Наташа разделась, прошла в ванную, потом на кухню.
- Мама, мне деньги дали. Много. Очень много.
- Зачем? За что? А сколько?
- Не знаю. Не считала. Ты сама говорила, что шальные деньги считать нельзя – «не к добру».
- Говорила. Когда вы с Мишей после свадьбы сели считать. Конечно, «не к добру». «Не к добру» и вышло. Сколько всё-таки и за что?
- Тысячи две, наверное. Не за что. Просто так дали. Сказали –«Купишь что-нибудь. Или сами придумаете.» Вот!
… От бригады какой-то. Кто-то винится. С Сахалина парень ехал. Он и дал. Сказал - «Купишь что-нибудь. Или сами придумаете.»
- Сколько?! Дела! Нарочно не придумаешь. А почему взяла?
- Да, я думала, он мне за банку кофе деньги в сумку сунул. Кофе растворимый. «Касико». А потом посмотрела, а там … Тысячи две. Наверное.
- Не было печали, черти накачали. Покажи.
Наташа достала из сумки газетный сверток.
- «Советский Сахалин».
Прочитала мать.
- Да. Не меньше.
Она посмотрела на деньги и села за стол.
- Угораздило тебя. Не к добру "деньги с неба". Ой, не к добру!
…Завтра положишь на книжку. Убрать надо из дома их. Может хозяин появится. Дурные какие-то деньги. Беды бы не было. Ладно, садись чай пить.
… Убери это подальше.
Мать кивнула на свёрток.
- Мама. Я вот, что дорогой подумала.
Наташа присела к столу.
- Обменяем квартиру и мою комнату на одну. Будет большая трехкомнатная. Я в институте восстановлюсь. Может так? Здесь ведь стипендия за пять лет.
Будем все вместе. А?
… Не приедет Володя за деньгами. Не приедет. У него жена, сын – Петька. Девять лет ему. Не приедет.
- Что за Володя?
- Ну, это тот парень, что деньги отдал.
… - Да, девка. … «Раскрывай ворота» - называется.
Мать сидела за столом, разглядывая Наташу, опустившую голову, крутя пустую кружку.
… - Да, девка. Пышешь! Пышешь! - повторила она.
Наташа достала из кармана фантики и положила их на стол.
- Что это?
Мать посмотрела на квадратики.
- Фантики. Там девчонка ехала ещё … с Сахалина. Играли, наверное, с родителями. Взяла – Веру научить. Потеряли, наверное.
Наташа посмотрела на мать.
- Да, девка. Беда…а…а!- выдохнула она, пристально глядя на Наташу.
Подошла к окну. Серый вечер уже накрыл дома. В них то тут, то там зажигались окна и казалось, что идет какая-то тихая перекличка между окнами.
- Наташа! А скажи, мы уже можем поговорить, как две бабы? Вот, просто, как две бабы, имеющие по дочке? Вот просто о себе, о жизни.
Мать повернулась и уперлась взлядом в Наташины глаза.
- Наверное, можем.
Наташа растерялась и медленно передвинулась на краешек стула, положив руки на квадратики фантиков.
Она поймала себя на мысли, что похожие чувства она испытывала, когда мама проверяла у неё уроки.
- Наташа. Мне меньше сорока пяти лет. Поверь мне, что я не чувствую себя ни несчастной, ни старухой,- мать присела рядом.
-Я хочу любить. Я могу быть любимой. Но я люблю и свою дочь. Я люблю свою внучку, её дочь. Мне страшно признаться, но я боюсь, что моя любовь делает и её, и внучку, и меня несчастнее. Несчастнее потому, что каждый день идет время. Идёт. Идёт. А я стою, как прибитая гвоздями к забору. Приходит день, наступает ночь, мимо идут, спешат куда-то люди, а я всё стою. Мне не больно, - мне «никак». Понимаешь? «Никак»!
