ТЯЖЕЛАЯ НОША (Глава 17)

Аля Хатько & Олег Вайнтрауб

ТЯЖЕЛАЯ  НОША

                                                        Часть первая. БЛИЗНЯШКИ

Глава 17. Разговор с Агафьей Спиридоновной.

Видела женщина, прожившая долгие годы, что уезжали Ольга со Станиславом одними, а вернулись совсем другими людьми. Своими наблюдениями она поделилась с мужем, Серафимом Александровичем.
- Знаешь, отец, кажется мне, что скоро наш сын объявит о решении жениться.
- Я и сам вижу какими глазами он смотрит на нашу работницу. Если бы только он осмелился и предпринял шаги на сближение, - вздохнул старик.
- Мне кажется, что совместная поездка дала свой результат. Там они смогли лучше узнать друг друга. Вернее, узнать друг о друге. Ведь в самом деле, Ольга-то рассказала всем о себе, а он-то не рассказывал. Теперь, когда она узнала, что он свободный от всяких обязательств перед женским полом, может, другими глазами смотреть начнёт на Стасика.
- Думаю, что рано об этом говорить. Болит у женщины душа о своём ребёнке. Разве не видишь, жена, какие у Ольги грустные глаза.
- Но ей же и о себе надо немного подумать. Она же ещё совсем молодая, а жизни так и не видела. Думаю, что мне надо с ней поговорить.
-Только не перестарайся, Агафьюшка, не испорти дела.
- Я уж постараюсь, - улыбнулась женщина.
И вот в один из дней, когда Агафья Спиридоновна разложила купленный материал для платьев Даши, она позвала в комнату Ольгу, чтобы посоветоваться, какой бы фасон она хотела увидеть на дочери. От Даши она уже услышала пожелание и сняв мерку с девочки, отправила её погулять, так как свою ежедневную работу она выполнила.
После того, как женщины договорились о фасоне, Агафья Спиридоновна заговорила:
- Оля, а скажи мне только честно, тебе нравится хоть немного наш сын?
Этот вопрос застал врасплох женщину. Она то краснела, то бледнела под пристальным взглядом старухи.
- Ну, что я могу вам ответить, уважаемая Агафья Спиридоновна, - немного собравшись с духом, начала говорить Ольга. – Ваш Станислав видный мужчина. К тому же и работящий. Вижу, что и о вас заботиться, да и нас с Дашей, совершенно посторонних и незнакомых приютил безропотно в своём доме, дал не только крышу над головой, но и питание, и работу, чтобы мы не чувствовали себя нахлебниками. Я пока ещё не разобралась или это ваша семья такая, или народ ваш такой сердобольный.
- Я не это имела ввиду, Оля. Как мужчина он нравится тебе?
Ольга снова вспыхнула, поняв о чём сейчас пойдёт речь и начала издалека:
- Агафья Спиридоновна, на сердце у меня сейчас глубокая рана, которой надо очень много времени, чтобы затянуться. Глаза мои всё время затянуты влажным туманом, который не даёт видеть свет в ярких красках. Для меня всё теперь в чёрном цвете, как это платье, которое вы мне подарили в первый день моего пребывания у вас.
- Эх, видимо не получится у нас с тобой откровенный разговор, - вздохнула Агафья. А я хотела помочь тебе скорее увидеть то, чего ты совсем не замечаешь. А всё-таки рискну открыть твои глаза на то, что мой сын влюблён в тебя. я давно уже не видела его таким. Думаю, что по дороге в церковь он рассказал тебе о своей первой и последней любви.
Ольга только кивнула головой и продолжала слушать мать Станислава, потупив голову.
- Так вот, что я тебе скажу:
- Не моги ранить Стасика. Однажды он уже прошёл через это. Ты должна ответить на его любовь. Знаю, что ты сейчас приведёшь снова аргументы о своём горе. Но я думаю не только о нём, я и о вас с Дашей тоже думаю. Ни мужа, ни дочь ты уже не вернёшь, если откажешься соединить свою жизнь со Стасом. А ведь молодость уходит и не так медленно, как тебе кажется. мы согласны тебя взять снохой в свой дом, хотя у тебя за душой ничего нет. И дочь твоя будет у нас вместо внучки. И не подумай, что мы нагрузим тебя непосильной работой. Конечно, сама видишь, что мы своему сыну в хозяйстве не помощники, но и нагружать непосильным трудом не будем ни тебя, ни дочь. мы давно хотели видеть своего сына счастливым. Но время шло, а он ни на кого из женщин виду не имел. На него, конечно, находились охотницы. Но всем им не он нужен был, а дом, земля, хозяйство. Я не говорю, что он не имел женщин. У мужчин есть такая необходимость хоть раз в месяц иметь с ними дело. Я не расспрашивала, кто они, эти женщины, а он и не рассказывал об этом. Моё тебе предложение, Оля, если Стасик позовёт тебя замуж, то ты не отнекивайся, а давай согласие. Ты не пожалеешь о своём решении.
