Что я могу сказать о Боге?
Ни разу я Его не видел,
Но, правда, очень много слышал.
Увижу там, в Его чертоге…
Свет факела на лестнице, у массивной, обитой железом, двери подземелья, тускнел, играя темно-рыжими пятнами на чёрных осклизлые стенах. С потолка громко шлёпались капли воды. В абсолютной тишине они плетью били по ушам.
В углу, куда не проникал факельный свет, позвякивая кандалами, зашевелился узник. Оставленный стражем твёрдый заплесневелый кусок хлеба он опустил в деревянную посудину с водой. Иначе его было не разгрызть. Страж оказался не таким безжалостным, как те, кто допрашивали его и пытали. Страж принёс ему две широких доски и большую охапку соломы. Всё равно, кроме заключённых и самого стража, в этот каменный колодец никто не спускался, и никто не осудит стража за его милосердие. Что касается узника, то он не был одинок. Только соседи его молчали. От них не осталось даже запаха – только голые, обглоданные крысами, кости.
Ночью узник слышал крыс. Их часовые неусыпно следили, когда он испустит дух. Но узник, не без злорадства, думал, что ожидание крыс напрасно. Не крысы – огонь завтра пожрёт его плоть у городской ратуши, посреди площади. А толпа, глядя на его мучения, будет проклинать его, оскорблять, хотя многие в этой толпе сами достойны места на тугих вязанках хвороста. Их разум будет тешить то, что есть кто-то, кто ещё хуже, чем они…
…Он приехал в город две недели назад с торговым караваном. Купцы обрадовались попутчику, умеющему держать в руке меч. Одет он был в куртку с разрезами на плечах и локтях и шнуровкой на груди. К куртке был пристёгнут короткий плащ. Из-под куртки виднелась белая рубаха. Ноги его облегали чулки, а поверх чулок подколенные штаны и высокие сапоги. На поясе – короткий узкий меч. Голову путника венчал берет. Во всём его облике чувствовался военный. Наряд его был дорог, но сильно изношен и покрыт дорожной пылью. Когда-то красивый, глубокого зелёного цвета, он стал грязно-серым.
Он спрыгнул с коня и устало присел на парапет фонтана на площади перед ратушей и освежил руки и лицо. Ярко освещённая солнцем площадь шумела торговыми домами, лавками, тавернами, где под навесами отъедались оголодавшие в пути торговцы и зажиточные горожане, которым по карману мясо, овощи и вино. Бедняки довольствовались кашами, серым хлебом и пивом, разбавленным водой, или дешёвым кислым вином.
Путник, улыбаясь, огляделся и пошёл к таверне, показавшейся ему самой лучшей. Он поднялся на высокую деревянную террасу, пристроенную к таверне и укрытую от палящего Солнца навесом. Хозяин таверны был тут как тут. Он выслушал путника и поклонился, указав рукой на свободные столы. Сев на лавку, путник огляделся. Он выбрал место у края террасы, чтобы видеть площадь. Юноша ему принес кувшин вина и блюда с дымящимся мясом и хлебом. Путник с интересом посмотрел на него.
- Ты не похож на служку. Сын? – спросил его путник.
- Да, сеньор.
Путник кивнул и вручил юноше монету.
- Принеси мне ещё вина.
Под любопытными, но высокомерными взглядами, путник тут же принялся терзать мясо ножом и двузубой вилкой.
Когда он насытился, к нему подошёл человек, одетый в чёрный бархатный костюм с высоким воротом, закрывающим шею, и белоснежным кружевным воротником и кружевными манжетами на рукавах.
- Франко Марино, - представился незнакомец и спросил:
- Позволите присесть?
- Паоло, Паоло Конти, - ответил путник, встал и жестом пригласил нового знакомого за стол.
Франко прислонил к скамье свой длинный меч и глянул на хозяина таверны. Тот лично подал на стол ещё мяса и вина.
- Вы человек состоятельный, раз выбрали эту таверну. Знатные люди, сами понимаете, здесь не бывают, но зажиточные горожане и купцы предпочитают набивать брюхо здесь.
Паоло засмеялся.
