Средневековая Русь. 1263 год. Начало ноября
Но в ближайшие два дня отца Алексия Мирослав так и не увидел. Все вокруг вполголоса говорили, что чувствует себя схимонах совсем худо и молится он, не выходя из своей кельи.
Через день после разговора Мирослава с отцом Алексием, пошёл, наконец, первый снег. Облака на небе висели серые и тяжёлые, но пронизывающий ветер ненадолго утих. И рассвет был такой же хмурый и унылый, как и вся природа на Руси поздней осенью. В утренних сумерках, перед общей молитвой и трапезой Мирослав выглянул во двор. Крыши срубов и земля во дворе, уже истоптанная иноками, насколько хватало глаз, были покрыты тонким слоем снега. Мирослав вытянул вперёд ладонь. На неё упало несколько мелких снежинок. Он подул на них теплым воздухом и слизал воду…
Каждое утро и каждый вечер Мирослав молился за то, чтобы мама и сестрёнка были живы и чтобы он их когда-то нашёл. Но сейчас, глядя на перемены в природе, Мирослав вдруг решил, что сегодня он помолится за выздоровление отца Алексия. А уже вечером продолжит возносить привычные молитвы за маму и сестрёнку.
Прямо здесь же, на пороге общего сруба, тихим шёпотом он попросил, чтобы Господь не обижался на него за изменение многодневных молитв, поскольку здоровье отца Алексия было тоже важно.
– Ты чего тут стоишь шепчешь на пороге? – раздался недовольный голос Вячко над ухом. – Стал посреди дороги, как истукан!
Он толкнул Мирослава плечом и повернулся к нему лицом, словно ожидая драки. Мирослав сделал шаг в сторону, опустил глаза и молча вздохнул.
– То-то же… Не стой на пути. Себе дороже выйдет, – Вячко, чувствуя, что ответа не будет, довольно хмыкнул и двинулся через двор и сторону нужников.
Мирослав посмотрел ему вслед и ещё раз тяжело вздохнул. На душе вдруг стало горько и тоскливо. Опять пришло ощущение, что он один на всем белом свете и совсем никому не нужен. Но следом за этой мыслью сразу вспомнилось обещание помолиться за здоровье отца Алексия, и тоска чуть отступила. А затем, ему неожиданно представилось, как по весне они с отцом Даниилом и Вячкой пойдут во Владимир, и настроение его сразу поднялось.
– Господи, – совсем тихо прошептал Мирослав, – дай только до весны дотерпеть, а там всё изменится… вступлю в княжескую дружину, и никто меня уже не обидит… сам буду защищать всех слабых и обиженных…
Отец Алексий вышел на монастырский двор только к концу второго дня…
Казался он ещё более усталым, чем прежде. Лицо его осунулось и совсем исхудало. Плечи ссутулились. Но держался он как мог прямо, хотя и сразу было видно, что недуг одолевает его всё сильнее.
Сам игумен Кирилл переложил все текущие дела по управлению монастырём на отца Севостьяна и каждый день по несколько раз заходил в келью к схимонаху и подолгу там оставался. Между собой иноки говорили, что беседуют они там часами о духовном, но ни у кого не поворачивался язык произнести, что отец Кирилл постоянно находится рядом со схимонахом, боясь, что отец Алексий может преставиться в любое время.
Продолжение -
