Инспектор полиции, 50-ти летний Вахтанг Жвания сидел в кабинете, погрузившись в мечты об отпуске и напряжённо ждал новостей от судебных медэкспертов, чтобы как можно скорее покончить с последним «мокрым» делом. Придав положению губ весьма многозначительный вид, инспектор впал в пространные рассуждения относительно деталей недавнего загадочного преступления. Бегло просматривая отчёты сотрудников, его взгляд в очередной раз заскользил по фотографии шестнадцатилетней белокурой красавицы с ослепительной улыбкой.
«Гимнастка», – решил инспектор, восхищаясь отточенным торсом девочки. «Или балерина, – рассуждал его ленивый мозг, подмечая стойку тоненьких ножек – Одна прижата к другой, чуть согнутой в коленке, стопы отклонены в стороны, вот подняты носки на пуантах, лёгкий воздушный рывок и стройная белая лебедь покажет первое па».
Но не начнётся танец. Никакого балета уже не состоится. Подстрелили лебёдушку, а точнее зарезали – грубо, со звериной жестокостью. Отрубили, – да что там, – чуть ли не оторвали бедную красивую головку. Ужасное кровавое зрелище предстало перед полицией на лесной тропе у горного ручья. «Какая жуткая судьба у ребёнка, – горько вздыхал Жвания. – Наивное детское личико уже припудрено, уже желающее нравиться, вот уже заметны игривые бесики в глазах с поволокой и, наверное, разбившие не одно мальчишечье сердце. Но те сердца заживут в скором времени. Незаживающей раной останется только боль матери».
Инспектор живо представил, что стало бы с его женой, если не дай Господь, с Лианой что-то произошло. Холодным лезвием пронзившая сердце мысль заставила его тотчас перевернуть фото рубашкой вверх.
В кабинет почти ворвались сотрудники: Мина Карева и Роман Чебуридзе. На вопросительный взгляд шефа Мина покачала головой, а Роман глухо добавил:
– Голову обнаружить пока не удалось. Но эксперты пока дали предварительную оценку: тело скорее всего принадлежит Дарине Ветровой.
– Эксперты….эксперты… – задумчиво пробурчал Жвания, перебирая пальцами толщину овального химического карандаша. – Итак, что мы имеем на сегодня помимо обезглавленного тела школьницы в разодранных джинсах и её матери, никак не приходящей в себя в больнице? Удалось выяснить, что девочка делала одна в горах, да ещё в тёмное время суток?
Мина доложила по форме:
– Дарина с командой возвращалась с соревнований по художественной гимнастике. Их автобус сломался на полдороге и водитель заявил, что часа два все могут погулять. Дети как водится, заныли, но покорились обстоятельствам, а Дарина, отличавшаяся завидным упрямством, заявила, что должна быть дома уже через час.
– Зачем она торопилась?
– Всего на день прилетал её дядя из Кутаиси и скоро должен был возвращаться обратно. Дарина боялась упустить его и не попрощаться. В этот раз он обещал привезти племяннице в подарок живую обезьянку.
– Кого? – спросил Жвания.
– Законы не запрещают, – подтвердил Роман Чебуридзе. – У них дома на огороде целый зоопарк всякого дивного зверья.
– То-то вы в какой-то черно-белой шерсти весь, – заметил инспектор.
Мина и продолжила доклад.
– Поэтому Дарина поспешила взять вещи и отправилась через горный хребет по ручью домой, рассчитав, что таким путём она быстрее остальных доберётся до посёлка.
Инспектор метко швырнул карандаш в корзину.
– Но как такую маленькую девочку могли отпустить по темноте совершенно одну? Кто был старшим в группе?
– Её тренер, некая Татьяна Гурьева, – сообщил Роман. – Дарину, как она утверждает, вызвался проводить её дружок.
– Что за кадр? Объявили в розыск?
– Зовут Алексей Дубадзе. Его мать говорит, что сын после соревнований вернулся домой пешком под утро и спешно выехал в неизвестном направлении.
Жвания вскочил, подтянул ремень на брюках и приказал:
– Срочно на поиски. Опросить всех, кто знал Дарину – друзей, соседей, школу, команду. Словом – абсолютно всех. Копайте, ройте, но пока у нас только одна зацепка – Алексей Дубадзе. И тот в бегах. Свободны.
Пока Роман занимался соседями Ветровых, Мина Карева общалась в спортзале с Марией Бобришвили.
– Дарина была лучшей по всем показателям среди нас, – говорила девушка переодеваясь. – Ей прочили судьбу Ольги Корбут. Бедная моя подружка. Природа щедро наградила её фигуркой и научила этой фигуркой пользоваться.
– Ты произнесла последние слова как будто не в комплиментарной форме, – заметила Карева.
– Нет, что вы. – Мария слегка смутилась и продолжила растирать кремом бёдра.
– Тогда что значит «уметь пользоваться фигуркой?»
– Ну, знаете ли… гуттаперчевая пластика Даринки поражала. Гибкость тела могла сводить с ума не только судей, впрочем…. – словно опомнилась девочка, – Это уже неинтересно.