- Я далеко не беден. К тому же, мы неплохо заработали, предложив к услугам купцов свои мечи. Я был не один, с отрядом. Вижу, мой визит пришёлся не ко двору?
- Не обращайте внимания. Если люди богаты или хоть чуть-чуть зажиточны, то они не обязательно умны. Мы можем обращаться друг к другу по имени? Церемонии только мешают беседе. Я вообще не люблю условности, а потому не люблю появляться в свете.
- Вы читаете мои мысли, Франко.
- Так я и думал. Лишний раз доказываю себе, что умею читать по лицам. С человеком, обремененным знаниями, всегда приятно побеседовать.
- Почему обременённым? – спросил Паоло.
- Знание – это бремя. Чем больше знаешь, тем сложнее жить. Начинаешь думать о вещах, о которых многие не то что не думают, а элементарно не знают, - ответил Франко. Он обвёл взглядом террасу.
- Будьте милосердны к людскому невежеству. В их незнании есть достоинства.
- Интересно, какие?
- Не оказаться на костре. Просвещение, оно нынче опасно, - сказал Паоло.
- Понимаю, о ком вы. Джордано Бруно, к сожалению, оказался слишком принципиален. Как человек военный, вы знаете, что иногда не мешает и отступить, собраться с силами или найти другой путь. Нельзя переть напролом. Кстати, он попал на костёр не за свои научные воззрения.
- Вы согласны с ним? – спросил Паоло.
Я не то что согласен, а потрясён. Для меня никогда не стоял подобный вопрос. Я об этом всегда знал. Я, вообще, много что знаю и поражаюсь, как при помощи палки, воткнутой в Землю, определить, что она – шар, и вычислить и её диаметр?
- Это вы про Эратосфена и гномон? – весело спросил Паоло, радуясь просвещённому собеседнику. Редко с кем можно поговорить о науке.
- У вас суме книги? Или я ошибаюсь? – спросил Франко
- Со мной лишь Библия и мои путевые записи. Я пишу книгу.
- О чём? Можно полюбопытствовать?
- Трудно сказать… Наверно, мои поиски смысла жизни.
Франко откинулся на скамье, словно хотел рассмотреть Паоло как картину, с расстояния.
- То есть, Святые Писания вас не устраивают?
Паоло смутился. Он немного испугался, но всё же ответил:
- Дело не в Святых Писаниях, а в нас. Дела наши идут вразрез с ними.
- Ничего крамольного не вижу. Земля полна греха. Я скажу больше, люди не могут не грешить, потому что рождены во грехе. И смысл их жизни заключается в том, чтобы грешить как можно меньше. Об этом вы пишете?
- Это мои записи, мои мысли. Я не хочу, чтобы кто-то их прочёл.
- Почему? – поинтересовался Франко.
- Я ещё не дописал книгу, - ответил Паоло. Он изрядно захмелел и чувствовал усталость, но предложенный стаканчик изумительного вина, вдруг, привёл его в чувство. Паоло удивился тому, как подействовало на него вино.
- Может, позволите полистать? – настаивал Франко.
Паоло согласился.
- Интересно. С первых строк понимаю, отчего вы не хотели позволить мне читать ваши записи. Вы считаете, что если Бог есть, то в нашем существовании нет смысла? – на лице Франко было написано изумление, - Можно пояснить?
- Меня давно не оставляет мысль о том, что какой смысл может быть в жизни, если я иду уже проторенным путём? Если кто-то не то, что познал этот мир, а сам его создал? Какой смысл в попытках самому вылепить что-то из того, что уже создано? Когда мы творим, то берем глину, чтобы вылепить горшок, огонь, чтобы его обжечь, а Бог создал мир из ничего. Этим наши творения и отличаются от божественных творений.
