Сторожка лесника пустовала. Проходивший мимо сын пастуха сказал, что хозяин вот уже как две недели в больнице. Сотрудникам полиции пришлось отправиться в посёлок по адресу бывшего историка. Ибрагима Кипиани дома не оказалось. Соседи сообщили сквозь замочную скважину, что тот час назад выходил из подъезда с чемоданом, весь торжественный и какой-то нервный. Проникнув в квартиру к бывшему учителю Дарины, полицейские не нашли никаких улик. Напротив, невзирая на холостяцкий образ жизни ни на столе, ни на задней крышке телевизора не задержалась и пылинка. Кровать была убрана, следов беспорядка в шкафах не обнаруживалось. Свежая чистота поражала и даже раздражала. Мина отметила некую неуютность вокруг. Слишком уж кричащим показался ей порядок в доме. Роман же со вздохом поспешил отметить, что участи холостяков не позавидуешь.
Взгляд полицейских упал на портрет над письменным столом. С картины смотрел Ибрагим в обнимку с довольно молодым брюнетом, которого можно было признать его младшим братом. Но младшие братья не смотрят на старших с горящим желанием недвусмысленного характера.
– Так он из этих…. – брезгливо морщась, протянул Роман.
– Возможно, – кивнула головой Мина. – По крайне мере, у нас теперь двое подозреваемых.
– Подозреваемых у нас несколько десятков, – вскричал Жвания, услышав рапорты сотрудников. – А толку? Половина имеет алиби, другая половина вообще исчезла. Все будто забыли о существовании Дарины Ветровой. Учителя пожимают плечами и стараются помалкивать, директор формально выразил соболезнование. Одноклассников больше интересует новый клип какого-то их кумира То́мата, а не смерть Дарины.
– Ти́мати, – робко вставил слово Чебуридзе.
– А ты, умник, скажи, почему еще не задержан Алексей Дубадзе и не найдена голова Ветровой?
– Вахтанг Давидович, – вы в одном предложении соединили страшные вещи. Оксюморон какой-то, честное слово.
Жвания блеснул нервным взглядом и хрипло спросил Мину:
– Что он сейчас сказал?
– Он говорит, что смешно получилось. Будто бы Дубадзе жив, а вы о мёртвой голове… Но это он так сказал….что голова….словно это Дубадзе голова, а не….
– Вы за идиота меня принимаете? – топнул ногой инспектор и со стены свалился портрет президента. Чебуридзе вздрогнул, а Карева незаметно перекрестилась.
– Если сейчас кто-нибудь хоть слово промолвит о том, что это дурной знак… – прошипел Жвания, размахивая пальцем столь энергично, что создавалось полное ощущение, словно в комнате жонглируют горящими булавами. Про себя же он подумал: «И хотел же еще фотографию сменить на портрет тёщи».
– Итак, приказываю! – рявкнул начальник. – Разыскать и задержать Алексея Дубадзе. Это раз. Пригласить сюда и вытрясти всё из Марии Бобришвили. Два. И найдите, наконец, этого….Кипиани, чтоб его черти в ад унесли!
В этот момент постучали в дверь. Просунувшаяся в проёме голова дежурного, почему-то посыпанная тальком, неожиданно заговорила и доложила:
– Господин инспектор, к вам Ибрагим Кипиани. С чемоданчиком.
Минуты четыре трое полицейских не сводили любопытных глаз с одиноко сидящего на стуле бывшего учителя истории. «Хлипкие тонкие ручки, неуверенность в теле, дунешь и развалится. Какой из него убийца?» – спрашивал себя Жвания.
– Слушаем вас внимательно.
– Я пришёл признаться, – подавленно заявил учитель.
– В чём?
– В изнасиловании и убийстве Дарины Ветровой.
Нервно вращая влажными глазами Кипиани выдавливал из себя слова, как пасту из тюбика.
– Видите ли, она была исчадием ада. Смеялась. Всё время смеялась…. Больше она не смеётся. Дрянь…. Каждый день, когда у меня намечался урок в их классе, я отмечал в календаре чёрным фломастером. Она…. – Кипиани задыхался от негодования, с дрожащих губ слетала пена, – то ли от страха, то ли от возбуждения. – Она сфотографировала нас с Мареком в парке и развесила фото по всей школе. И смеялась. Понимаете? Она опять смеялась. Мой друг с инфарктом попал в больницу и только вот сегодня утром встал на ноги. Когда я вызывал Ветрову к доске, она успевала наговорить мне столько колкостей под дружный хохот класса. Я потерял уважение собственных учеников. Когда у меня лопнуло терпение, и я замахнулся на неё, эта тварь….
– Прошу вас, гражданин, – предупредил Жвания, – исключить из речи подобные выражения.
– Как же мне её называть? – развёл руками историк.
– Хотя бы жертвой.
– Жертвой скорее был я сам. Впрочем, как прикажете. Так вот эта жертва-тварь надменно посмотрела на меня и, улыбаясь, прошипела сквозь поганый рот: «Только попробуйте, и я заявлю о домогательстве».
– И вы решили…
– Нет. Я взял себя в руки. Но когда она и вправду обвинила меня, и я был вынужден уйти из школы, решил отомстить гадине.
Глаза Кипиани налились кровью. Изрыгая потоки желчи, он стал подпрыгивать, как на сковородке и непрестанно ворошил тонкими пальцами густую кудрявую шевелюру.
– Я мечтал когда-нибудь встретить её на узкой тропке и….
Руки мужчины затряслись, и он прижал ладони к губам. Через мгновение изо рта полился истеричный смех.