- А он это уже сделал, - покраснев в очередной раз ответила Ольга.
- И, что? – подняла глаза Агафья.
- Я сказала, что дам ответ в конце лета.
- И ты не передумала теперь, после нашего разговора?
- Я…я… не знаю….Что мне на это Даша скажет.
- А ты поговори с дочкой. Она у тебя не по годам умная.
- Я подумаю, Агафья Спиридоновна, неуверенно сказала Ольга и, как бы спохватившись, встала со своего кресла:
- Совсем забыла, что Стас просил обойти картофельные грядки. Он собирался его окучивать, а я и так засиделась у вас.
- Хорошо, иди, - усмехнулась женщина и занялась выкройками платьев.
А в поле, действительно, работал Станислав и, увидев Ольгу приветливо помахал рукой.
- Я тут квас принесла, вы, наверное, пить захотели, протянула жбанок с холодным напитком.
- Ой, какая же ты молодец, Оленька! А я давно пить хочу.
Мужчина с удовольствием приложился к напитку.
- Спасибо, дорогая!
Ольга от этих слов смешалась, опустила голову и пристроив пустую посуду на краю поля приступила к работе. Она тщательно и с любовью отряхивала с каждого картофельного кустика землю, которая при обработке попала на неё.
Несколько минут Станислав с любовью наблюдал за ней, а затем, вздохнув, продолжил свою работу.
Домой с поля возвращались вместе. Был поздний вечер. Во двор отец впустил коров, и они нетерпеливо ждали дойки. Не говоря ни слова, Ольга взяла подойник и упругие струйки молока ударяясь о стенки посуды издавая приятный для уха звук. А рядом пахло парным молоком и чем-то родным и домашним.
Ночью, когда уснула Даша, а Ольга никак не могла найти счастливого места на широкой кровати, она тихо поднялась и в одной рубашке, босая вышла во двор. На скамейке у забора сидел Станислав. Он был только в кальсонах, с голым торсом. Он услышал скрип двери и повернул голову. Ольга хотела уйти обратно в дом, но мужчина подошёл, крепко обнял, подхватил на руки и унёс на сеновал. Ночь для них пролетела, как один миг. Каких только слов не услышала этой ночью Ольга: она была и солнышком, и аксамиточкой, и розочкой, и…. она таяла под его руками, отдаваясь вся без остатка его губам, его рукам, его телу.
Спохватились влюблённые, когда петух начал уже в который раз кричать о том, что утро давно наступило. Тихо прокрались они в дом и одевшись вышли, чтобы начать трудовой день. А за завтраком Станислав не сводил своих влюблённых глаз с Ольги. Это было заметно родителям. Старики только перекидывались  между собой.
А днём Ольга отозвала Дашу подальше от посторонних глаз и рассказала, что дядя Стас хочет, чтобы они навсегда остались у них в доме. Для этого ей, маме, надо выйти за него замуж.
- Ты, Даша, не будешь возражать?
Девочка помолчала, а потом спросила:
- Ты будешь для него женой, а кем буду я?
- А ты будешь дочерью. Только не родной, а….
- Это, как не мать, а мачеха? Притом злая, готовая извести со свету падчерицу? – спросила Даша, глядя на мать.
- Разве дядя Станислав похож на такого злого отчима? Мужчины называются не мачехами, а отчимами.
- Я знаю, мама. Я имела ввиду, что и он злым, как мачехе будет?
- Думаю, если бы он был злым, то не принял бы на с тобой в свою семью и не кормил бы, не одевал бы.
- Тогда выходи замуж, мама. Я не буду за это на него злиться.
- Какая же ты у меня умница, доченька. И я тебя очень люблю.
- И я тебя люблю, мамочка.
А утром, после очередной ночи на сеновале с Ольгой, Станислав объявил родителям, что они с Ольгой решили пожениться.
-  Ольга согласна перейти в нашу католическую веру. В воскресенье поедем в костёл, чтобы договорится о венчании, как будто вопрос уже давно был согласован с родителями, категорически объявил Стас.
И снова старики только переглянулись. Неуместно было что-либо спрашивать или комментировать.
                                      (продолжение  следует)