Я могу проходить весь день в халате. Я могу не выходить на улицу, если я одна. Я не хочу так. Я хочу «по-другому». Понимаешь? «По-другому»! Я не знаю как! Но хочу «по-другому».
…Но я люблю свою дочь, я люблю свою внучку. Я нужна им. Я хочу, чтоб у них было хорошо. Я могу в чём-то помочь. Я рада бежать за «тридевять земель», чтоб помочь. А так… - моя помощь – это помощь … Как тебе сказать? Не знаю! Я своими руками толкаю вас в болото.
А время идёт. Время идет. Оно уносит силы и желания. Оно приносит безразличие и пустоту.
И они тоже стоят. Стоят. Никуда не бегут. Нет, чего-то того, что было… И стоим мы, обнявшись, любя друг друга, но стоим. Жизнь идёт, а мы стоим! Втроем стоим. Верочка, конечно, растёт, но…. Мы-то стоим, и она стоит!
Наташа смотрела на мать.
Действительно, - нестарая женщина. Только в глазах…, не грусть, а какая-то пустота.
Наташа хорошо помнила, как принесли из роддома Верочку. Как светились мамины глаза. Лучики теплого света освещали всё кругом. А потом, как-то незаметно, потухли, а потом появилась эта пустота.
- Мама. Я всё понимаю, но не знаю, что, как, делать. После гибели Миши во мне что-то пропало. Что? Сама не знаю. Что было? Тоже не знаю. Что-то было, а теперь этого нет. Я не знаю, что делать!
- И я не знаю, что делать! Только знаю, что делать что-то надо!
… Они сидели, положив руки на стол. Обе думали о своей жизни, о жизни другой, которая хорошо была известна во всех подробностях. О Вере, о годах, которые прожиты, о тех, что будут, о будущем, о другой бабушке, о бабушке и дедушке Наташи, о том, что, как-то незаметно всё заплелось в такой плотный клубок, что конца ниточки, за который можно было бы потянуть и распутать его весь, не видно.
- Мама. Я знаю, ты советов не даёшь. Ты знаешь, я их не прошу. Что нам делать?
Мама встала, взяла чайник, зажгла плиту, поставила на неё чайник, устало села опять за стол.
- Если нельзя вернуть эти деньги обратно, то обменяй свою комнату на квартиру, где-нибудь здесь рядом. Забирай Верочку. Восстановись в институте, а там смотреть будем. Будем в гости ходить. Позовёшь – прибегу.
Я другого ничего не вижу. Денег хватит и на обмен и «на пожить» какое-то время. Потом думать будем. На своих поездах ты никуда не уедешь. Да и я, как на перроне, эти два года. Провожаю и встречаю. И Мишина мама так же из-за нас живёт.
Придумали мы все для себя жизнь, которой нет. Поставили Верочку в «красный угол» и в «молитвах на неё» не видим, что вокруг делается, что жизнь мимо нас идёт.
И ещё обертку красивую этой жизни ищем. Кого обманываем?
… Или, давай, я перееду в вашу комнату, а вы с Верой здесь оставайтесь. Это же твой дом тоже.
…Часы идут. Дни бегут. А годы, Наташа, летят! Летят!
… К дедам даже выехать не можем. Всё нам некогда.
… У тебя должен быть свой дом. Понимаешь, свой. Без меня. А у меня - свой. Всегда открытый для вас.
А ты обязана сделать так, чтоб…. Обязана. Понимаешь? Обязана сделать так, чтоб тебе, мне и Верочке было хорошо.
Чтоб не одни вы с ней в четырех стенах в фантики играли. Понимаешь? Обязана. Вывернуться наизнанку, а сделать. Для себя, для Верочки, для меня, для дедов своих, для мамы Мишиной.
Ходить по улице и улыбаться не потому, чтоб показать другим, что у тебя всё хорошо, а сделать, чтоб так было, что ты ходишь и улыбаешься.
Фантиком не прикроешь от людей, то, что