Карева почувствовала, что зацепила нечто важное и спросила в лоб:
– Мария! В твоих интересах ничего не скрывать.
– Но я… - приготовилась оправдываться девочка.
– Мария! Мне надо, чтобы ты рассказала всё, что знаешь либо слышала о Дарине и Алексее. Пойми, если ты очень любила подругу, если на самом деле скорбишь…
Мария сверкнула косым взглядом:
– Терпеть не могла эту маленькую мразь.
Карева даже отшатнулась, словно увидела перед собой нечто демоническое. Однако за все годы она встречала десятки хамелеонов и была готова к столько разительной перемене с Марией.
– Дальше, – потребовала Мина. – И не врать.
Мария приложила ладони ко рту и на несколько секунд задумалась.
– Знаете, – сказала она, – Я не соврала вам. Дарина в самом деле отличалась от всех нас. Природная красота, независимость характера, наглая самоуверенность и внутренние убеждения, что она – королева, а мы – тля. Букет достоинств, не правда ли? Невольно рядом с ней я ощущала себя слабее. Она подавляла парней интеллектуальной и сексуальной мощью, а нас, девчонок – страной взрослостью суждений о людях, холодным цинизмом и умением добиваться целей с выгодой для себя. Если она решила стать королевой школы – она ею стала. Говорили, что для этого ей пришлось задержаться после уроков в кабинете директора, а затем вышла с порванными колготками на коленках. Но я не убеждена…. Чего не видела – того не знаю.
– Что же ты знаешь? – каменным тоном спросила Карева.
– Дарина с лёгкостью обезбашенной стервы могла обманывать или оскорблять не только одноклассников, но и безнаказанно дерзить учителям. Например, на истории с ехидной иронией, исподтишка она сыпала фактами на уроках с поразительной уверенностью участницы событий. Учитель тушевался, сникал и чувствовал себя нелепо. А на следующий день всё то, о чём рассказывала Дарина, неожиданно освещалось в научных журналах как сенсационные находки археологов. Она знала о них заранее, понимаете? Как – оставалось загадкой. Мне думается, что к таким показным спектаклям одной актрисы Её Величество готовилась тщательно и заранее. На каждую реплику у неё находились три своих – дерзких, острых, сопровождающихся хохотом. Да-да. Она всегда хохотала, как гиена. И из-за этого смеха и из-за унижений обязательно на публике, с ней никто связываться не хотел.
– Её Величество? – переспросила Мина.
– Видите, – шмыгнула носом Мария, в презрении ломая красивые линии губ, – Даже после смерти не веришь, что она сейчас не выйдет отсюда обязательно с двумя-тремя шестёрками и не бросит, смеясь тебе в лицо: «Эй, ты, кривоногая. Это в маму?»
– Ну, ну, – прониклась вниманием к рассказу Карева. – Итак, Дарина любила унижать и делать это при всех.
– Обожала издеваться. При этом, когда видела, что может пострадать от лица, обладающего должностными полномочиями, превращалась в ангелочка и обиженного ребёнка. Её жалели одни, но люто ненавидели другие. И всё таки был один случай, когда видимо её покровитель дьявол отвернулся и не помог своей протеже. Королеве не удалось опозорить на весь класс Ибрагима.
– Кто это?
– Да историк наш. Он огорошил нахалку и просто добил сведениями, от которых та превратилась во что-то мерзкое. Про себя ликовал весь класс вместе с Ибрагимом. Того чуть удар от торжества не хватил. В глазах читалось: «Я сделал её!» Дарина начала дрожать, внутри клокотал гнев, а в глазах сверкало бешенство раненой тигрицы. Те, кто сидели рядом с ней, вспотели – такой внутренний жар ненависти исходил от соседки. После того случая Дарина затаила обиду и признавалась мне не раз, что отомстит очкарику.
– Что же произошло потом? – напряглась Мина.
Мария встряхнула головой, но воспоминания нахлынули безжалостной захлёбывающей волной.
– Мы писали годовую контрольную по истории, и случилось так, что Дарина увидела в тетрадке красную жирную двойку. В конце урока, когда все вышли из класса, она подошла к столу историка и потребовала исправить оценку. Но мало того, она хотела от Ибрагима публичного извинения перед ней и признания свей некомпетентности и её первенства в исторической правде. Я уж не помню, о чём именно там был спор. Кажется, речь шла о Наполеоновских войнах, в которых Дарина считала себя суперэкспертом.
– Еще бы, – усмехнулась Мина. – Родные души. И болезнь одна на двоих – мания величия и жажда власти. И что учитель?
– Ибрагим лишь рассмеялся и указал ученице на дверь. Да еще пригрозил поставить вопрос на педсовете о дерзком поведении Ветровой. А через несколько секунд из класса в коридор вылетела растрепанная Дарина со спущенной до колен юбочкой, визжа и плача, прикрывая девичий пах ладошками. На весь этаж она истерично
