Стремительным ураганом Бергер влетел во двор дома Муравецкого, на ходу сбрасывая с себя плащ с беретом, и задыхаясь от нетерпения узнать подробности превращения милой порядочной девушки в подлую убийцу, замаравшую честь их благородного рода, протяжно застонал. С большим трудом устроив нервного клиента на веранде и дождавшись, пока тот чуть-чуть успокоится под действием предложенного коньяка, полковник обстоятельно рассказал Леониду Леонидовичу о ходе расследования. На Бергера доклад детектива произвел удручающий эффект, но постепенно в глазах его начали происходить удивительные метаморфозы. В них уже не горел огонек слабой надежды на титул, но запылало алчное и решительное желание разбогатеть. Судорожно сжимая руку Муравецкого, несостоявшийся князь протяжно застонал:
– Умоляю, Григорий Михайлович, найдите же это грязное золото. Пять процентов ваши. Хорошо, семь!
Муравецкий вздохнул, с упреком посмотрел на гостя и сказал:
– Который раз повторяю вам: мой человек вплотную приступил к вашему делу. Скоро мы получим ценные сведения и начнем активные действия.
– На него можно рассчитывать? – нервно спросил клиент, подставляя пузатый бокал для очередной порции янтарной жидкости.
– Более чем, – убедительным тоном ответил Муравецкий. – Коржиков – незаурядный профессионал и я уверен, он уже на пути к цели.
В нервном изнеможении Бергер откинулся на спинку кресла и дрожащей рукой поднес бокал к пересохшим губам.
По дороге к Юлии Степан забежал в супермаркет купить что-нибудь к столу. Но блуждая по торговым рядам АТБ, Коржиков поставил себя в интеллектуальный тупик каверзным для его головы вопросом: «С чем прийти в гости?» За пять лет проживания в городе ни одна девушка так никогда и не пригласила парня к себе. Да и девушкой он не обзавелся. Вспомнилась Алёнка, подружка из детства. В деревне называли их «жених и невеста». Степан вырос и уехал из села, а вот Алёна… Её будто заворожили. И впрямь стала верить, что Степушка отучится в городе, обустроится и обязательно приедет забрать её в новый дом. Письма от неё приходили на съемную квартиру Коржикова чуть ли не каждую неделю. И как не убеждал он подругу, что всё не всерьёз, ни в какую упёртая девица не хотела терять своё рыжее счастье.
«Что же всё-таки купить? – раздумывал сержант. – Или так прийти? Все же по делу. А если на стол накроет, а я как болван?» Посоветоваться было не с кем. Перебрал всех по телефонной книжке и возле фамилии каждого уже слышал ответный ехидный смешок или подколку. Когда же в списке знакомых дошел до буквы «К», его как громом поразило:
«Нееет, только не Кобриной! НИ-КО-ГДА! Сыт по горло её ядом». Твёрдо решил Степан не звонить Лике и позвонил… Лике Кобриной. Судьба, наверное. Долго мялся, собирался с мыслями и наконец, признался. Мгновенно из динамика раздался ультразвуковой писк такой пронзительной мощи, что рука с трубкой сама отъехала от уха на полметра.
– То есть, как грязь на меня лить, – это мы в первых рядах, а как помощь понадобилась, так сразу к непутёвой на поклон! – ледяным тоном заявила Лика. – Ладно, но на свадьбу приду, если будут пирожки с капустой.
– Побудешь на диете, – неумело огрызнулся Степан и вкратце обрисовал проблему. – Мне как бы это…. Ну что обычно в городе мужики на первое свидание приносят? Чтоб не оплошать, а? Ты-то должна знать.
– К твоему сведению, я не мужик. Вот если б ты ко мне ехал. Не, лучше не ты. Лучше мужчина, я б ему заказала вискарика и молока.
– Кроме шуток, – буркнул Степан и засопел. – Правда, я в шоке. Хоть палку колбасы и кефир бери и в кассу. Помоги, а?
В трубке послышался тяжелый вздох.
– Девочка – прелесть? – спросила Лика.
– Высший класс! – оживился сержант и напряг ухо.
– Ладно, внимай! Цветы – это мило. Они украшают интерьер, создают цвет и характер интима. Только свежие покупай. Девушки очень тонко подмечают такие нюансы и долго-долго могут припоминать потом твои первые фиалки. Бери на базаре, а не у метро.
Коржиков посмотрел на скромный букетик роз, купленный у бабки на выходе из подземного перехода. Сглотнул слюну, но слушал дальше.
– Купи недорогой, но и не дешевый коньяк под названием «Коньяк». Конфет и всяких там псевдошоколадных хлопьев не надо. Мало ли, вдруг девица на диете. А чем закусить у хорошей хозяйки и без того найдётся. Как зовут её кстати?
– Ээээ... Юлией.
– Прикольно. Ну, что еще. Ах, да! Тапочку прихватить не забудь.
– Кого? – выпучив глаза, переспросил Степан.
– Ни кого, а что, – рявкнула в трубку Кобра. – Тапочку, говорю.
– Уверена?
– Покупай и не нуди, колхоз. А то непутёвая сильно обидится.
Коржиков вздохнул и почувствовав сильное давление на ухо, медленно протянул:
– Ну, извини...
– О, вымучил, – хмыкнуло в трубке. – И всё?
– Больше не буду тебя обзывать.
– Я подумаю, – манерно произнесла Лика. – Чао, малыш.
Раздались короткие гудки, а Степан еще минуты две стоял, не шелохнувшись, и не мог уяснить, для чего, собственно, тапочки. «Странные привычки у этих городских, – размышлял он по дороге в отдел обуви. – Хотя помнится, ездили мы как-то с тёткой к её сестре в Белгород, так и вправду тапки с собой брали. Хм, ну раз положено... Наверное, так сказать, чтобы гостям было удобней в своём. Недаром говорят: «Чувствуйте себя как дома». Нет, хотя Лика и языката, да всё ж таки она мудрая деваха. Правильно присоветовала».
