Людмила Сергеевна перебирала стопки с вещами в шкафу и не спеша наряжалась. Её голова то и дело выглядывала из-за дверцы и вопросительно обращалась всем лицом к неподвижно лежавшему на диване Леониду. Сын тупо сканировал стеклянными глазами потолок и как индюк никак не реагировал на тревожный взгляд матери. ЭлЭс чувствовала, что в душе у Лени бушует пламя, между тем знала, что в такие минуты сына лучше не трогать – может разразиться скандал, а она не собиралась отправляться на свидание в дурном расположении духа. В вечернем платье выглядела Людмила Сергеевна очаровательно женственной, и нечто манящее и таинственное во всем – в грациозных движениях, мягком голосе и глубоком задумчивом взгляде ЭлЭс – не могло укрыться даже от вялого на эмоции Леонида.
– Шикарная ты у меня, мама, – полушепотом произнёс он и послал той воздушный поцелуй.
– Лёнечка, – ласковым тоном обратилась к сыну Людмила Сергеевна. – Не расстраивай мое сердце.
– О чем ты? – удивился Бергер, улыбнувшись в ответ.
– Ты совсем себя изводишь. Подумаешь, что не князь. Жили без титулов и дальше проживём.
Улыбку сменил судорожный оскал, Леонид нахмурился и с досадой в голосе произнес:
– Красивая ты мама, только глупая.
– Пусть глупая, – согласилась ЭлЭс. – Но выслушай меня, пожалуйста. Посмотри на всю эту ситуацию с другой стороны – обрати минус в плюс. Ты не князь, а тебя люди всё равно уважают. А стал бы князем, сразу бы нашлись завистники.
– Логика железная, – ироничным тоном заметил сын и вздыхая, добавил: – Просто ты не понимаешь кой чего, а объяснить я не могу. Пока не могу.
– Какой ты у меня таинственный, – улыбнулась женщина.
– Как и ты, мама, – парировал Леня. – Я же не спрашиваю, куда ты собралась на ночь глядя.
Улыбка на влажных коралловых губах чуть застыла, сами губы задрожали, и Людмила Сергеевна смущенно отвела глаза в сторону. По ее глубокому вздоху и задумчивому взгляду, высматривавшему в пустом пространстве какую-то свою заветную мечту, а также по легкому румянцу, подернувшему пухлые щеки, Бергер понял, что мать не вернется до утра. Не зная, как начать, та присела на краешек кровати и погладила сына по голове.
– Я могу раскрыть тебе тайну, – прошептала женщина и загадочно улыбнулась.
– Слушаю Вас, Ваше Сиятельство, – в ответ прошептал Леонид.
Мать заметно волновалась, вздыхая и поджимая губы.
– Как ты отнесёшься к тому, – ломая руки, начала она, – что мы с Романом Николаевичем скоро… Ну, ты понимаешь?
Бергер усмехнулся, встал и медленно побрел к окну, шаркая тапочками. Облокотился о раму и стал вглядываться вдаль сквозь окно, силясь разглядеть в ночной мгле разгадку той тайны, которая мучила его последние дни. Из-за тонких сосудов резко заболела голова, но всё же Леонид взял себя в руки и произнёс:
– Это должно было случиться.
– И? – робко спросила мать.
– Что «и»? – буркнул сын и развел руками: – Между прочим, у нас двухкомнатная.
Людмила Сергеевна выпрямилась и торжественно заявила:
– Поэтому я скоро переезжаю к Ромчику… к Роману Николаевичу.
– В общагу?
– Нет, на новую квартиру.
– Откуда же деньги у бедного психиатра-любителя? – ухмыльнулся Леонид.
– Презабавная история, – радостно сообщила ЭлЭс, не обращая внимания на сарказм сына. – Ромчик скоро собирается получить наследство и когда он вступит в права, обещает всю жизнь купать меня в золоте.
Последние слова произвели на Бергера удручающее впечатление. Он судорожно потер шею и вновь оскалился.
– В золоте! – прорычал он. – В чьём золоте?
– Это метафора, сын! – встревоженно воскликнула Людмила Сергеевна.
Она быстро подошла к нему и приобняла за талию.
– Разве ты не рад? Наша квартира остаётся тебе, чудак. Когда ты тоже женишься, она станет нашим свадебным подарком.
– Спасибо за подачку, – процедил сын.
– Леонид! – повысила голос мать. – Не стыдно ли? Как ты можешь так говорить? Я стараюсь создать для тебя максимально комфортные условия, а ты нет, чтобы порадоваться за счастье матери, ведешь себя как маленький тиран. Что ты имеешь против Романа Николаевича? Он настоящий мужчина и именно он предложил сделать тебе такой подарок.
Бергер картинно опустился на колени перед матерью и замер, уставившись на дверь.
– Благодарствуйте, люди добрые! – фальцетом заверещал он. – Уж не знаю, чем и заслужил я вашей милости. Скажите только, сколько раз я должен лбом к полу приложиться, чтобы отблагодарить вас по-настоящему?
– Не юродствуй! – в сердцах выкрикнула мать.
Она прижала его голову к своему паху и протяжно вздохнула.
– Я понимаю, тебе трудно принять Романа в ином статусе. Но когда ты узнаешь его ближе….
На лице Бергера отразилась брезгливость. Он отпрянул от ног матери, встал и молча пошел к двери. Обернулся и сказал:
– Психиатр он конечно никудышный, может хоть мужем будет порядочным.
– Почему ты так говоришь? – робко спросила мать.