- Должен сказать, Паоло, я никогда не думал в таком ключе. Однако считаю, что ваша мысль – путь в никуда. Во всём есть смысл. В каждой букашке, в людях, в нашей беседе, даже если она предопределена. Судьба это, или не судьба, но что-то неизбежно случиться, как случится вечер. Есть смысл в наступление вечера? Думаю, что есть, потому что есть порядок вещей, а вы хотите оторваться от того, частью чего являетесь. Вот в этом точно нет смысла. Каждый, кто хоть чуть-чуть набрался ума, тут же покушается на миропорядок и желает его изменить. Берёт мастер себе ученика, учит его, кормит, а ученик, решив, что всё умеет, бросает учёбу и берётся за дело сам. Но вдруг выясняется, что без имени, без денег, без связей ничего не получается. Вот он и бежит обратно, просит его простить за гордыню…
Франко внезапно смолк и продолжил читать, беззвучно шевеля губами. Потом он остановился и внимательно посмотрел на Паоло.
- Любопытно – сказал он и прочитал вслух, но тихо, чтобы не возмутить окружающих:
- Бог создал человека просто так, от скуки, ради развлечения, иначе, зачем создавать тех, кто познает уже познанное (созданное)? Чтобы понять смысл нашего бытия, надо взять за исходное, что Бог есть, и убедиться в полной бессмысленности нашего бытия, - завершив цитату, он налил ещё вина, и они выпили.
Человек не должен зацикливаться на чём-то одном. Он должен двигаться, должен сомневаться. Хотя, путь трудный и опасный, по острию меча. Ага! Вы и об этом написали: «Человек устроен так, что до конца не уверен, есть Бог, или нет. Есть вера, но есть и сомнения. Но тогда если человек идет в церковь из-за боязни смерти – это не истинная вера. Это вера из-под палки, и в ней тоже нет смысла».
Прочитав, Франко долго молчал, глядя куда-то в пустоту. Взгляд его был тёмным и страшным. У Паоло мурашки пробежали по спине от этого взгляда, хоть он уже изрядно захмелел.
Франко словно очнулся и принялся читать дальше, беззвучно шевеля губами.
- Вы не верите в бессмертие… Считаете его бессмысленным. Тоже оригинально…
- Я о бренности. Люди мечтают жить вечно в своём теле, и только страх неизвестности, бездны, что за гранью смерти, толкает их объятия веры.
- Не соглашусь. Не всегда. Поверьте, я много видел смертей. Впрочем, как и вы.
- Но в большинстве случаев, я прав. Человека только вера может укрепить и не бояться смерти. Я сам не знаю, как поведу себя перед её ликом, хотя она не раз была рядом.
- Вы – храбрый человек. Тут у меня нет ни малейшего сомнения, Паоло. Но, приняв смерть от меча, вы умрёте быстро. Не будет времени на размышления. А если получите смертельную рану, то от страшной боли вы будете молить о смерти… Я о другом. О том, что у вас будет время подумать, хорошенько подумать и сделать выбор. Подумать о Боге, о смысле жизни о вере, - сказал Франко. Он вдруг встрепенулся:
- Вынужден оставить вас, Паоло. День в разгаре, а у меня много забот. Много людей и много дел. Желаю вам доброго пути. Советую снять комнату здесь же, над таверной. Очень приличное жильё, - сказав, Франко ещё раз поклонился и пошёл к выходу.
- Кто вы? – спросил Паоло уходящего Франко.
Франко остановился и замер на несколько секунд.
- Объясню при следующей встрече. Когда вы точно будете всё знать, когда в вас не останется ни тени сомнений. Тогда я приду, и мы поговорим, - ответил Франко, не оборачиваясь…
… Будь проклят этот Франко! Провокатор! – бормотал во тьме Паоло. Как он не распознал провокатора в трактире? Как только Франко удалился, к нему подсели ещё двое. Извинились, что нечаянно подслушали его разговор с Франко. Им была очень интересна тема его беседы с Франко. Они показали изрядные познания в философии, но незаметно мирная беседа перешла в нешуточный спор. У его собеседников, когда спор перешёл на ор, неожиданно оказалось много сторонников и сочувствующих. Он только теперь понял, что его специально довели до состояния, когда он, изрядно выпив вина, заговорил о волнующей его теме. О смысле жизни, о том, что его нет, если есть Бог. Он не распознал в спорщиках провокаторов. Он понял это слишком поздно, когда получил удар мечом по голове. Солдат ударил его мечом плашмя. Кровь