Весь сияющий и причесанный на прямой пробор посредине, Степан вышел из магазина и твёрдой походкой направился к метро. Но дойдя до метрополитена, остановился как вкопанный: он не знал, в какую сторону ему ехать. Сердито озираясь на проходивших мимо прохожих, Коржиков стал судорожно извлекать из карманов скомканные бумажки, разворачивал каждую и чертыхаясь, отбрасывал в сторону. Трижды с особой тщательностью исследовав глубины дырок в штанах и пиджаке, Коржиков понял, что адреса Юлии у него нет. На афишной тумбе красноречиво развевался надорванный плакат с названием фильма: «Вспомнить все», но у Коржикова ничего не получалось.
Кляня себя за нерасторопность, сержант чуть не взвыл от бессилия. Сотрясание воздуха широкими кулачищами не помогало. Тут нужна была сила иного свойства. Меряя шагами мостовые, переходя на красный свет перекрестки дорог, вглядываясь в лица людей со слепой надеждой, что встретит Юлию, Коржиков хлопал себя ладонью по лбу и восклицал:
– Это тебе не деревня!
Загнанный зверь чувствовал бы себя комфортнее, чем Степан, который готов был спрашивать у каждого прохожего. Но спрашивать – что? Где живет девушка Юлия, у которой есть ключ от двери, за которой спрятан чемодан с золотом? Чтобы отдышаться, сержант остановился у двери лектория, на афише которого была указана новая тема лекции: Почему белый медведь никогда не встретится с пингвином в живой природе? Степан механически пожал плечами и задуренный пошел дальше, а в голове засел вопрос лекции и не хотел вытряхиваться, как бы Коржиков ни старался ею трясти, распугивая окружающих.
– Почему? Почему? Почему?
Пока сержант бубнил свой злосчастный вопрос, он и не заметил, как оказался у кафе Макдональдс. Был еще шанс, что щепетильные работники среди прочего мусора обнаружили записку с адресом и обладая незаурядной проницательностью, не выбросили ее, а оставили у себя и вот ждут бедного растеряху, чтобы по доброте своей утешить его, пожурить и пожелать в следующий раз быть внимательней с ценными документами. А чтобы Степан сильно не переживал, – ведь все обошлось благополучно, – так еще и завернут в фирменный ароматный пакетик с желтой буквой М какой-нибудь вкусной всячинки. Когда же прибудет он к Юлии, то все ей расскажет, и они посмеются над казусом и поблагодарят ангелов за доброту. Мудрая девушка скажет, что если судьбе будет угодно, чтобы они вновь встретились, это непременно произойдет. И Степан с этим согласится, и даже может быть приблизится к девушке, посмотрит в ее васильковые глаза и страстно поцелует в губы.
От таких мыслей Коржиков ударил носком сапога по урне и завопил на всю улицу:
– Ну почему белый медведь не может встретить пингвина? Почему же, етит твою мать?!
– Потому что, молодой человек, – тихо сказал проходивший мимо старичок в очках, – один живет в Арктике, а другой в Антарктиде. Вы что, в школе не учились?
Степан остолбенел, глаза его застыли и вдруг на лице во всю ширь стала проявляться глуповатая улыбка.
– Точно, Арктическая, 18! – радостно проорал он в ухо старику и чуть не оглушил беднягу. Тот на секунду потерял ориентир и дернулся вправо-влево, пока не уцепился за другого прохожего и не заковылял подобру-поздорову прочь от бешеного двоечника. А Степан пулей полетел в сторону метро.
Нетерпеливый клиент то барабанил по столу перстнями на пальцах, то вскакивал и бормоча что-то под нос, вышагивал по веранде, с отчаянием выглядывая во двор.
– Вот что хотите со мной делайте, Григорий Михайлович, – взволнованно повторял Бергер последние полчаса, – но еще минута и я сам начну поиски. У меня дикое ощущение, что весь мир заинтересован найти этот чертов клад Новака.
На полковника нервозность гостя абсолютно не действовала, что еще больше того раздражало. Бергер считал, что если человек молча сидит в кресле, цедит коньяк, а его разум блуждает в иллюзорных мирах, создаваемых дымом сигарильи, то он просто манкирует своими обязанностями. Если он ежеминутно не беснуется, не прыгает до потолка, выкрикивая десятки версий, не летит стремглав кого-нибудь срочно арестовывать, не стреляет в первого встречного и не достает из шляпы слона, то какой он к черту детектив? Глазами, полными недоумения и отчаяния буравил Бергер хозяина дома и добился лишь того, что Муравецкий поднял указательный палец вверх и дождался, пока клиент не зафиксирует на нем бегающий взгляд.
– Правильное ощущение, – с легкой хрипотцой сказал Муравецкий и с внушением добавил: – Но на вашем месте я бы не ввязывался. Всё может обернуться большой бедой. Доверьтесь лучше нам.
Менторский тон не пришелся по душе Бергеру.
– А кто мне помешает? – надменно спросил он.
– Настоящие хозяева золота, разумеется. Точнее, их таинственные наследники.
– Бросьте! – воскликнул гость,
Ну, а Стёпа похоже, что вляпался по полной! Только я не поняла, как он нашёл квартиру! Или просто вспомнил по памяти!
Ну, это уже и не важно!
Ужас! Какие уже произошли потери! Двое ранены, а одна убитая! И я так подумала, что это всё могло бы и не быть!))
Очень понравилось, как написано!))
С теплом...Эмми!))