– Возьмите себя в руки, гражданин Кипиани, – приказал Жвания. – Итак, вы утверждаете, что встретив потерпевшую в лесу, вы…
– Да, да, да! – крикнул учитель, орошая слюной стол инспектора. – Я схватил её вот этими руками и что было сил, прижал к дереву. Она пыталась кричать, но я силой сорвал с неё юбку, и тут она поняла, что я не шучу. Она уже не смеялась. Понимаете? Губки….губки её пузырились пеной. Она плакала от страха. И, наверное, всё понимала, что с ней произойдёт. А когда я запустил руку под юбку и сжал в ладони её мокрый пах, она стала умолять не…
– Ну, хватит! – ударил кулаком по столу Жвания. – Хватит этой бредовой лирики. Отвечайте, я буду записывать. Итак, вы признаётесь в том, что изнасиловали Дарину Ветрову?
– Да, изнасиловал.
– Хорошо, спасибо.
– Да не за что, – улыбнулся сквозь слёзы Кипиани. – Обращайтесь, если что.
– Шутник, – буркнул Жвания и приказал: – В камеру, до полного выяснения.
Когда за конвойным закрылась дверь, Роман Чебуридзе сказал:
– А я его понимаю.
– Неужели? – удивился инспектор.
– Нет, нет, - поспешил уточнить лейтенант. – Нисколько не оправдывая извращенца, тем не менее, его жалко. Какая-то смазливая несовершеннолетняя девица довела мужика до такой ненависти, что он пытался материализовать фантазии – единственное, что занимало его рассудок последнее время. Мне думается, что любая девушка теперь, которая только посмеет смеяться над ним, станет потенциальной жертвой. Пусть даже в фантазиях.
– Ты что же, - спросила Мина, – Не веришь, что это он убил Ветрову?
Роман не успел ничего ответить, как дежурный вновь заглянул в кабинет инспектора.
– К вам эта…Мария Бобришвили. Предупреждаю: она крайне взволнована.
– Просите, – рявкнул Жвания и потёр ладони. – Вот и зверь на ловца. Если бы еще и Дубадзе нашёлся.
Мария, испуганно озираясь, резкими порывами переступая по паркету, прошла к столу инспектора Жвании.
– С чем изволили пожаловать? – осведомился инспектор.
Набрав в грудь побольше воздуху Мария выпалила:
– Это я. Я убила Дарину Ветрову.
Жвания повернулся к поражённым сотрудникам и с неожиданной долей юмора отметил:
– Мы сегодня популярнее любого исповедальника. И хотя у нас тут не конкурс «Кто лучше всех убил Дарину Ветрову», мы внимательно вас выслушаем. Только имейте ввиду, что дача ложных показаний…
- Да, да, господин инспектор, – заикаясь, осипшим голосом проговорила тяжело дышавшая Мария. – Я в полной мере отдаю себе отчёт и повторяю: именно я зарезала Дарину в лесу у горного ручья.
– Рассказывайте, как дело было, – вздохнул Жвания.
– Лёша, то есть Алексей Дубадзе и я – мы любим друг друга.
– Я так и знала, – заявила Мина и притихла под грозным взглядом патрона.
Мария продолжала:
– Но видно нагрешила я много в жизни, да так уж повелось, что ничего мне легко не даётся. За каждый миг счастья тройную цену плачу. Всегда на пути миллион преград. Одна из них – Дарина. Эта змея никого никогда не любила, но из-за чрезмерных амбиций, да ради пустой забавы, чтобы хоть кому-нибудь досадить, пожелала отбить у меня Лёшеньку. Впрочем, Алексей недолго сопротивлялся её чарам. Почти не прилагая усилий, разлучница скоро добилась того, что наивный парнишка был готов выполнить любой каприз.
В редкие дни, когда пелена спадала с его очей, Лёша признавался, что от Дарины всегда безумно пахло сексом, от неё приторно тошнило и вместе с тем к ней со страшной силою влекло. Мужская выдержка трещала по швам, плавилась, расплывалась в поклонах, и мой кавалер таял перед стервой, опускаясь всё ниже и ниже, не в силах противостоять смертельному соблазну. Я говорила с ней на эту тему, даже умоляла как подругу, более того – стояла на коленях. Дарина же лишь хлопала длинными ресницами, пожимала плечами и хмыкала, мол, «решительно не понимаю, о чём ты говоришь, дорогуша», и, оттопыривая зад, демонстративно уходила, противно смеясь.
– Натерпелись вы оба лиха с этой павой, – улыбнулась Карева.
– Увы. Я в трёх церквях заказывала молебен во здравие Алексея и молила Бога, чтобы парень очнулся от дурмана. Ставила свечки и выливала горькую печаль на образа святых отцов. Но сколько бы ни молилась, а несчастье таки случилось.
– Мы всё ещё вас слушаем, – учтиво заметил инспектор.
– Дарина предложила Алёше переспать с ним. А когда родится ребёнок, планировалось получить денежное пособие и отдать ребенка в Дом малютки.
– Но, - сказала Мина, – Твоя подруга поступила глупо. Всю сумму сразу не дадут. Пособие выдают по частям и к тому же ребенок должен быть официально при матери.
– Вероятно, она этого не знала, – ответила Мария. – В общем, они слились телами в густой спелой ржи. Когда всё закончилось, Дарина побежала к ручью обмыться, а Алексей, утомившись от эротических игр и бурной
Вероятно, ещё один убийца появится.
Очень интересно...что будет дальше!))
Классно написано!))