– Потому что ничего у него нет. Никакого золота. И не будет, слышишь?
ЭлЭс в ужасе заметила, как у Леонида исказилось лицо, выкатились глаза и так сильно он сжал кулаки, что аж костяшки побелели. Сотрясая руками воздушное пространство, что задрожала даже огромная люстра-невеста, Бергер продолжал изрыгать вопли негодования:
– Я сам выстрою тебе такие хоромы, что ух! Богаче княжеских. Ясно? А деду Илье мраморный саркофаг с вензелями.
– Сын, – пролепетала Людмила Сергеевна.
– Шикарная женщина! – не унимался Бергер и, схватив с журнального столика фотографию, где ЭлЭс обнимал мужчина, Леонид потряс ею в воздухе и продолжил: – Ты достойна не такой партии. Всё при тебе – и фигура и цвет. Откажись от косметики – она лишь портит твой совершенный образ.
Бросив презрительный взгляд на фотографию, Бергер швырнул ее к ногам Людмилы Сергеевны и ледяным тоном приказал:
– Спрячь ее куда-нибудь.
Не дожидаясь ответа от матери, он резко повернулся и вышел из комнаты.
Еще только начинал брезжить ранний сереющий рассвет, когда в кабинете, где на диванчике заснул хозяин дома, зазвонил телефон.
– Имею честь разговаривать с Григорием Михайловичем Муравецким? – сквозь эфирный шум смартфона послышался простуженный баритон.
– Совершенно верно, – полусонным голосом ответил полковник.
– Майор Гарбузян из Коминтерновского райотдела полиции. Ваш сотрудник задержан нами по подозрению в убийстве. Не могли бы вы подъехать и кое-что прояснить на месте?
Быстро одевшись и договорившись с Ираидой Львовной, что та присмотрит за спящей племянницей, полковник уехал. Уже минут через сорок его «Ниссан» резко притормозил у старого двухэтажного особняка на Арктической, 18. Не успел Муравецкий открыть дверь машины и выйти, как угловатая тень с выпяченным животом отделилась от забора и почти беззвучно представилась:
– Майор Гарбузян. Это я вам звонил, товарищ полковник. Следователь Кураксин и эксперт Барда уже в доме.
– Барда? – переспросил Муравецкий, услышав фамилию своего бывшего студента. – Хорошо. А мой сотрудник чем занят?
Мешковатый майор зашевелил пышными казацкими усами, опущенными вниз, пожал плечами и скучающим тоном доложил:
– Сидит, слова не вытянешь. Но не волнуйтесь, физических методов дознания применено не было.
– Физических? – усмехнулся полковник. – Ну-ну.
Поднимаясь по ветхой лестнице на крыльцо, детектив с иронией посматривал на задыхавшуюся личность оперативника. Про себя ухмылялся и воображал, как бы деревенский верзила позволил кому-нибудь подобному притронуться к себе физически. Оба протиснулись в узкий коридор дома и переступая через всякую ветошь, вошли в квартирку.
Следователь Вениамин Ильич Кураксин, которого иначе как тонкой лиловой жердью в очках никто за спиной не называл, за последний час стал еще мельче, худее и бледнее. Легким кивком крупной головы он пригласил гостя в комнату, где за дубовым столом, понурый и дурно пахнущий сидел сержант Коржиков. Выглядел он погруженным только в себя, окружающее его не трогало и даже появление шефа не произвело на несчастного парня никакого впечатления. Обменявшись рукопожатиями с полковником, следователь сразу же приступил к процедуре. С деловым видом он извлек из чемоданчика картонную коробку и торжественно вскрыл её. Ловкими движениями тонких пальцев бывшего пианиста потянул за шнуровку. В воздухе повисла пара белых комнатных тапочек.
– Цвет, конечно, анекдотический, – отметил Муравецкий, – но что это доказывает?
– Не понимаете? – щурясь, спросил следователь и ухмыльнулся. – Ваш парень принес тапочки с собой, чтобы после убийства переобуться и исчезнуть без следов. Как вам версия?
– Нобелевская премия, – зевнул детектив и похлопал по карманам плаща. – У вас случаем спичек нет? Свои в машине оставил.
– Шеф, – очнувшись, подал голос Степан. – Брехня все...
– Вам пока слова не давали, – оборвал сержанта Кураксин. – Самое удивительное, товарищ полковник, так это блокнот с домашним адресом и именем Коржикова.
Муравецкий лишь подтвердил, что в библиотеке девушке не на чем было писать, и сержант любезно предложил ей помощь.
– В библиотеке могли их видеть и подтвердить, что…
– О! – воскликнул Кураксин и изобразил на лице улыбку людоеда. – На этот счёт можете быть уверены: если не видели, то уж слышали наверняка все. Скажите спасибо, что к общим уликам я не присовокупил еще и диверсионные попытки вашего парня нарушить рабочий режим государственного учреждения. А именно: без разрешения проникнуть в спецхран и самовольно активировать систему пожарной сигнализации. Свидетелей тому предостаточно и вполне хватит для предварительного…
– Торопитесь не спеша, – спокойно возразил Муравецкий, задумчиво разминая в руке сигариллу. – Во-первых, никто не видел, как Коржиков взламывал спецхран. Напротив, он проявил гражданскую
Опять очень хорошо представлен Бергер...не состоявшийся граф! Просто мне смешно, как он желает получить титул!
Сыщики показали свою бездарность, но этому я даже и не удивилась!
Классно написана глава!))
Мне очень понравилась!))
С теплом души...Эмми!))